ЦРУ против разрядки

Президент США Дуайт Эйзенхауэр был достаточно дальновиден, однако Америка  в его времена еще не созрела для понимания изменившегося соотношения сил в мире. Первым робким шагам этого президента по направлению к «разрядке» решительно воспротивилось большинство американской элиты, а ЦРУ дважды становилось непреодолимой преградой на пути президента, срывая его планы. Первый раз это произошло благодаря мифу об отставании позиций Америки по числу бомбардировщиков.

Дуайт Эйзенхауэр

Все началось с того, что эксперты из «Рэнд корпорейшн» начали изучать вопрос уязвимости баз Стратегического авиационного командования. Хотя США в тот период располагали превосходством над СССР как по ядерному оружию, так и по бомбардировщикам, эксперты нарисовали ужасающую картину того, как советским ударом будет уничтожена на земле американская стратегическая авиация и США останутся беспомощными перед «страшными русскими». ЦРУ была поставлена задача — оценить мощь советских военно-воздушных сил. Выполнялась эта задача совершенно изумительным образом. Агенты разведки должны были… оценить общую производственную площадь авиационного завода в Филях и на основании этой оценки рассчитать темпы производства стратегических бомбардировщиков. Должно быть, американские военные заводы несколько отличаются от наших по рациональности использования отведенной им земли. На основании хождений агентов ЦРУ вокруг заводского забора, ограждавшего, помимо цехов, скверики, помойки и пустыри, было сделано заключение о фантастических темпах роста производства советских бомбардировщиков.

Эти «научно» обоснованные подсчеты были подкреплены еще более «научными» наблюдениями. 3 июля 1955 года, в День Военно-Воздушного Флота, американские разведчики во время авиационного парада в Москве старательно подсчитывали бомбардировщики, принимавшие участие в празднике. Получились фантастические цифры. Единственно, чего не сообразили американцы — так это то, что они все время считали одни и те же самолеты, циркулировавшие в районе воздушного парада. Это соображение было слишком примитивно для асов разведки.

Основываясь на этих оценках и наблюдениях, ЦРУ подсчитало, что к 1960 году СССР развернет 500 таких самолетов. Ужасные данные проникли в прессу, и разразившаяся истерия об «отставании по бомбардировщикам» на время существенно ограничила Эйзенхауэру свободу маневра. Правда, миф этот лопнул сразу же после разведывательных полетов самолетов U-2 над советской территорией, но случилось это не раньше, чем конгресс США утвердил ассигнования на межконтинентальный бомбардировщик B-52. Как впоследствии и по другому поводу метко отметил бывший американский посол, а потом ученый влиятельного Брукингского института Р. Гартофф, военно-политическое руководство Америки слишком часто принимает решения в военной области на базе данных и умозаключений о намерении Советского Союза, где используется принцип «зеркального отражения»: противной стороне приписываются планы и намерения, присущие самой вашингтонской элите. Мы же отметим, что ЦРУ, как тот кассир в магазине, неизменно ошибается в одну сторону. Ту, которая выгодна военно-промышленному комплексу.

Не успела Америка успокоиться после «отставания по бомбардировщикам», как началась истерия о «ракетном отрыве». Правда, на этот раз имеющая под собой некоторые основания. 26 августа 1957 года СССР официально объявил об успешном испытании межконтинентальной баллистической ракеты. Хотя США в создании своей МБР «Атлас» отстали всего на несколько месяцев, впервые Россия в гонке вооружений вырвалась вперед. Первоначально Вашингтон попытался принизить советское достижение, заявив, что советская ракета даже не была прототипом, но 4 октября 1957 года в космос был запущен «Спутник-1», который не только открыл космическую эру, но и наинагляднейшим образом продемонстрировал всему миру русский приоритет в ракетной технике. И в очередной раз поверг всю Америку в тяжелейший шок от осознания своей уязвимости. Известный писатель Стивен Кинг – в то время простой школьник – в красках расписывает типичную реакцию американского обывателя на случившееся:

«Впервые я пережил ужас – подлинный ужас, а не встречу с демонами или призраками, живущими в моем воображении, – в один октябрьский день 1957 года. Мне только что исполнилось десять. И, как полагается, я находился в кинотеатре – в театре “Стратфорд” в центре города Стратфорд, штат Коннектикут…

…В тот субботний день, когда на меня обрушился подлинный ужас, была “Земля против летающих тарелок”…

И вот как раз в тот момент, когда в последней части фильма пришельцы готовятся к атаке на Капитолий, лента остановилась. Экран погас. Кинотеатр был битком набит детьми, но, как ни странно, все вели себя тихо. Если вы обратитесь к дням своей молодости, то вспомните, что толпа детишек умеет множеством способов выразить свое раздражение, если фильм прерывается или начинается с опозданием: ритмичное хлопанье; великий клич детского племени “Мы хотим кино! Мы хотим кино! Мы хотим кино!”; коробки от конфет, летящие в экран; трубы из пачек от попкорна, да мало ли еще что. Если у кого-то с четвертого июля сохранилась в кармане хлопушка, он непременно вынет ее, покажет приятелям, чтобы те одобрили и восхитились, а потом зажжет и швырнет к потолку.

Но в тот октябрьский день ничего похожего не произошло. И пленка не порвалась – просто выключили проектор. А дальше случилось нечто неслыханное: в зале зажгли свет. Мы сидели, оглядываясь и мигая от Яркого света, как кроты.

На сцену вышел управляющий и поднял руку, прося тишины, – совершенно излишний жест…

* * *

Мы сидели на стульях, как манекены, и смотрели на управляющего. Вид у него был встревоженный и болезненный – а может, это было виновато освещение. Мы гадали, что за катастрофа заставила его остановить фильм в самый напряженный момент, но тут управляющий заговорил, и дрожь в его голосе еще больше смутила нас.

– Я хочу сообщить вам, – начал он, – что русские вывели на орбиту вокруг Земли космический сателлит. Они назвали его… “спутник”.

Сообщение было встречено абсолютным, гробовым молчанием. Полный кинотеатр детишек с ежиками и хвостиками, в джинсах и юбках, с кольцами Капитана Полночь, детишек, которые только что узнали Чака Берри и Литтла Ричарда и слушали по вечерам нью-йоркские радиостанции с таким замиранием сердца, словно это были сигналы с другой планеты. Мы выросли на Капитане Видео и “Терри и пиратах”. Мы любовались в комиксах, как герой Кейси разбрасывает, как кегли, целую кучу азиатов. Мы видели, как Ричард Карлсон в “Я вел тройную жизнь” (I Led Three Lives) тысячами ловит грязных коммунистических шпионов. Мы заплатили по четверть доллара за право увидеть Хью Марлоу в “Земле против летающих тарелок” и в качестве бесплатного приложения получили эту убийственную новость».

В то время как общество было в панике, ожидая ядерного удара и скупая в его преддверии оружие и консервы для атомных убежищ, трое членов комиссии Гейтера, созданной еще в конце 1957 года для анализа ситуации «отставания по бомбардировщикам», явились к президенту и настойчиво потребовали начать превентивную войну против СССР. Как свидетельствует в дневнике одна из его помощниц, президент весьма вежливо и сердечно выслушал предложение, а потом ответил: «Мы не можем начать такую войну. У нас не хватит бульдозеров сгребать тела с улиц».

К оценке масштабов «ракетного отрыва» вновь активно подключилось ЦРУ, и в результате коллективных усилий разведывательного сообщества военные эксперты предсказали, что СССР уже очень скоро опередит США по межконтинентальным баллистическим ракетам в соотношении ни больше ни меньше как 15 к 1. На разразившейся новой истерии опять сделал деньги военно-промышленный комплекс — в ноябре 1957 года Комитет начальников штабов потребовал ассигновать сверх бюджета 1,5 миллиардов долларов на проекты развития управляемых снарядов дальнего действия и стратегической авиации. Программа же развития ракетного оружия вообще приняла чрезвычайный характер. Выступая в том же месяцев в сенате, министр обороны объявил о решении начать производство сразу двух баллистических ракет средней дальности «Тор» и «Юпитер», хотя в действительности нужна была только одна.

Все более и более понимая, что ракетно-ядерная гонка ведет в тупик, Эйзенхауэр стремился нормализовать отношения с Москвой. Визит Хрущева в США был первым шагом к утверждению принципа мирного сосуществования. Вскоре после этого, 17 мая 1960 года, в Париже должна была состояться встреча глав правительств, на которую возлагались еще большие надежды. Однако почти накануне этой встречи руководство разведки направило в советское воздушное пространство самолет-разведчик U-2, который должен был пересечь всю территорию СССР. Провокация носила особо оскорбительный и вызывающий характер, поскольку проводилась 1 мая, в один из главных советских праздников. Когда пилотируемый Пауэрсом самолет был сбит, Москва получила бесспорные доказательства его американской принадлежности, Хрущев в своей официальной речи язвительно поинтересовался: «Возникает вопрос, кто же послал этот самолет в пределы Советского Союза? Был ли он послан с санкции главнокомандующего вооруженных сил Соединенных Штатов Америки, которым, как известно, является президент, или же этот агрессивный акт был совершен милитаристами из Пентагона без ведома президента?»

Трудный выбор стоял перед президентом Эйзенхауэром. Расписаться перед всем миром в неспособности контролировать действия собственной администрации (способной, кстати говоря, непродуманными действиями ненароком спровоцировать ядерную войну) или, спасая честь мундира, во всеуслышание заявить, что это именно он послал U-2 в воздушное пространство чужого государства, и стать, таким образом, первым американским президентом, публично признавшим, что его правительство занимается шпионажем. Эйзенхауэр предпочел предстать перед общественностью как нарушитель международных норм, а не как слабый президент. Оскорбленный Хрущев выступил в Париже с резким заявлением, и многообещающая встреча в верхах была успешно сорвана. Так ЦРУ снова и снова оказывалось сильнее своего президента.