Политика комсомола и русские молодёжные организации

Формирование политики комсомола после уничтожения остальных молодёжных организаций

Уничтожив все остальные молодёжные организации и оставшись один на один с молодым поколением теперь уже Советской России, РКСМ сразу столкнулся с необходимостью формирования своей молодёжной политики, ведь невозможно строить работу лишь на одном терроре.

При этом, хотя «конкурировать» РКСМ было уже и не с кем, в его ряды всё равно продолжали принимать исключительно «проверенных товарищей». Сознательно исключая возможность принятия в организацию молодых образованных людей — молодой интеллигенции, большевики опасались, что новые члены РКСМ могут оказаться «...элементом, подчас чуждым нам по идее, любящим только посещать клубы, "работать" в кружках главным образом, в драматическом, но всячески чуждающимся коммунистической революционной работы, участия в классовой борьбе...» (из статьи Х. Гарбера «Что мы есть и чем мы должны быть», 1920 год) (62).

То есть так называемым интеллигентам рассчитывать на приём в ряды РКСМ не приходилось:

РКСМ, по замыслу его создателей, требовались не молодые интеллигенты, а молодые бойцы идеологического фронта:

Далее, следуя убеждениям своих основателей и применяя на практике способности своих рядовых членов, РКСМ начал бороться со свободой совести. Свободу совести, существовавшую не только в прежней России, но и во всех цивилизованных государствах того времени, Советская Россия растоптала: церковь по ульяновскому приказу была отделена от государства, а точнее сказать, поставлена вне закона.

Для координации антицерковной деятельности был создан соответствующий орган — Союз безбожников СССР. Главными же мероприятиями в борьбе с народной культурой стали «Комсомольская Пасха» и «Комсомольское Рождество», как это происходило, скажем, в Ново-Николаевской губернии (сегодня — Новосибирская область):

«...комсомольцы, развалят кресты на кладбище, подсыпят молящимся нухательного табачку, ворвутся в шапках в церковь, устроят охоту на попа с петлей, на дороге ждут его появления», или в Воронежской губернии:

«...на пасхе гасили свечи у прохожих, а нередко избивали тех, кто обзывал их хулиганами», или в Богучаре:

«В замки церкви набили гвоздей, чтобы помешать богослужению. Там же были попытки помешать поджечь церковь. Дом попа спалили. Церковь не удалось, причем это дело было обделано следующим образом: все комсомольцы ушли на экскурсию, кроме одного, которому было поручено сжечь церковь, а экскурсанты взяли записку из сельсовета той местности, куда ходила экскурсия, о том, что все до одного комсомольца участвовали в ней...» (из сводки по Центрально-земледельческому району Сибири и ДВО на 1 июля 1925 года) (67).

И когда нам станет известно, сколько икон было сожжено на подобных шабашах? Сколько церквей отобрано? Сколько разграблено церковных архивов? Геноцид исторической культуры России — её православия — ярко воплотился в превращении гордости российской истории — Соловецкого монастыря — в исправительно-трудовой лагерь.

При этом эркаэсэмовцы стремились придать антицерковному варварству систематический характер:

«В общем, нужно отметить — антирелигиозная работа поставлена далеко не на должную высоту... Нет плановости в проработке тем по антирелигиозному вопросу» (из сводки об антирелигиозной пропаганде по материалам Северо-Западного района, Урала и Центрально-промышленного района, июль 1925 года) (68).

«Были пущены все виды агитации и пропаганды, начиная с докладов, кончая инсценировками и карнавалами» (выдержки из обзора «Комсомольского Рождества» от 13 февраля 1923 года) (69).

«Верующими отдана одна церковь в ведение РКСМ под народный дом» (Письмо информационного отдела ГПУ в ЦК РКСМ от 8 марта 1923 года) (70).

«Впервые антирелигиозная пропаганда была выдвинута как целостная, организованная, всеохватывающая и систематическая кампания... Уже сам факт безбожного праздника, противопоставленного религиозным, выявляет всю беспочвенность последних и подрывает основы самой религии» (выдержки из циркулярного письма ЦК РКСМ «О Комсомольской Пасхе») (71).

Примечательно, что политика РКСМ, даже на примере антицерковной деятельности, никогда не вызывала сожаления или неприятия среди руководства эркаэсэмовцев. Нет ни одного документа, доносящего до нас хотя бы попытку какого-либо руководителя РКСМ поставить под сомнение правильность такой оголтелой антирелигиозной кампании. По всей стране творилось беззаконие и невежество, а комсомольский вожак Лазарь Шацкин успокаивал, что «лишь преодолев юношеский синдикализм, союз мог стать ленинским комсомолом, ибо без признания руководящей роли партии, без признания решающего значения общеклассовых интересов по отношению к цеховым интересам отдельных частей пролетариата нет ленинизма...» (72).

Созданный по желанию партии большевиков, поддерживаемый аппаратом этой партии, получивший государственные средства из рук этой партии, использующий карательные организации всё той же партии, Российский коммунистический союз молодёжи с первых дней своих стал дополнительным орудием большевиков в их борьбе за установление тоталитарного режима в стране. Так, Григорий Зиновьев утверждал:

А Иосиф Сталин вообще был более чем откровенен, считая, что РКСМ есть «инструмент в руках партии, подчиняющий своему влиянию массы молодежи. Можно было бы более конкретно сказать, что союз есть инструмент партии, подсобное орудие партии в том смысле, что активный состав комсомола есть инструмент партии для воздействия на молодежь...» (74, 75).

В соответствии с этими утверждениями большевики пошли на создание Коммунистического интернационала молодёжи — прообраза будущей системы подавления молодёжных организаций в других странах. Как заправское гангстерское объединение, организация большевиков спрутом потянулась в другие страны — за новыми «рынками».

Деньги, оружие — всё шло в ход:

В той же Германии, правда, к таким «сюрпризам» относились должным образом: берлинский полицай-президент был вынужден прямо указывать эркаэсэмовцам на то, что на страницах издаваемого в России журнала «...помещено описание совершенного боевого оружия (ручной пулемет и разные гранаты). Это описание не может преследовать другой цели, как поощрения в молодых гражданах готовности к овладеванию этим оружием и будить в них желание возможности его применения» (77).

Так, красноречиво организованное международное комсомольское движение, по методам работы трудно отличимое от международной организованной преступности, вступало в конфликты с полицией.

Имелись и другие примеры зарубежной работы РКСМ (например, такие экстравагантные, как проведение американского негритянского рабочего конгресса (78), или попытка взорвать изнутри международный союз эсперантистов (79), или же организация слежения в Москве за социал-демократами зарубежных стран (80).

И уж, конечно, сходство комсомольцев с гангстерами было бы неполным, если бы не их замечательные взгляды на то, каким должен быть личный отдых комсомольцев.

«Болезненные явления в значительной степени захватывают организации нашего союза. Пьянство и хулиганство, как видно по материалам с мест, является наиболее распространенным из бытовых болезненных явлений в комсомоле» (обзор по материалам информационного подотдела ЦК ВЛКСМ за время с января по июнь месяц 1926 года) (81, 82). Отдыхать эркаэсэмовцы умели так, что отличить их от бандитской «малины» представлялось иногда просто невозможным:

«В Стародубском районе члены Бюро района, выезжая в ячейку, имеют там "забронированных" девушек для удовлетворения своих потребностей. В другой ячейке того же района комсомольцы спаивали девушек самогоном и пьяных использовали» (ежемесячные сводки информационного подотдела ЦК ВЛКСМ за январь 1926 года (83), а также сводка о болезненных бытовых явлениях среди комсомольцев Кировской области на 15 октября (84).

Сложившаяся в СССР ситуация, при которой эркаэсэмовцы безнаказанно творили произвол, вызывала протест со стороны простой молодёжи: и той, которую сами большевики называли «трудящейся», и той, которую считали «интеллигентской»:

Более того, появились даже убеждённые «ленинцы», которые «...имели мужество открыто встать на защиту искаженного ленинизма» и «...доводили до масс партии и комсомола истинное мнение большевиков-ленинцев /оппозиций/ ...открывали глаза массам на неправильную политику Сталинской фракции» (из письма в ЦК ВКП(б), ЦК ВЛКСМ, тов. Менжинскому, ко всем членам партии и комсомола) (88).

Стоило предположить рядовому комсомольцу, что «...если бы не лесозаготовки, то крестьяне больше выполнили бы план в отношении продуктов питания» (89), либо высказать «недовольство на то, что коммунисты критикуют священнослужителей и христианскую веру» (90), как он тут же оказывался либо «политически неграмотным товарищем» (91), либо контрреволюционером (92, 93, 94). Всех недовольных ждала одна реакция со стороны руководства РКСМ (считающегося, кстати, молодёжной организацией) — арест и ссылка в лагерь.

Деятельность уцелевших и возрождённых молодёжных организаций

После захвата большевиками всей власти в России и проведения РКСМ террора русскому молодёжному движению удалось частично спастись в изгнании.

Русских скаутов, по разным подсчётам, в эмиграции насчитывалось более трёх тыс. человек (цифра сама по себе не такая уж и большая, если учесть, что до 1922 года родину вынужденно покинуло более двух миллионов русских). В 1920 году полковник русской армии Олег Пантюхов собрал всех русских скаутов в эмиграции в единую Организацию русских скаутов за границей, которую в 1922 году приняли в Бойскаутское интернациональное бюро.

Начиная с 1923 года скауты основали свои организации в Маньчжурии и Эстонии, Бельгии и Болгарии, в Югославии и Финляндии, во Франции и Латвии, в Венгрии и Соединённых Штатах, в Китае и Турции, в Австралии и Аргентине, в Германии и Чехии. К уехавшим трём тыс. русских скаутов прибавились их ровесники — дети русской эмиграции. В 1924 году Организация русских скаутов за границей была переименована во Всероссийскую национальную организацию русских скаутов, а в 1934 году — в Национальную организацию русских скаутов-разведчиков.

С 1929 года русские скауты участвуют в международных скаут-съездах, представляя там свою Родину. Даже в изгнании скауты оставались верными присяге:

Скаут-мастера, чувствуя на себе ответственность за воспитание юных патриотов России, призывали скаутов служить не какой-либо идеологии (как это делали в СССР эркаэсэмовцы), а России:

Молодые студенты-христиане в 1924 году на съезде в Праге учредили Русское студенческое христианское движение за рубежом — РСХД. Непримиримые противники насилия, они проповедовали «свободу как необходимое условие для построения правильного социального и экономического строя» (98). В РСХД помимо студентов вошли и бывшие участники Белого движения:

Русское студенческое христианское движение за рубежом, пройдя сквозь годы изгнаний, стеснений и лишений с верой в возрождение России, стало влиятельной общественной силой:

Активным участникам жизни русского зарубежья это движение запомнилось своей обширной просветительской деятельностью. Движением выпускались и распространялись на протяжении всего ХХ века книги Фёдора Достоевского и Ивана Тургенева, Николая Бердяева и Ивана Шмелёва, Михаила Булгакова и Александра Солженицына, Ивана Бунина и Бориса Пастернака… Культурная экспансия России в мировую цивилизацию ХХ века во многом обязана издательской деятельности русских зарубежных молодых христиан (101).

В 1928 году при Русском студенческом христианском движении была создана Национальная организация витязей, вскоре ставшая самостоятельной организацией русской молодёжи и определившая своей целью привлечение, объединение и воспитание русских детей и молодёжи под девизом «За Русь! За Веру!».

Ни к каким партиям или политическим группировкам организация не примыкала, а в основу своей работы руководство витязей полагало в том числе «...развитие сознательного чувства любви и преданности своему Отечеству — России и веры в его лучшие стороны, через ознакомление с историей России, ее культурой, искусством, великими людьми и подвигами их, бытом, народным творчеством, географией, народами России, экономическими богатствами и возможностями и природой» (102).

У витязей даже имелся свой собственный гимн: «Мы, витязи славной России, — За Веру, за Русь мы идём — И эти слова дорогие — мы радостно в жизни несём;...Работать на благо России — Жить дружной и тесной семьёй — Заветы хранить дорогие — стремимся мы всею душой» (103).

В 1923 году в Праге учредили правопреемник Союза русских соколов — Эмигрантский союз русского сокольства за границей. В короткое время союзы русских соколов появились во Франции, Югославии, Чехословакии, Болгарии, Латвии, Польше, Китае и Америке (Американский русский сокол соединения к 1935 году насчитывал 350 обществ, в которых работали двадцать тыс. членов). В основах Союза русских соколов в изгнании было записано:

Так же как скауты и витязи, соколы воспитывались на вере в грядущее возрождение России и на стремлении быть достойными гражданами своей родины даже в изгнании:

У соколов также существовал свой гимн:

Молодые социал-демократы (меньшевики) также отчасти успели эмигрировать от своих друзей — большевиков. Издаваемый молодыми меньшевиками в Праге «Социалистический вестник» выступал органом подпольных молодых социал-демократов в большевистской России, благодаря которому из далёкой Праги до России доносились слова:

«Ты, товарищ, верно, отвык от свободного слова, слышал только всем надоевшие речи коммунистов и комсомолистов. Прислушайся же теперь к нашим свободным речам, которые не задушит никакое ГПУ...» (109).

«Какая же разница между тем духом карьеризма, безобразного соперничества и мелкого подсиживания, царящего внутри РКСМ, и духом товарищеской спайки, которой проникнуты отношения членов социал-демократического Союза...» (110).

«Комсомол, убивая всякий живой дух общественности в среде рабочей молодежи, убил его и в собственных рядах...» (111).

«КСМ не в силах выполнить свои обещания, ибо он является лишь послушным орудием диктатуры, переносящей центр своей опоры на крестьянство и проводящей все более откровенную антирабочую политику...» (112).

«В качестве винтика диктатуры большевистской партии союз получил "социальный заказ" собрать в рамки своей организации массы рабочей и крестьянской молодежи и превратить их в базу диктаторской власти...» (113).

Также старались донести до молодёжи в СССР своё критическое слово в адрес своих вчерашних союзников — большевиков —молодые социал-революционеры (эсеры):

В 1923 году политически активные молодые люди, находящиеся в эмиграции, учредили Союз младороссов — единственную политическую молодёжную организацию русского зарубежья:

Лидер младороссов Александр Казем-Бек так определял цели союза:

«...a) Братское сплочение всех преданных России молодых сил... б) Подготовка их как борцов за спасение и возрождение Родины и будущих полезных государственных, общественных и частных деятелей и работников. С этой целью Союз "Молодая Россия": ...а) заботится об образовании русских молодых людей за границей, а в особенности о сообщении им государственных и политических знаний; б) заботится о воспитании молодежи в духе Православной веры, любви к родине, братской дисциплины и рыцарской чести» (116). Младороссы вели широкую организационную работу (117, 118), своим высшим руководителем признавали великого князя Кирилла Владимировича, а председателем Главного совета младороссов был избран великий князь Дмитрий Павлович (119).

Младороссы отвергали индивидуализм в пользу коллективизма («...Младоросскость отвергла индивидуализм как замаскированный громкими словами эгоизм, как фарисейство») (120), противопоставляли себя западникам («...мы не только европейцы: мы — Русские, и этого как раз не могут простить нам европейские шовинисты...») (121) и отмежёвывались от любых симпатий к Сталину:

«Последовательные уступки, отмечающие этапы эволюции пореволюционной России, — проявления самозащиты Сталина. Но это есть лишь защита самой личности диктатора и его персональной власти, а отнюдь не защита той идеи…» (122).

Кроме того, младороссы выступали резко против распыления сил России ради каких-либо союзников:

«Политика вмешательства в испанские дела может привести к катастрофе саму страну. В то время как России необходимо беречь свои силы и достояние — преступно тратить эти силы, это достояние на поддержку каких-то остервенелых анархистов...» (123). Тем не менее, будучи политической организацией, младороссы отвергали всякое насилие над народом России и бурно протестовали против сторонников иностранной интервенции в СССР даже с целью свержения власти большевиков:

«То, что сейчас говорилось и писалось в Берлине, не оставляет никаких сомнений в том, что крестовый поход в Россию из области мечтаний переходит в область конкретной политики» (124),

«...Младороссы не могут стать на точку зрения тех, кто считает, что все средства хороши для достижения цели... Нынешний режим калечит ее жизнь, искажает и эксплуатирует стремления нации в своих специфических целях. Но из этого не следует, что мы вправе подменять борьбу с режимом борьбой с самой Россией» (125).

Таким образом, младороссы и в изгнании продолжали оставаться прежде всего патриотами своей родины, а уж потом — политическими деятелями.

Были в русском зарубежье и менее известные организации русской молодёжи, такие как Национальный союз нового поколения (126, 127):

Ещё существовали Русское студенческое общество в Харбине (129), Объединение «Юные Алексеевцы» в Париже, Суворовская дружина в Праге, молодёжная Дружина генерала Врангеля в Египте и многие другие...

Общим у всех организаций русского молодёжного движения в изгнании являлось, пожалуй, одно — осознание своей неразрывной связи с Родиной и вера в будущее возвращение в Россию. Молодёжные организации русского зарубежья, не обладая никаким партийным аппаратом (в отличие от аппарата партии большевиков у РКСМ), не получая никаких государственных средств от стран пребывания (в отличие от государственных средств, выделяемых эркаэсэмовцам) и не стремясь к обладанию карательными органами (в отличие от РКСМ, опирающегося на Чека), выгодно разнились с эркаэсэмовцами своей самодисциплиной и ответственностью перед Россией.

Этим они старались походить на своих старших товарищей — духовных лидеров русской эмиграции, таких, например, как философ Иван Ильин («...коммунисты прекрасно умеют внушить молодежи нечто об "эксплуатации", "угнетении", "освобождении", "братстве" и "справедливости"» (130) или писатель Иван Шмелёв («...готовьтесь быть верными гражданами-сынами России, деятельными и честными, крепкими в творчестве будущего строительства...» (131),

«Я верю, что первою Вашей думой о жизни, Вам открывающейся, самой глубокой и затаенной думой, думой-целью, — является Вам родное, русское, мысль о незнаемой Родине, — о незнаемой чувствами внешними, но чуемой-знаемой душою, — о возвратимой России...» (132).

Пётр АЛЕКСАНДРОВ-ДЕРКАЧЕНКО