Ленин и троцкий: враги и союзники

1. Как Владимир Ильич поссорился с Львом Давидовичем

Всё началось с сотрудничества, сотрудничеством и закончилось. На II съезде РСДРП (июль-август 1903 года) в Лондоне будущий «враг народа» номер один Лев Троцкий горячо поддержал будущего «вождя мирового пролетариата» Владимира Ленина. Вместе они яростно полемизировали с делегатами от Всеобщего еврейского союза (Бунда) и группы «Борьба» Давида Рязанова. Ленин и Троцкий также спорили с так называемыми экономистами — умеренными социал-демократами Владимиром Акимовым и Александром Мартыновым. Последние выступали против того, чтобы включить в программу партии пункт о «диктатуре пролетариата», тогда как Ленин настаивал на этом категорически. И здесь его решительно поддержал Лев Троцкий, который, правда, сделал оговорку о том, что сама эта диктатура не будет «конспиративным захватом власти». По его мнению, речь должна идти о политическом господстве «организованного рабочего класса, составляющего большинство нации».

Собственно говоря, ещё и до съезда Троцкий весьма плодотворно сотрудничал с Лениным, публикуя в партийной газете «Искра» яркие, зажигательные статьи. Владимиру Ильичу его творчество очень нравилось, и он даже предложил включить талантливого автора в редакцию. Однако этому категорически воспротивился патриарх российской социал-демократии Георгий Плеханов, считавший молодого да раннего публициста «выскочкой». Несмотря на это фиаско, сотрудничество с Лениным продолжалось, и Троцкий удостоился несколько обидного прозвища — «ленинская дубинка».

Правда, роман двух выдающихся революционеров продлился недолго и погиб на II съезде. Слишком уж своенравным оказался Троцкий, которому не понравился подход Ленина к партийному строительству. Владимир Ильич настаивал на том, что членом партии может быть исключительно социал-демократ, который принимает участие в деятельности одной из её организаций. А вот его оппонент Юлий Мартов считал достаточным любое (хотя бы и материальное) содействие.

«Вначале Троцкий выступал осторожно, но с самого начала критически по отношению к ленинской формуле», — пишет Георгий Чернявский. «Я опасаюсь, что формула Ленина создает фиктивные организации, которые будут давать лишь своим членам ценз, но не будут служить средством партийной работы», — говорил он. Поначалу Ленин довольно вяло защищал свою позицию, однако постепенно пришёл в состояние возбуждения, отказываясь от каких-либо компромиссов, превращая мелкое разногласие в предмет принципиальных расхождений, руководствуясь в значительной степени собственной амбицией. «За кулисами шла борьба за каждого отдельного делегата, — вспоминал Троцкий. — Ленин не щадил усилий, чтобы привлечь меня на свою сторону». «"Старик", как стали называть Ленина уже в это время, пригласил Троцкого на прогулку вместе с большевиком П.А. Красиковым, человеком недалекого ума, но очень грубым, который давал во время гулянья настолько бесцеремонные характеристики редакторам "Искры", что даже Ленин, сам весьма грубый и безапелляционный человек, при этом морщился, "а я содрогался". Решено было провести закулисное совещание "искровцев", на котором председательствовал Троцкий. Попытка найти выход из тупика результата не дала. Ленин покинул совещание, хлопнув дверью. После этого "старик" предпринял еще одну попытку вернуть Троцкого на свою сторону, наставить на "правильный путь". Он подослал своего брата Дмитрия, который сблизился с Львом во время поездки на съезд. Несколько часов длилась беседа в одном из тихих лондонских парков. Никаких результатов и эта миссия не дала. В итоге Троцкий не только не вернулся, а стал энергично выступать против ленинской формулировки и в поддержку Мартова» («Лев Троцкий»).

Дальше — больше. Когда Ленин предложил исключить из редколлегии партийной газеты «Искра» Павла Аксельрода и Веру Засулич, Троцкий этому воспротивился. Начался период вражды: бывший союзник Ленина заявил о его «якобинстве», а потом назвал его «Максимилианом Лениным», явно намекая на вождя французских якобинцев Робеспьера. Кроме того, Владимир Ильич удостоился таких эпитетов, как «бойкий статистик» и «неряшливый адвокат».  Ленин в долгу не остался и обозвал Троцкого «Бабалайкиным» — по персонажу повести Михаила Салтыкова-Щедрина «Балалайкин и Ко».

2. «Максимилиан» против «Иудушки»

Однако Троцкий ненадолго задержался в меньшевиках. Уже в 1904 году он сблизился с немецким социалистом и бизнесменом Александром Парвусом, от которого и заимствовал свою знаменитую «перманентную революцию». Обиженные меньшевики обвинили его в попытке создать собственную социал-демократическую партию. Между тем вплоть до лета 1917 года Троцкий позиционировал себя как внефракционного социал-демократа, выступающего за единство всех партийных группировок. Он создавал себе имидж политика, стоящего над ожесточёнными партийными схватками.

Надо сказать, что Ленин делал некоторые примиряющие жесты в отношении «Бабалайкина». Так, на V съезде РСДРП в Лондоне (апрель-май 1907 года) он сказал: «Несколько слов о Троцком. Останавливаться на наших разногласиях с ним мне здесь некогда. Отмечу только, что Троцкий в книжке "В защиту партии" печатно выразил свою солидарность с Каутским, который писал об экономической общности интересов пролетариата и крестьянства в современной революции в России. Троцкий признавал допустимость и целесообразность левого блока против либеральной буржуазии. Для меня достаточно этих фактов, чтобы признать приближение Троцкого к нашим взглядам. Независимо от вопроса о "непрерывной революции" здесь налицо солидарность в основных пунктах вопроса об отношении к буржуазным партиям».

Всё-таки какая-то симпатия между двумя этими лидерами была всегда, несмотря на ссоры и обмен «любезностями». И их сближение в 1917 году, несомненно, имело под собой психологическую основу.

Троцкий утверждал о единстве, при этом во главе единой РСДРП, забывшей о фракционных склоках, он явно видел себя. Об этом говорит хотя бы его поведение на V съезде. «Роль лидера "средней арифметической", устраивающей своей безликостью обе фракции, не подходила Троцкому, — пишет Юрий Жуков. — "Я отказываюсь от чести заранее направлять свою мысль по этой предполагаемой равнодействующей", — объявил он. Троцкий делал заявку на более активную роль, объявив: "Я решительно претендую на право иметь по каждому вопросу свое определенное мнение… Я сохраняю за собой право со всей энергией отстаивать свой собственный взгляд". В своей речи Троцкий кокетливо процитировал высказывание из брошюры Милюкова, где говорилось о "революционных иллюзиях троцкизма", тут же заметив: "Господин Милюков, как видите, делает мне слишком много чести, связывая с моим именем период высшего подъема революции". И все же Троцкий явно намекал на то, что он обрел достаточно солидный политический вес за последние два года, а потому имеет право предлагать партии свой путь к победе революции. Троцкий объявил о том, что объединение партии исторически неизбежно, а когда это произойдет, то РСДРП изберет "самую пролетарскую", "самую революционную" и "самую культурную" платформу. Он не называл эту платформу "троцкистской", но так можно было его понять. Чтобы добиться принятия приемлемой ему платформы, Троцкий активно участвовал в подготовке документов съезда. Он был резок в защите своей позиции и одергивал признанных вождей партии, обвинив самого Ленина в лицемерии» («Троцкий. Миф и личность»).

В августе 1912 года на конференции в Вене Троцкий с большим трудом смог создать так называемый Августовский блок, в который вошли парторганизации Санкт-Петербурга, Москвы, Одессы и других крупных городов. Кроме того, туда вошли представители национальных соцпартий: Всеобщего еврейского рабочего союза (Бунда), Польской социалистической партии и Социал-демократии Литовского края.  Однако большевики в этот блок войти отказались. Отказался поддержать затею Троцкого и Плеханов, которого всегда отличала давнишняя и стойкая нелюбовь к «выскочке». Поэтому говорить о каком-то реальном объединении было невозможно.

В этот период Ленин и Троцкий враждовали друг с другом самым лютым образом.  Именно тогда Ленин и приклеил к Льву Давидовичу свой знаменитый эпитет «Иудушка». Правда, сделал он это не публично — статья «О краске стыда у Иудушки Троцкого» так и осталась в черновике. Опубликовали её только в 1932 году, что очень помогло Иосифу Сталину в его пропагандистской борьбе с троцкизмом.

Пока Троцкий пытался объединить социал-демократию, метя в её лидеры, Ленин решился на окончательное оформление своей собственной, большевистской партии. В январе 1912 года он провёл конференцию в Праге. Более того, лидер большевиков стал издавать свою собственную газету — «Правда».  Троцкий был в ярости, ведь так назывался его печатный орган, который он издавал аж с 1908 года. В своём письме к Аксельроду он назвал Ленина «паразитом».

Троцкий мог яриться сколько угодно, но Ленин поставил дело на широкую ногу. Его «Правда» выходила ежедневно и пользовалась огромной популярностью у российских рабочих. А вот читать «Правду» Троцкого они уже не хотели, и весной 1912 года этот печатный орган прекратил своё существование. Одновременно Ленин бил Троцкого по больному месту, указывая на его беспринципность, постоянное лавирование, политическое непостоянство. Действительно, Троцкий неоднократно поддерживал меньшевиков, а потом отходил от них, чем выработал устойчивую нелюбовь данной фракции. В письме к Инессе Арманд Ленин негодующе восклицал по поводу прибытия Троцкого в Америку: «…Приехал Троцкий, и сей мерзавец сразу снюхался с правым крылом "Нового мира" против левых цимервальдцев!! Так-то!! Вот так Троцкий!! Всегда равен себе = виляет, жульничает, позирует как левый, помогает правым, пока можно». Сам же Ленин позиционировал себя как принципиального политика, верного своим убеждениям и товарищам по борьбе.

3. Номер один и номер два

Всё изменила Февральская революция. С политической эмиграцией было покончено, а вместе с ней ушли в прошлое эмигрантские дрязги и борьба за, в общем, скудные организационно-финансовые ресурсы. Теперь запахло настоящим — властью над необъятной Россией. И вот здесь интересы Ленина и Троцкого сошлись. Оба лидера выступали за продолжение революции, за усиление её пролетарского и социалистического начала. Ленин потряс собственную партию неожиданными и смелыми «Апрельскими тезисами», в которых выдвинул авангардный лозунг «Вся власть — Советам!». Вначале большинство функционеров эти тезисы отвергло, но потом Ленин сумел настоять на своём. Однако положение его было непрочным, в партийном руководстве насчитывалось немало противников его апрельской платформы. При этом ведь и многие сторонники поддержали Ленина не потому, что полностью прониклись его взглядами, а в силу уважения и даже преклонения перед сверхавторитетным «стариком».

Ленину требовалась поддержка, пусть даже вовне партии. И тут в Россию вернулся Троцкий, который тоже выступал за продолжение революции. Он вступил в леворадикальную группу внефракционных социал-демократов (межрайонцев), немедленно став их неформальным лидером. И Ленин сразу же понял всю выгоду от сотрудничества с Троцким в его новом статусе. Он сам сделал первый шаг навстречу своему заклятому оппоненту. 10 мая 1917 года Ленин вместе с Григорием Зиновьевым и Львом Каменевым посетил конференцию межрайонцев. Там он предложил объединить обе организации в одну партию. При этом и речи не шло о том, что относительно немногочисленных (4 тыс. членов) межрайонцев поглотит намного более массовая партия большевиков, которая на тот момент насчитывала примерно 200 тыс. членов.

И Троцкий отнёсся к этому положительно, хотя и не особо спешил объединяться, тщательно обдумывая все последствия этого шага. К тому же и многие межрайонцы были в ужасе от подобной перспективы. Так, Адольф Иоффе воскликнул: «Лев Давидович! Они же политические бандиты!». На это Троцкий ответил: «Да, я знаю, но большевики сейчас единственная реальная политическая сила». Вот к этой реальной силе Троцкий и присоединился, ничуть не прогадав и выиграв весьма многое.

Однако само объединение затянулось до VI съезда, который состоялся в июле-августе. На нём и было провозглашено вступление межрайонцев в партию большевиков. Поглощение всё-таки состоялось, причём именно тогда, когда сам Троцкий находился в «Крестах», куда его упекли после июльских событий. Возможно, он и попытался бы перевести объединение в более выгодный формат, но просто не имел такой возможности. Между тем само «поглощение» обставили очень даже уважительно. Троцкого избрали почётным председателем съезда. К тому же его заочно выбрали в ЦК, и в ходе голосования он занял третье место, уступив только Ленину и Зиновьеву.

Теперь политическая звезда Троцкого взошла на немыслимую высоту. Бывший лидер немногочисленной организации становится председателем Петроградского Совета, формирует Военно-революционный комитет, руководящий восстанием. После победы самого восстания Троцкий возглавляет Народный комиссариат иностранных дел, а в мае 1918 года становится во главе всех вооружённых сил молодой Советской республики. Теперь он — человек номер два в партии и в государстве. Ленин им доволен, во время дискуссии по поводу создания «однородного социалистического правительства» (вместе с меньшевиками и правыми эсерами) он называет своего недавнего оппонента «лучшим большевиком». И это несмотря на то что Троцкий имел некоторые разногласия с Лениным по поводу того, как брать власть. Он выступал за то, чтобы сначала созвать съезд Советов и лишь потом свергать Временное правительство. Тем самым восстание обретало ореол легитимности. Ведь никем не избранное правительство низложил бы выбранный орган. Ленин же опасался того, что съезд дрогнет и пойдёт на полумеры и компромиссы, способные погубить всё дело. Он настоял на том, чтобы большевики (и союзные им левые радикалы) вначале свергли «временных», а затем поставили делегатов перед фактом.

Доверие Ленина не поколебало даже поведение Троцкого во время брестских мирных переговоров. Тогда нарком иностранных дел нарушил ленинскую инструкцию — немедленно заключать мир. Он выдвинул формулу, приятно поразившую немцев: «Ни мира, ни войны». В результате началось немецкое наступление, и «похабный мир» пришлось заключать на намного более унизительных условиях.

Пожалуй, расположение вождя достигло своего пика в июле 1918 года, когда Троцкий ожесточённо полемизировал с представителями «военной оппозиции» (Андреем Бубновым, Климентом Ворошиловым и другими). Оппозиционеры выступали против создания регулярной армии по «буржуазному образцу» (в частности, назначения «военспецов» на командные должности). Во время обострения дискуссии Троцкий сделал сильный ход, пригрозив своей отставкой со всех постов. И вот тогда Ленин выразил ему самое высокое доверие. Он демонстративно дал Троцкому чистый и заранее подписанный бланк приказа. И произнёс при этом: «Товарищи! Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько убежден, в абсолютной степени убежден, в правильности, целесообразности и необходимости для пользы дела даваемого тов. Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело».

4. Сумерки старых вождей

Конечно, Троцкий тяготился ролью «всего лишь» второго человека Советской России. Он-то всегда ощущал себя как первого. И ведь у него имелись реальные шансы стать во главе страны ещё при жизни Ленина. Точнее, тогда, когда сам Ленин находился на краю жизни и смерти. Как известно, 31 августа 1918 года на председателя Совета Народных Комиссаров (СНК) Ленина было совершено покушение. Он находился в весьма тяжёлом состоянии. И это ставило вопрос ребром: кто возглавит страну в случае его смерти? Здесь довольно сильные позиции были у председателя Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) Якова Свердлова, который в то же время возглавлял стремительно усиливающийся аппарат Российской коммунистической партии (большевиков) — РКП(б), будучи секретарём её ЦК. Серьёзнейший ресурс имелся и у Троцкого, возглавлявшего армию. 2 сентября ВЦИК принимает следующее, весьма характерное, постановление: «Советская республика превращается в военный лагерь. Во главе всех фронтов и военных учреждений Республики ставится Революционный военный Совет. Все силы и средства Социалистической республики ставятся в его распоряжение».

Новый орган управления возглавил Троцкий. Причём в принятии данного решения не участвовали ни партия, ни правительство. Всё решил ВЦИК, точнее, его председатель — Яков Свердлов. «Обращает на себя внимание тот факт, что никакого решения ЦК РКП(б) о создании Реввоенсовета не было, — замечает Сергей Миронов. — Неизвестно ни о каком пленуме ЦК в эти дни. Свердлов, сосредоточивший в своих руках все высшие партийные должности, просто отстранил партию от решения вопроса о создании РВС. Создавалась "совершенно самостоятельная государственная власть". Военная власть бонапартистского типа. Недаром современники нередко называли Троцкого Красным Бонапартом» («Гражданская война в России»).

Очевидно, Свердлов и Троцкий хотели оттереть пока живого Ленина от власти, а потом и разобраться между собой. Оправившись от болезни, Ленин узнал, что власть председателя СНК сильно урезали. Причём немаловажную роль в этом сыграло создание РВС во главе с Троцким. Но в такие аппаратные игры «Максимилиан» умел играть лучше, чем «Иудушка». Он создал новый орган — Союз рабочей и крестьянской обороны (с 1920 года — Союз труда и обороны), во главе которого встал сам. Таким образом, «троцкистский» РВС вынужден был подчиняться «ленинскому» СРКО.

5. Сумерки прежних вождей

Пора открытых ссор уже прошла, но ещё не наступила. Требовалось разгромить белых, и лишь потом можно было со вкусом заняться внутренними разборками. И вот в декабре 1920 года, после того как красные войска разбили генерала Петра Врангеля, Троцкий выступил с собственным масштабным проектом «милитаризации» всего народного хозяйства. Предполагалось перевести экономику на военные рельсы, поручив эту задачу милитаризированным профсоюзам.

Ленин был от этого, мягко говоря, не в восторге. Мало того что такая реорганизация попахивала откровенной авантюрой (даже на фоне военного коммунизма), милитаризация экономики автоматически превращала главу вооружённых сил Троцкого в человека номер один. Поэтому в партии развернулась дискуссия, в ходе которой Ленин обрушился на своего оппонента за «администраторский подход к данному вопросу». Вновь состоялся «обмен любезностями». Троцкий заявил о том, что Ленин «архиосторожен», в ответ получив упрёк в «путанице». Но, конечно, это не шло ни в какое сравнение с довоенной руганью.

У Троцкого насчитывалось немало сторонников, однако большинство функционеров не хотело заполучить «красного Бонапарта». В ходе дискуссии о профсоюзах Лев Давидович потерпел сокрушительное поражение. Накануне свары он имел поддержку 8 членов из 15. При этом после неё трое цекистов-троцкистов были выведены из состава партийного ареопага. Как очевидно, амбициозный проект милитаризации вышел Троцкому боком. С этого момента его политическая звезда только закатывалась.

При этом человек номер два не терял надежды стать первым. В нач. 1920-х он предпринял атаку на идеологическом фронте. Троцкий переиздал некоторые свои старые работы, сопроводив их собственными комментариями. Так, вышел сборник его статей, посвящённый истории российской революции. «В качестве приложения к сборнику Троцкий поместил свою статью "Наши разногласия", содержащую полемику с Лениным по вопросам места и роли крестьянства в социалистической революции, о революционно-демократической диктатуре, — пишет Валентин Сахаров. — В комментариях к ней, написанных с позиций 1922 г., он писал: "Антиреволюционные черты большевизма грозят огромной опасностью только в случае революционной победы". Поскольку 1917 г. принес победу большевикам, то, согласно логике Троцкого, наступило то время, когда Ленин и его сторонники становятся опасными для революции. Прямо сказать это нельзя, но намек более чем прозрачен. Факты победы большевиков в 1917 г., победы в гражданской войне и связанное с этим развитие революции надо было "примирить" со своим тезисом о "антиреволюционной сущности большевизма". Это противоречие между своим прогнозом и фактом истории Троцкий "снимает" с помощью утверждения, что "под руководством т. Ленина большевизм совершил (не без внутренней борьбы) свое идейное перевооружение весной 1917 г., то есть до завоевания власти". Иначе говоря, он заявил, что власть в октябре 1917 г. брали уже и не большевики собственно, а новоявленные троцкисты, еще не осознавшие себя в этом качестве и по инерции сохранявшие свое прежнее название и верность прежним теоретическим и политическим схемам. Отсюда уже недалеко до утверждения, что брали они власть при участии Ленина, но под идейным (и организационным) руководством Троцкого, который якобы был действительным вождем Октябрьской революции. Здесь это прямо еще не сказано (сказано это будет позднее — в статье "Уроки Октября" в октябре 1924 г.), но вполне определенная заявка на эту роль уже сделана. Эти выступления знаменовали начало Троцким политической атаки на историческом фронте. Ему нужно было показать, что он, Троцкий, как теоретик и политик выше Ленина, что он был подлинным лидером "разбольшевиченного" большевизма — партии, бравшей власть в октябре 1917 г., поэтому именно ему революция обязана всеми лучшими своими достижениями и победами» («"Политическое завещание" Ленина: реальность истории и мифы политики»).

Наклёвывалась очередная свара, однако Ленину было уже не до Троцкого. Тяжело больной, он попал в изоляцию, устроенную высокопоставленными соратниками. «Профсоюзное» фиаско Троцкого усилило позиции Зиновьева, Каменева и Сталина, которые позже создали руководящий триумвират. Ленин замышляет борьбу с «бюрократизмом», которая означала бы ослабление высокопоставленных функционеров. И естественным союзником в этой борьбе ему виделся именно Троцкий, также усиленно критикующий «бюрократизм». Ленин предлагает Троцкому стать заместителем председателя Совнаркома.  И тут политическое чутьё подвело больного вождя. Дело в том, что этих заместителей было уже три, а Троцкий получался бы четвёртым. Разумеется, амбициозного Льва Давидовича это никак не устраивало. Он отказался от ленинского предложения, и новый троцкистско-ленинский блок так и не состоялся. Сумерки Ленина совпали с сумерками Троцкого, правда, у последнего они продлились намного дольше.

В своём знаменитом «политическом завещании» («Письмо к съезду») Владимир Ильич дал такую характеристику Льву Давидовичу: «Тов. Троцкий, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела».

Что ж, это довольно-таки мягкая формулировка. Особенно если учесть прежний накал страстей и тогдашние формулировки.

Александр ЕЛИСЕЕВ