«руду им производить и завод строить...»

История Москвы — это не только летопись дворцов и храмов, царей и бунтовщиков. В её анналах записано о предприятиях, относящихся к различным отраслям промышленности. Среди них — не воплотившийся в жизнь проект завода по выплавке серебра.

Добыча полезных ископаемых и металлургия в России получили в XVIII веке мощнейший толчок, вызванный реформаторской деятельностью царя Петра I. 2 ноября 1700 года он подписал указ «О сыске золотых, серебреных, медных и других руд в Московском государстве», обязывающий извещать власти всякого, кто «...на Москве и в городех сыскивать золотых и серебряных и медных и иных руд, и о сыску тех руд в городы к воеводам и приказным людям послать грамоты, а к бурмистром памяти. Велеть на Москве и в городех и в уездех по торгам и ярмонкам в торговые дни кликать биричем по многие времена, буде кто на Москве и в городех ведает или впредь сведает на государевых или на чьих-нибудь землях золотую, и серебряную, и медную или иные какие руды, и тем людям извещать».

10 декабря 1719 года Пётр I поставил автограф на указе «Об учреждении Берг-Коллегиума для ведения в оном дел о рудах и минералах», вошедший в историю как горная привилегия. В нём говорилось: «Соизволяется всем, и каждому дается воля, какого б чина и достоинства ни был, во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях, искать, копать, плавить, варить и чистить всякие металлы, сиречь: золото, серебро, медь, олово, свинец, железо, так же и минералов, яко: селитра, сера, купорос, квасцы и всяких красок потребные земли и каменья, к чему каждый толико промышленников принять может, колико тот завод и к тому надобное иждивение востребует».

Подобная инициатива не могла не привлечь внимание представителей существовавших в России сословий, приобретая подчас неожиданный оборот. В конце 1722 года в Берг-коллегию поступила челобитная купцов Емельяна Сулякова, Андрея Мамонова, Ивана Мыльникова, Фёдора Дубровина и Григория Лопушина по поводу получения права на добычу руды рядом с Андреевским монастырём в Москве и выплавке из неё серебра. Её опробование выявило в ней не только любопытные концентрации серебра, но и золота: в январе 1723 года анализ образцов руды показал, что в одном центнере присутствует пять золотников серебра и ползолотника золота. В феврале он был повторен и было установлено наличие в 200 фунтах руды 12 золотников серебра и более одного золотника золота.

Как видно, анализы руды давали противоречивые результаты по концентрациям драгоценных металлов, впрочем, их оказалось достаточно для вынесения 27 февраля 1723 года Берг-коллегией определения о передаче рудных залежей вышеупомянутым купцам в пользование с разрешением построить сереброплавильное предприятие. В нём говорилось: «…рудное место велеть им отвесть против привилегии, а ту руду им производить и завод строить на своем коште умножа, а для того умножения тех заводов велеть им к тем заводам производить всякие метальные руды и переплавлять с Залесского, с Середы и Алатора и под села Каменского и из Переславля Залесского и из других мест где они сыскать могут».

Берг-коллегия позаботилась и о льготах инвесторам, предоставив для будущего предприятия мельницы, расположенные на реке Сетунь, и выделив им пробовального мастера Кашпера Вейса, трудившегося в Московском обер-бергамте, вменив ему в обязанность каждый день наблюдать за ходом строительных работ. «Да к тем же заводам им, компанейщикам для споризщны и утрате в лесах велеть и каменное уголье, что найде в уезде Переславле Рязанском, вывозить же без запрещения и вновь приискивать и производить, а где приищут и каковы будут по пробе велеть им объявлять в Берг-коллегию», — указывалось в документе ведомства.

Работа по созданию сереброплавильного предприятия осуществлялась и компанейщиками, и Берг-коллегией, интересовавшейся качеством руды и поэтому поручавшей различным экспертам проводить её анализ и плавку. Для вынесения окончательного решения Берг-коллегия командировала англичанина Георга Никсона (называемого часто в бумагах на немецкий манер Яганом). Он же, однако, не подтвердил факта залегания руды около Андреевского монастыря, и, по всей видимости, строительство завода прекратилось.

Почему же такое произошло? Вопрос непростой. Дело в том, что Георг Никсон проходит по документам Берг-коллегии как специалист по разведке и разработке месторождений угля. Он участвовал в поисках угольных залежей в Рязанской губернии в рамках экспедиции Григория Капустина в 1724 году.

В решении Берг-коллегии от 11 марта 1725 года об отсылке Георга Никсона назад в Англию сказано: «Будучи под Андреевским монастырем от незнания его в рудном поиске только что не мало иждивения потеряно». Правда, в XVIII веке разделения на «поисковиков» угля и руд толком-то ещё не существовало, зато были универсальные «горные люди». Да и сама-то Берг-коллегия не больно-то была богата сотрудниками, сведущими в горной науке. Или Георг Никсон вообще не являлся ни «угольным мастером», ни рудознатцем? Тогда кто же он?

Его можно обвинить в незаинтересованности в развитии добычи полезных ископаемых и металлургии в России. Действительно, многие иностранцы приезжали в нашу страну для зарабатывания денег. Вспомним барона Курта Александра Шемберга, основательно погревшего руки на богатствах российских недр. Похожих «бизнесменов» хватало, но грести их всех под одну гребёнку не стоит, взять хотя бы Георга Вильгельма де Геннина, внёсшего значительный вклад в индустриальный подъём в России в XVIII веке.

Между тем ожидать обнаружения серебряного месторождения в Москве и её окрестностях было бы бессмысленно, поскольку в силу геологической истории места размещения столицы оно образоваться здесь не могло. Подобные объекты, говоря строгим языком геологии, формируются в складчатых областях (например, в Андах или Карпатах), где ассоциируются с вулканами или интрузивами (тела, сложенные магматическими породами, закристаллизовавшимися в земной коре), Москва же находится в пределах Восточно-Европейской платформы, имеющей принципиально иное строение, набор пород и полезных ископаемых.

Рискнём предположить о возможной афере Емельяна Сулякова и его товарищей. Им вполне по силам было бы купить и измельчить какие-либо серебряные и золотые изделия, смешать с землёй и потом представить в Берг-коллегию. Интерес же их, вероятно, заключался не в создании сереброплавильного завода, а в получении мельниц на реке Сетуни и льгот по добыче угля, учитывая внимание к нему властей. Недаром в определении Берг-коллегии от 27 февраля 1723 года сообщается: «А буде те мельницы синодцкия, и об них потом уже об отдаче подать в Синод доношение...».

Или же они стали жертвой мошенничества? Тогда с чьей стороны? Насельников из Андреевского монастыря? Им-то зачем это было нужно? Разумеется, братия не отказалась бы от дополнительных доходов в случае благоприятного исхода проекта. Авантюрой им заниматься было не с руки, зная крутой нрав Петра I.

В целом случай с добычей cеребряной руды у Андреевского монастыря и строительством предприятия по её переработке остаётся тайной, покрытой мраком веков. Как бы то ни было, она вписана в историю государства Российского и его столицы — древней и прекрасной Москвы.