«великая» на экране

Современное российское историческое кино — продукт, прямо скажем, весьма невысокого качества. Есть фильмы, которые обсуждать и вовсе не стоит. Яркий пример — бесконечный сериал «Тайны дворцовых переворотов» Светланы Дружининой, решившей самостоятельно «изучать» русскую историю. Что из этого вышло, подумать страшно, а всерьёз разбирать ещё страшнее: фантазия — она и есть фантазия. Тем не менее режиссёр не постеснялась написать в титрах, что фильмы основаны на «исторических документах, мемуарах и воспоминаниях» (может быть, слово «мемуары» Дружинина понимает и в старинном смысле, но всё равно получается нелепо). Другие режиссёры стремятся создать нечто более качественное, с претензией в том числе и на историческую достоверность. К числу таких фильмов относится сериал «Великая», посвящённый молодым годам Екатерины II до её вступления на престол.

В целом сериал производит не самое худшее впечатление. Даже, наоборот, при всей затянутости он не лишён некоторой интриги и порой держит зрителя в напряжении. А уж по сравнению с многосерийной клюквой Дружининой и вовсе выглядит шедевром. Но при всём том он, конечно, несёт на себе многие характерные черты современного исторического кинематографа. Не стоит здесь много говорить об исторических ошибках и несоответствиях. Это уж, кажется, при всех ссылках на допустимость художественного вымысла неистребимая традиция нынешнего российского кино. Если у сериала и были исторические консультанты, то их явно не слушали. Иначе бы действие не разворачивалось в интерьерах первой пол. XIX века с известным портретом Марии Дьяковой работы Дмитрия Левицкого на стене (дом князя Залесского), имением Алексея Бестужева-Рюмина не оказался бы Павловск, построенный только в конце царствования Екатерины, а Петра III не арестовывали бы на фоне Александровского дворца в Царском Селе. Иначе герои не употребляли бы выражений типа «порцелиновый фарфор» («масло масляное»), а «Гром победы…», написанный в 1790 году, не звучал бы на празднике 1750 года. О наградах и вовсе говорить не приходится: такое впечатление, что орден Андрея Первозванного и нагрудный бриллиантовый портрет Елизаветы Петровны — просто визитные карточки любого мало-мальски приближённого ко двору персонажа. Это всё детали, безусловно, важные, но, увы, кинематографисты успели прочно приучить зрителей не обращать на них никакого внимания.

Существеннее фантазии содержательные. Наиболее заметны они к концу сериала: видимо, авторы, как говорится, вошли во вкус. Из сериала узнаются вещи странные, даже вовсе невероятные. Оказывается, что фельдмаршал Степан Апраксин умирает во время попытки отстреляться (!) от пришедшего к нему начальника Тайной канцелярии, а Петра Шувалова травит прямо за обедом не кто иная, как княгиня Екатерина Дашкова. Арестованный Пётр III лично встречается (!) с Екатериной (по-видимому, в Царском Селе), а императрица Елизавета Петровна оставляет, как выясняется позднее, завещание в пользу Алексея Разумовского (ситуация вовсе невероятная!), к которому для выяснения подробностей Екатерина приезжает домой. Кстати, и сам Разумовский вовсе не удалился от двора Елизаветы Петровны (как это показано в фильме), а благополучно продолжал там оставаться вплоть до кончины своей благодетельницы (и находился у её смертного одра). Хотя, конечно, самым фантазийным моментом кажутся сомнения Екатерины, брать или не брать ей в свои руки власть после переворота. Сомнения разрешаются на заседании с участием разного рода лиц (от Григория Орлова и Екатерины Дашковой до Иоганна Лестока и Алексея Бестужева), когда главная героиня делает, наконец, свой выбор — собственноручно разрывает, прямо как Анна Иоанновна, проект манифеста об установлении регентства. Это всё плоды кинематографических фантазий, равно как и маловыразительный образ ревностного энтузиаста с несколько отсутствующим взглядом некоего князя Залесского (в реальности таких князей, конечно, не было) — гвардейского офицера, несущего свою службу преимущественно в Петропавловской крепости, один раз на поле боя и многократно в кабаках. Гвардейцы вообще в фильме показаны драчунами и дебоширами — в полном соответствии с обыденным представлением о «дворцовых переворотах».

Двор императрицы Елизаветы, показанный в фильме, производит неоднозначное впечатление. Сама государыня суетлива, груба и хамовата, хотя и по-своему колоритна. Разговоры кухонного уровня перемежаются обильными возлияниями: алкоголиками выглядят не только Алексей Бестужев (и вправду любивший выпить), но и затюканный и малозаметный Алексей Разумовский. Вообще же большинство образов получилось в фильме вялыми и невыразительными. Порой кажется, что фильм «вытягивает» один Сергей Шакуров, настолько убого на его фоне смотрятся иные. Помимо Алексея Бестужева и Елизаветы Петровны, а также Чарльза Вильямса в исполнении Эрнеста Романова (превосходного артиста «старой» закалки) наиболее заметными кажутся образы Александра Шувалова и Никиты Панина, все остальные — значительно слабее или даже и вовсе «никак». Отдельно нужно сказать об исполнителях главных ролей. Интересный образ удалось создать Павлу Деревянко. Неоднозначная фигура императора Петра III с противоречивым характером получила вполне достойное воплощение. Не то Юлия Снигирь: ни по внешнему облику, ни по внутреннему содержанию это совсем не Екатерина Алексеевна, может быть, какой-то другой персонаж, но до весьма тонкой, проницательной и умевшей нравиться императрицы ей всё-таки далеко. Современная молодая женщина хороша, скорее всего, для сериалов из современной жизни, но не из эпохи XVIII века. Внешнее сходство героев в фильме, кстати, условно порой до полного исчезновения, не говоря уже о возрасте. Та же Дашкова была в те годы вовсе не уверенной в себе матроной, а юной девушкой 19 лет.

Ну и, конечно, создатели фильма не могли не откликнуться на идеологические веяния, но сделали это со столь топорной прямолинейностью, что тем самым лишь навредили фильму. Из сериала мы узнаём, что для России всегда нужна сильная власть — именно её любит народ (представленный на экране в виде малопривлекательной тёмной массы голодранцев, бросающейся к решётке дворца, прямо как в кинематографических фантазиях на тему Октября 1917 года), всегда нужна тайная полиция (награждение отличившихся на этом поприще выглядит просто как сцена из жизни Советской армии), всегда принципиально важна Церковь (только после православной исповеди Екатерина выздоравливает, а перед совершением переворота испрашивает благословения и в ужасе шарахается от Петра, едва в числе своих будущих реформ он упоминает о секуляризации и свободе вероисповедания). Отношение к европейским странам негативно-пренебрежительное. «Убогие, не знают, что такое Россия», — восклицает Елизавета Петровна, а на слова Александра Шувалова, что против провозглашения Екатерины «вся Европа», Алексей Бестужев умудрённо отвечает: «Россия и не такое выдерживала»… Увы, историческая поверхностность и желание быть, что называется, в тренде сыграли с создателями сериала злую шутку. Несмотря на отдельные яркие образы и актёрские удачи, фильм получился малоинтересным, откровенно затянутым и ходульно-упрощённым. Ни своеобразного колорита эпохи, ни всей сложности характеров и взаимоотношений, ни, наконец, живого восприятия многообразной исторической реальности передать не удалось. В который раз вспоминаются превосходные исторические фильмы-сериалы прошлых лет, тоже несвободные от недостатков, но создававшие неповторимое и очень яркое впечатление духа былых времён, — такие, скажем, как «Михайло Ломоносов». Правда, там задача была сложнее, а не просто развлекать и формировать выхолощенный «патриотизм». Уважительного отношения к историческому материалу, с которым работаешь, понимания глубинной оригинальности иных эпох, попытки проникновения в историческую ткань ушедшего времени, не говоря уже об элементарной достоверности, — всего этого, увы, катастрофически не хватает современному отечественному кинематографу. И сериалы о Екатерине Второй — лишнее тому подтверждение.