Русский датчанин Владимир Даль

Его прославил грандиозный труд — «Толковый словарь живого великорусского языка». Но кабинетным учёным Владимир Даль не был. Биография у собирателя слов при ближайшем рассмотрении оказывается весьма бурной.

Составитель самого известного словаря русского языка родился 220 лет назад в городе Лугани (ныне Луганск). Его отец — датчанин Иоганн Христиан Даль — приехал в Россию по приглашению императрицы Екатерины II и служил у неё придворным библиотекарем. Потом он получил медицинское образование в одном из германских университетов. В 1799 году доктор Даль принял российское подданство и стал называться Иваном Матвеевичем. В Луганске он создал первый лазарет для рабочих. Свою медицинскую карьеру доктор Даль окончил в Николаеве — главным доктором Черноморского флота. Мать будущего лингвиста Мария Христофоровна была немкой. Она знала несколько языков, интересовалась литературой. Неудивительно, что Владимир получил прекрасное домашнее образование.

Для датчан Далей Россия стала настоящей родиной. Много лет спустя Владимир Даль вспоминал о своём посещении Дании во время учебного плавания: «Ступив на берег Дании, я на первых же порах окончательно убедился, что отечество моё Россия, что нет у меня ничего общего с отчизною моих предков». Неслучайно в конце жизни он придёт к такому выводу: «Ни прозвание, ни вероисповедание, ни сама кровь предков не делают человека принадлежностью той или другой народности. Дух, душа человека — вот где надо искать принадлежности его к тому или другому народу. Чем же можно определить принадлежность духа? Конечно, проявлением духа — мыслью. Кто на каком языке думает, тот к тому народу и принадлежит. Я думаю по-русски».

Летом 1814 года Владимир Даль и его младший брат поступили в Морской кадетский корпус в Петербурге. В числе лучших кадетов Владимир Даль ходил в учебное плавание на бриге «Феникс». Он окончил курс с отличием и был выпущен из Морского корпуса мичманом на Черноморский флот.

По пути к месту службы Владимир услышал от ямщика необычное слово «замолаживает» и записал в своей записной книжке: «"Замолаживать" — иначе пасмурнеть. В Новгородской губернии значит "заволакиваться тучами", говоря о небе, "клониться к ненастью"». Так в марте 1819 года началась грандиозная работа над сбором материала для будущего словаря. Потом Даль напишет: «Живой народный язык, сберёгший в жизненной свежести дух, который придаёт языку стройность, силу, ясность, целость и красоту, должен послужить источником и сокровищницей для развития образованной русской речи».

Владимир Даль некоторое время прослужил на Черноморском и Балтийском флотах, а потом почувствовал «необходимость в основательном учении, в образовании, дабы быть полезным человеком». В 1826 году он поступил на медицинский факультет Дерптского университета.

После окончания университета Даля направили в действующую армию на Балканы — шла очередная русско-турецкая война. Владимир Иванович был ординатором в передвижном госпитале. А параллельно собирал слова, пословицы и поговорки: «Бывало на дневке, где-нибудь соберёшь вокруг себя солдат из разных мест, да и начнёшь расспрашивать, как такой-то предмет в той губернии зовётся, как в другой, в третьей; взглянешь в книжку, а там уж целая вереница областных речений».

Потом Владимир Даль участвовал в Польской кампании. И там проявил себя как талантливый инженер — под его руководством через широкую полноводную Вислу в невиданно короткие сроки построили мост. «Мы пришли на место назначения со скудным запасом кое-как собранного и на одной подводе уложенного инструмента, дали солдату вместо ружья топор и пилу в руки, рубили лес с корня, захватили несколько досок, несколько бочек из пивоварни, настроили лодок, скинули их на воду, набрали гребцов из солдат же, переправили два батальона с орудиями, захватили множество лодок у неприятеля, вязали и наводили плоты на широкой, неимоверно быстрой реке, переправили Корпус со всеми тяжестями, спустили мост вёрст на 30 ниже, навели оный снова, и, наконец, когда буйный 22 т. корпус неприятельский, нарушив перемирие или не приняв оного, овладел внезапно укреплениями самой переправы, успели истребить мост, так сказать, в руках его, а по востребованию немедленно построили и навели в третий раз новый», — писал затем Владимир Иванович.

С марта 1832 года Владимир Даль служит ординатором в столичном военно-сухопутном госпитале и вскоре становится медицинской знаменитостью Петербурга. «Здесь он трудился неутомимо и вскоре приобрёл известность замечательного хирурга, особенно же окулиста. Замечательно, что у него левая рука была развита настолько же, как и правая. Такая счастливая способность особенно пригодна была для него, как оператора. Самые знаменитые в Петербурге операторы приглашали Даля в тех случаях, когда операцию можно было сделать ловчее и удобнее левою рукой», — вспоминал писатель Павел Мельников.

А ещё Даль успевал заниматься литературной деятельностью. В 1832 году он издаёт книгу сказок, подписанную «Казак Луганский». О своих сказках Даль впоследствии писал: «Не сказки сами по себе были мне важны, а русское слово, которое у нас в таком загоне, что ему нельзя было показаться в люди без особого предлога и повода — сказка послужила предлогом. Я задал себе задачу познакомить земляков своих сколько-нибудь с народным языком и говором, которому открывался такой вольный разгул и широкий простор в нашей сказке».

В 1833 году Даль получил перевод в Оренбург чиновником для особых поручений при оренбургском генерал-губернаторе Василии Перовском. По долгу службы он совершал инспекторские поездки по губернии, знакомился  с бытом не только русского населения, но и татар, башкир, казахов. В Оренбурге Даль написал автобиографические повести «Мичман Поцелуев» и «Вакх Сидоров Чайкин», другие повести и рассказы. В 1839–1840 годах доктор Даль участвовал в Хивинском походе.

Летом 1841 года Даль возвратился в столицу. По рекомендации Перовского его назначили начальником особой канцелярии Министерства внутренних дел. В этой должности Владимир Иванович сделал многое для улучшения работы петербургских больниц. Одновременно он активно занимался литературной деятельностью.

Владимир Даль был близким другом Александра Пушкина. Они познакомились так. Даль решил подарить Пушкину свою книгу сказок и направился к нему, не будучи формально представленным: «Я взял свою новую книгу и пошёл сам представиться поэту. Поводом для знакомства были "Русские сказки. Пяток первый Казака Луганского". Пушкин в то время снимал квартиру на углу Гороховой и Большой Морской. Я поднялся на третий этаж, слуга принял у меня шинель в прихожей, пошёл докладывать. Я, волнуясь, шёл по комнатам, пустым и сумрачным — вечерело. Взяв мою книгу, Пушкин открывал её и читал сначала, с конца, где придётся, и, смеясь, приговаривал "Очень хорошо"».

Под впечатлением от удивительного языка сказок Даля Пушкин сочинил сказку «О рыбаке и рыбке». Рукопись её Пушкин подарил Владимиру Ивановичу с надписью: «Твоя от твоих! Сказочнику Казаку Луганскому от сказочника Пушкина».

В Оренбурге Даль снова встретился с Пушкиным, который начал писать «Историю Пугачёвского бунта» — они вместе ездили по деревням, отыскивая людей, которые ещё помнили живого Емельяна Пугачёва. А после роковой дуэли с Жоржем Дантесом именно Владимир Даль ухаживал за смертельно раненым поэтом.

Корреспонденты из разных уголков России регулярно высылали Далю образцы пословиц, сказок и народного говора. Но Владимир Иванович всё чаще задумывался о переезде из столицы в провинцию — ближе к живой крестьянской речи.

Наконец, в 1849 году Даля назначили управляющим Нижегородской удельной конторой, ведавшей делами 40 тыс. государственных крестьян, и прослужил он на этом посту десять лет. Именно в Нижнем он завершил многолетнюю работу по собиранию русских пословиц. А свой толковый словарь Владимир Иванович довёл там до буквы «П».

Выйдя в отставку, действительный статский советник Даль переехал в Москву и посвятил всё своё время обработке собранных материалов. Первый том «Толкового словаря живого великорусского языка» увидел свет через два года, финальный был издан в 1868 году.

За первые выпуски «Словаря» Даль получил Константиновскую медаль от Императорского географического общества. А когда грандиозный труд был наконец завершён, его автор удостоился Ломоносовской премии.

В словарь вошло около двухсот тыс. слов, восемьдесят тыс. из которых Даль зафиксировал впервые. Словарь был составлен по принципу «гнёзд»: однокоренные слова стоят не по алфавиту, сменяя друг друга, а занимают общую большую статью, внутри которой иногда допол­нительно сгруппированы по семантическим связям. Потому этот словарь можно читать как интересную книгу.

Автор изначально противопоставлял свой труд словарям, которые готовились учёными Российской академии. Он неслучайно назвал его толковым, то есть объясняющим слова на конкрет­ных примерах: «Общие определения слов и самих предметов и понятий — дело почти не исполнимое и притом бесполезное. Оно тем мудрёнее, чем предмет проще, обиходнее. Передача и объяснение одного слова другим, а тем паче десятком других, конечно, вразумительнее всякого определения, а примеры ещё более поясняют дело».

Словарь Даля охватывал самые разные говоры языка, распространённого на огромной территории Российской империи. Причём Владимир Иванович не ездил специально в экспедиции, не разрабатывал анкет и не записывал целых текстов. Он просто общался с людьми в поездках или слушал в крупных городах речь приезжих (так были собраны по­следние четыре слова словаря, по поручению умирающего Даля записанные у прислуги).

Многие слова, включённые Владимиром Ивановичем в словарь, современники считали придуманными. Подтверждение их реальности нашлось потом — в древнерусских литературных памятниках. Например, в новгородских берестяных грамотах, первая из которых была найдена в 1951 году, есть параллели с известными из словаря Даля словами: выжля — «гончий щенок», доведка — «дознание, расследование»,  полох — «переполох», попред — «сначала», сдеть — «снять», способиться — «устроить дело»... 

По оценкам специалистов, Даль совершил подвиг в науке, в одиночку за 50 лет создав словарь, для составления которого потребовались бы «целая академия и целое столетие».

Этот словарь можно без преувеличения назвать национальным сокровищем, источником истинно народного слова для поколений русских людей. «У нас нет Акрополя. Наша культура до сих пор блуждает и не находит своих стен. Зато каждое слово словаря Даля есть орешек Акрополя, маленький Кремль, крылатая крепость номинализма, оснащённая эллинским духом на неутомимую борьбу с бесформенной стихией, небытием, отовсюду угрожающим нашей истории», — писал Осип Мандельштам.

А сам Даль отзывался о своём словаре так: «Писал его не учитель, не наставник, не тот, кто знает дело лучше других, а кто более многих над ним трудился; ученик, собиравший весь век свой по крупице то, что слышал от учителя своего живого рускаго языка. Много ещё надо работать, чтобы раскрыть сокровища нашего роднаго слова, при­вести их в стройный порядок и поставить полный, хороший словарь; но без подносчиков палаты не строятся; надо приложить много рук, а работа черна, невидная, некорыстная...»

Однако этим грандиозным словарём литературное наследие Владимира Даля не ограничивается. Даже десятитомное издание его художественных произведений, вышедшее в 1897–1898 годы, не даёт полного представления о его творчестве. В нём напечатаны 145 повестей и рассказов, 62 короткие истории из сборника «Солдатские досуги», 106 коротких историй из сборника «Матросские досуги», статьи и очерки...

Даль-писатель отличается необыкновенным вниманием к слову. Критики отмечают, что он стоит особняком в русской литературе. Если у большинства прозаиков доминируют авторская фантазия и сюжет, а слово поставлено в зависимость от них, то у Даля как раз сюжет и вымысел зависят от слова. Иногда его даже упрекали в том, что он слишком насыщает свои произведения пословицами, поговорками, народными словечками. Литературное творчество Владимир Даль рассматривал прежде всего как способ вернуть в жизнь исконное русское слово. Датчанин по рождению, русский по духу...