Подпасок против кардинала

В День сотрудника органов внутренних дел (по-старому - День милиции) мы вспоминаем о первом многосерийном телеспектакле о советских стражах правопорядка — «Следствие ведут ЗнаТоКи» 

«Наша служба и опасна, и трудна»

Идея снять цикл телеспектаклей о работниках милиции родилась в недрах МВД где-то на исходе 1969 года, когда стало известно, что по заказу «конкурирующего» ведомства — Комитета госбезопасности — полным ходом ведутся съёмки многосерийной телесаги о Штирлице. Жанр телепостановки выбрали, во-первых, для того чтобы не слишком бросалась в глаза «заимствованность» замысла, а во-вторых, чтобы в наиболее выгодном свете представить кабинетную, то есть аналитическую работу следователей (министр Николай Щёлоков стремился повысить интеллектуальный уровень вверенных ему кадров). К тому же снимать динамичные погони и схватки тогдашнее телевидение просто ещё не умело.

Воплощение замысла, созревшего в высоких кабинетах, было поручено старшему редактору Главной редакции литературно-драматических программ Центрального телевидения Эмилии Каширниковой. Скрупулёзно прошерстив всё написанное советскими детективщиками о родной милиции, Эмилия Андреевна остановила свой выбор на Ольге и Александре Лавровых, уже имевших опыт работы на ТВ. В 1969 году режиссёр Евгений Ануфриев снял по их рассказу «Зелёное одеяльце» телеспектакль «Солдаты в синих шинелях», очень понравившийся зрителям. Но главное — Александр Лавров много лет проработал следователем в Следственном управлении МВД и хорошо знал специфику разыскной работы.

Задачу перед авторами поставили непростую: создать цикл из нескольких дел не для одного следователя, а для целой следственной бригады, чтобы представить зрителю разные милицейские профессии. Лавровы составили её по всем законам психологии: аналитик — практик — эксперт. Спокойный и уравновешенный следователь Знаменский, темпераментный и остроумный инспектор уголовного розыска Томин и сочетающая в себе мужской ум с несколько несоветской элегантностью и очарованием эксперт-криминалист Кибрит. Куратором цикла был назначен заместитель Щёлокова — генерал-лейтенант Борис Викторов. Он же был и главным цензором. Это с его подачи главные герои получились «правильными» чуть ли не до стерильности, даже статичными и вдобавок практически лишёнными какой бы то ни было приватной жизни.

Держались «ЗнаТоКи» исключительно на личном обаянии исполнителей, у которых, кстати, не было возможности бросить свою пусть и не опасную, но трудную «службу». Леонид Каневский попытался уйти, ему даже запасное «То» заготовили, но в итоге его герою пришлось воскреснуть после смертельного ранения. И дело было не только в горячей зрительской любви, с которой приходилось считаться, но и в риске получить «волчий билет» в профессии — перекрыть артисту кислород по команде сверху было легче лёгкого.

И критика, и зрители время от времени упрекали создателей цикла в том, что отрицательные персонажи переигрывают положительных. И зачастую они действительно оказывались правы, ведь «злодеев» играли выдающиеся артисты, достаточно назвать хотя бы Эмилию Мильтон, Бориса Тенина, Георгия Менглета, Армена Джигарханяна, Леонида Маркова, Владимира Самойлова. И уж их в проявлении характеров персонажей никто не ограничивал. Но генерал Викторов был неколебим: «ЗнаТоКи» просто обязаны быть непогрешимыми.

Снимать цикл поручили Вячеславу Бровкину, работавшему в редакции литературно-драматических программ ЦТ. Руководство поставило ему условие: главных героев должны играть артисты одного театра, чтобы легче было согласовывать съёмки, ведь у них много общих сцен. Получивший театральное образование Бровкин выбрал один из самых популярных в то время театров — на Малой Бронной. Георгий Мартынюк и Александр Каневский идеально попадали в типаж. Кибрит должна была играть их коллега Анна Антоненко, но к началу съёмок она была в положении, а переносить их режиссёр возможности не имел. И тогда Александр Лавров порекомендовал Эльзу Леждей из Театра киноактёра, в котором проблем с согласованием съёмок никогда не возникало. 

Перед съёмками каждой серии главный консультант прочитывал сценарий, составлял перечень замечаний и возвращал для доработки, а ознакомившись с исправленным вариантом, проводил инструктаж со съёмочной группой прямо у себя в кабинете — в штаб-квартире МВД на Огарёва, 6. По воспоминаниям участников этих «консультаций», особой кровожадностью замминистра не отличался, и кардинально что-то переделывать доводилось нечасто. Между прочим, в начале славных дел ничто не предвещало, что циклу суждена долгая жизнь — изначально предполагалось снять всего несколько серий. Лавровы сразу написали четыре сценария, один из которых («Чёрный маклер») был разбит на два отдельных спектакля. Всего — пять. А в итоге сняли почти в пять раз больше! Кто мог тогда предположить, что идея переживёт не только инициатора, но и строй, на страже которого он стоял, и даже получит второе дыхание в новом веке. 

Сорванец и огурец

Дело № 14 под названием «Подпасок с огурцом», вышедшее на телеэкраны в октябре 1979 года, принадлежит к «золотому веку» цикла. Оно, можно сказать, стоит несколько особняком — уж больно атмосфера в нём «несоветская»: антиквары с коллекционерами, у которых в квартирах рокотовы с нестеровыми по стенам развешаны; приёмы «только для своих», где одни покупают серебряные портсигары знаменитой фирмы Фаберже, а другие продают старинные сервизы не менее знаменитого Поповского завода. А начинается всё с того, что на таможне задерживают некоего иностранца при попытке вывезти из страны ни больше ни меньше, как картину кисти самого Эль Греко, замаскированную под ничем не примечательный «среднерусский набор» с пастушком и коровками работы неизвестного мастера нач. ХХ века. Это вам не хищения на промтоварной базе, не махинации на колхозном рынке и не тайная жизнь городской мусорной свалки!

Как всегда в «ЗнаТоКах», преступники, по крайней мере некоторые из них, известны практически сразу. Фирменный стиль Лавровых — заставить зрителя не отрываясь следить за тем, как любимые персонажи будут этих прохвостов на чистую воду выводить. Добиваются они этого излюбленным приёмом — подбрасывают знатокам ещё одно расследование, которое выведет их в ту же точку, что и первое. В «Подпаске с огурцом» кража картины гениального испанского живописца из провинциального музея переплетается с фальсификацией шедевров выдающегося русского ювелира Карла Фаберже.

Правда, в сценарии Лавровых из музея похищают картину Диего Веласкеса «Инфанта с яблоком», которой на самом деле не существует в природе. Таков был неписаный закон жанра — никаких прямых отсылок к реальным происшествиям, особенно к тем, что легли в основу сюжета. Кто и зачем заменил мифическую «Инфанту» на вполне реальный эскиз к «Портрету кардинала Ниньо де Гевара» и почему именно на него, сегодня уже и не установишь. В любом случае исходили, вероятно, из того, что рядовой советский зритель не имел ни малейшего представления ни о Метрополитен-музее, где выставлен собственно портрет кровожадного Великого инквизитора, ни тем более о собрании Оскара Рейнхарта в скромной галерее городка Винтертур в швейцарском кантоне Цюрих, где находится тот самый эскиз.

Создателям телеспектаклей о «ЗнаТоКах» предписывалось как можно меньше рассказывать о деталях методов, которыми пользуется милиция при раскрытии преступлений, дабы не давать в руки преступников (а они в те времена тоже любили смотреть телевизор, в том числе и в «образовательных» целях) стратегически важной информации. Однако в «Подпаске с огурцом» весь механизм разоблачения аферы с подменой подлинников копиями раскрыт от и до. Студенческие работы подправлены рукой профессионального художника и состарены, чтобы «органично» смотреться на музейных стенах, но специалисты из Центральных реставрационных мастерских имени Грабаря авторитетно заявляют, что трещинки на новоделе очень легко отличить от кракелюров на подлиннике. Полотно Эль Греко записано сверху аляповатой мазнёй, но чумазого отрока с огурцом в руках сначала просвечивают рентгеном, а затем частично смывают, чтобы проступила авторская живопись.

С подделками изделий знаменитой фирмы Карла Фаберже та же история. Зинаида Яновна берёт соскоб с серебряного портсигара и производит спектрографический анализ, дабы определить время отливки. А затем сравнивает оттиски клейм на подделке и подлинных вещах, хранящихся в музейных собраниях. И на вопрос засомневавшегося Томина детально объясняет, по каким признакам установлена идентичность: невозможно скопировать комбинацию мельчайших воздушных пузырьков или изгиб шерстинки, попавшей в отливку самого клейма. Послание потенциальным нарушителям закона озвучено предельно ясно: разоблачить ваши махинации не составит большого труда. А вскоре после выхода на экраны «Подпаска с огурцом» Совет Министров СССР принял довольно долго пролежавшее «под сукном» постановление об ужесточении контроля за вывозом за рубеж художественных ценностей.

«Кто-то кое-где порой»

Не имея возможности усилить драматизм характеров главных героев, создатели цикла время от времени производили рокировки, изменяя расклад сил внутри «ЗнаТоКов». На сей раз расследование практически целиком ложится на Томина. Знаменский выведен из игры почти с самого начала: он просит самоотвод, поскольку один из фигурантов дела — директор ограбленного музея — был знаком с ним ещё в юности и совершил низость по отношению к близким Пал Палычу людям. Дело о «Подпаске» передаётся следователю Зыкову — резкому, жёсткому, безапелляционному, абсолютно не склонному к рефлексии молодому человеку, которого играет Борис Щербаков. Зиночка Кибрит всерьёз возникает лишь дважды: в эпизоде, где Знаменский отказывается вести дело, и в почти водевильной сцене, когда Шурик, играя под богатого «гостя с юга», приводит к ней в лабораторию героиню Людмилы Хитяевой — колоритную «Мадам стройматериалы», вздумавшую порадовать супруга серебряным портсигаром a la Фаберже.

«Труппа антигероев» в этой серии сильна как никогда. Главу преступного клана — известного коллекционера и неизвестного мародёра Боборыкина — играет всенародно любимый «человек с ружьём» Борис Тенин. Его дочку — экзальтированного искусствоведа и не очень счастливую женщину по имени Муза — прима «Современника» Лилия Толмачёва. Зятя и подельника Альберта, несостоявшегося астронома и неудачливого мошенника, придумавшего аферу с кражей Эль Греко, — Никита Подгорный, а мечтающего о прижизненной славе ювелира Кима Фалеева, работами которого мог бы гордиться и сам Карл Фаберже, — Николай Караченцов.

Надо отдать должное авторам «Подпаска». Они постарались быть максимально корректными по отношению к когорте коллекционеров. Сначала Муза Анатольевна объясняет Знаменскому, что это в большинстве своём совершенно особые люди, для которых коллекционирование не средство обогащения и не способ вложения средств, а самозабвенная любовь к искусству, помноженная на охотничий азарт. Затем на приёме у Боборыкиных двое гостей упоминают харьковского коллекционера Алексея Подкопая, который действительно в 1978 году передал в дар Харьковскому художественному музею своё собрание живописи и графики. А потом объясняют непонятливому зрителю, почему коллекционеры вообще держат свои сокровища по домам, а не отдают музеям: не хотят, чтобы с любовью собранное отправили в запасники и продержали бы там «до морковкиного заговенья».  

В «Подпаске с огурцом» всё завершилось благополучно: полотно Эль Греко вернулось в музей, членов преступного синдиката отправили за решётку. В жизни всё обстояло далеко не так оптимистично. Картины, похищенные в 1976 году из музея-заповедника «Дмитровский кремль», так и не нашли. За исключением «Моря» Ивана Айвазовского, всплывшего десятилетия спустя под другим названием на торгах аукционного дома Koller. История же с «Фальшберже» имела такой размах, что достойна отдельного рассказа.