Гвардии певица

Где, когда, после концерта в какой из частей солдаты присвоили Лидии Руслановой звание гвардии певицы, установить уже невозможно. Но, кроме неё, никого из артистов, выступавших на фронтах Великой Отечественной, так в войсках не величали.

Ах, Прасковья, ты Прасковья

В глазах тех, кто прошёл войну, ничего выше этого звания, пожалуй, и быть не могло. Сталинскую премию присуждал лично отец народов, звания заслуженных и народных артистов — чиновники из Комитета по делам искусств. А «гвардии певицей» артистку могли сделать только восхищённые её талантом слушатели в гимнастёрках и шинелях — тот самый народ.

Биография Лидии Руслановой давно обросла легендами, одна неправдоподобнее другой. Начнём с того, что она и не Лидия, и не Андреевна, и не Русланова. При рождении нарекли её Прасковьей. Отца Андрианом звали, а фамилия его была Лейкин. Каким образом она сменила сразу и имя, и фамилию, и отчество, артистка так никогда никому и не открыла. Она вообще скупа была на воспоминания, если речь не заходила о войне. А войн на её жизнь выпало целых четыре: Первая мировая, Гражданская, Финская и Великая Отечественная. И первый раз перед солдатами певица выступила в 16 лет.

Рано осиротев, помыкавшись в приюте, наработавшись до изнеможения на мебельной фабрике, юная Лида (будем звать её так) в 1916 году пристала к санитарному поезду и начала помогать ухаживать за ранеными. По словам самой Руслановой, она просто подошла на вокзале к какому-то «дяденьке» и попросила взять её с собой. Тот почему-то согласился. Возможно, это был кто-то из родственников или односельчан девочки, но она этого никогда не уточняла. Покончив с перевязками, Лида пела для раненых, а иногда выступала на импровизированных площадках в тех местах, где останавливался их состав. Видимо, это было не так уж далеко от линии фронта, потому что, вспоминая о том времени где-то в сер. 1930-х годов, Русланова повторяла: «Не приведи Господь петь в окопах!» Она тогда не знала, что впереди у неё ещё две войны, и нередко от «концертной эстрады» из двух сдвинутых кузовами грузовиков до линии огня будет всего несколько сотен метров.   

Фронтовая бригада, в состав которой входила Русланова, начала выступать в июле 1941 года. Сегодня уже не секрет, что условия у артистов, работавших на фронте, были очень разными. В распоряжении бригады Вадима Козина имелся, например, специально оборудованный железнодорожный вагон, где были и спальные места, и столовая, и отопление, и умывальники. Руслановой и её коллегам приходилось жить и работать в совершенно иных реалиях. И началась эта тяжкая «концертная страда» ещё в снегах Финляндии.

«На той войне незнаменитой»

Финская кампания длилась чуть более трёх месяцев, и месяц из этих трёх бригада Руслановой выступала в непосредственной близости от линии фронта, давая по три концерта в день. Концертными «костюмами» служили ватные штаны и телогрейки, которые артисты не снимали даже ночью, ложась спасть: морозы стояли градусов под 30. Ночевать зачастую приходилось в палатках, но даже если их определяли на постой в деревню, то всё равно они были вынуждены нести непрерывное дежурство у печки-буржуйки, подбрасывая поленья и следя за тем, чтобы огонь не погас, иначе можно было к утру замёрзнуть насмерть. От уныния и тоски спасал только юмор: знаменитый конферансье Михаил Гаркави поддерживал «боевой дух» своих товарищей курьёзными историями, коих знал великое множество, а порой и просто сочинял на ходу.

Случай, о котором будет рассказано ниже, большинство биографов певицы относит к временам Великой Отечественной, но земляк Руслановой, краевед Владимир Вардугин, установил, что сама Лидия Андреевна, рассказывая о нём тонмейстеру Всесоюзного радио Клавдии Павловой-Давыдовой, когда они в 1953 году готовили радиопередачу «Русские песни в исполнении Руслановой», вела речь именно о финской кампании.

В тот раз на передовую они отправились втроём: Гаркави, Русланова и её баянист. На место их доставили самолётом, петь Лидии Андреевне пришлось, стоя прямо на крыле. Перед концертом командование попросило артистку выступать как можно дольше. С помощью полевой радиостанции концерт транслировали на ту сторону фронта. Финны заслушались и на какое-то время прекратили обстрел наших позиций. Используя полученную передышку, командованию удалось незаметно передислоцировать наши войска. Концерт шёл около трёх часов. Как певице удавалось в таких условиях сохранять голос, загадка. В мирное время обычное концертное выступление — это три-четыре песни. На фронте она исполняла и восемь, и больше, давая при этом не меньше трёх концертов за один день.

«Выходила на берег Катюша»

Композитор Матвей Блантер и поэт Михаил Исаковский сочинили «Катюшу» в 1938 году. Песня полюбилась сразу. Народ «дописывал» слова, менял сюжет, появились даже «ответы» бойца своей невесте: собиратель фольклора профессор Иван Розанов обнаружил почти сто вариантов текста. А когда началась война, стали появляться куплеты уже о грозном оружии, «тёзке» героини песни:

Шли бои на море и на суше,

Грохотали выстрелы кругом —

Распевала песенки «катюша»

Под Калугой, Тулой и Орлом.

Реактивная система залпового огня (РСЗО) БМ-13 дала свой первый бой под Оршей в сер. июля 1941 года. Первая Отдельная экспериментальная батарея полевой реактивной артиллерии, которой командовал капитан Иван Флёров, прикрывала переправу через реку Оршица. Вскоре батарея была передислоцирована под Ельню. Ельнинская операция стала одной из первых успешных наступательных операций наших войск. Свой вклад в успех русского оружия внесли Лидия Русланова и её коллеги — первые концерты их фронтовая бригада дала именно здесь.

По легенде, реактивную установку назвали «катюшей» в честь песни. Правда, к тому моменту, когда в ельнинских лесах расположилась батарея Флёрова, артисты уже уехали и, следовательно, выступать перед ними не могли. Так что, скорее всего, кто-нибудь из бойцов просто припомнил строку из любимой песни, ведь в первый раз «катюша» как раз на речном берегу «запела», пусть был он не особенно крут, да и сама речка не так чтобы очень широка. Впрочем, существует и менее романтичная версия: часть снарядов для БМ-13 имела зажигательную начинку с маркировкой КАТ (заряд Костикова автоматический термитный) — вот вам и «катюша».  

В 1944 году на средства Руслановой были приобретены четыре установки, которые она передала во 2-й гвардейский кавалерийский корпус, которым командовал её муж — Герой Советского Союза генерал-лейтенант Владимир Викторович Крюков. В состав корпуса входил 1459-й самоходно-артиллерийский полк, которому доведётся принимать участие в штурме Берлина. Говорят, добрались до фашистского логова и «катюши» Лидии Андреевны, и на снарядах, нацеленных на Рейхстаг, бойцы писали «От Руслановой».

«Не подшиты стареньки»

Артисты не воины, боевую закалку получали, что называется, на ходу. Лидия Андреевна вспоминала: «Только закончила одну из песен, как над головами появились "юнкерсы" в сопровождении "мессершмиттов". Посыпались бомбы, затрещали пулемёты, задрожала земля от взрывов. Команда: "Воздух! Все в укрытие!" Смотрю, никто и ухом не ведёт, слушают, как в Колонном зале. Думаю, и мне не пристало отсиживаться в траншее, да и концерт прерывать негоже. Что солдаты подумают? "Русланова "мессеров" испугалась!" Как бы не так! Мне смерть в глаза смотрела ещё в Гражданскую ско-о-олько раз. А тут бомбы. Пропади они пропадом, из-за их воя и грохота песню-то не услышат солдатушки наши, думаю, вот беда. В общем, налёт выдержала, программу довела до конца».

Знаменитые «Валенки», ставшие коронным номером певицы, тоже появились на свет в боевых условиях. Однажды Русланову попросили задержать начало концерта, чтобы дождаться ушедших на задание разведчиков. Ждать пришлось довольно долго, но разведгруппа, наконец, вернулась, да не с пустыми руками — раздобыла «языка». Сдали его в штаб, а сами на концерт — им в первом ряду места оставили. И вот стоит Лидия Андреевна на импровизированной сцене, а напротив в этом первом ряду молодой боец в драных валенках — портянки наружу вылезают. Она глаз с этой «обувки» отвести не может, а солдат не знает, куда ноги спрятать. После концерта подошёл к певице извиниться — его валенки уже больше двухсот километров прошагали и ещё столько же пройдут. И Лидия Андреевна засмеялась: они так и до Берлина дошагают. У стен Рейхстага она припомнит эту историю.

Легенда гласит, что артисты отправили к командованию Гаркави выбивать для отважного разведчика новые валенки, и ему это удалось. А Русланова, вспомнив старую цыганскую плясовую, известную ещё в начале века, постепенно придумала к ней новые слова и попросила своего аккомпаниатора аранжировать мелодию под её голос и манеру пения. А «опробовала» она её якобы в одном из полевых госпиталей, оборудованном в старом, продуваемом насквозь заводском цеху. Холод стоял такой, что раненые лежали, укрытые тулупами поверх одел и в валенках. Вот Русланова и подняла им настроение «свежеиспечёнными» «Валенками». Так в репертуаре артистки появилась песня, которой суждено было стать поистине легендарной. 

Для единственного слушателя

В июле 1942 года с Лидией Руслановой встретился Валентин Катаев и написал о ней очерк для журнала «Огонёк». Певица рассказала ему о концерте, который пришлось давать в 300 м от линии фронта для сотни солдат, которые, едва стихла последняя песня, ушли в бой. Журнальная статья расцвечена мастерством писателя. В реальности всё наверняка выглядело куда более прозаично, но все понимают, что эти восторженные строчки тоже оружие: «Лес. В лесу ещё сыро. Маленький, разбитый снарядами и полусожжённый домик лесника. Совсем недалеко идёт бой — артиллерийская подготовка. Осколки срезают сучья деревьев. Прямо на земле стоит Лидия Русланова. На пенечке сидит её аккомпаниатор с гармоникой. На певице мордовский яркий сарафан, лапти. На голове цветной платок — по зелёному полю алые розы. И что-то жёлтое, что-то ультрамариновое. На шее бусы. Она поёт. Её окружает сто или полтораста бойцов. Это пехотинцы. Они в маскировочных костюмах. Их лица черны, как у марокканцев. На шее автоматы. Они только что вышли из боя и через тридцать минут снова должны идти в атаку. Это концерт перед боем.

Горят яркие краски народного костюма Лидии Руслановой. Летит над лесом широкая русская песня. Звуки чистого и сильного голоса смешиваются с взрывами и свистом вражеских мин, летящих через голову.

Бойцы как зачарованные слушают любимую песню.

Рядом западная дорога, по которой идут транспорты, автомобили, сани, походная кухня, и вот, услышав голос певицы, один за другим люди и машины сворачивают к домику лесничего.

Лидия Русланова поёт уже перед громадной толпой…»

Доводилось Лидии Андреевне петь и для одного-единственного слушателя. Однажды она полночи просидела у постели бойца с серьёзным ранением, тихонько напевая ему любимые песни. Пела до тех пор, пока не подошла его очередь на операцию. Хирург сказал Руслановой, что надежды мало, но он сделает всё, что может. Через несколько недель она получила от солдата письмо: выжил, выздоровел, вернулся в строй и продолжает бить врага.

О другом аналогичном случае вспоминала Анна Радлова, актриса, входившая в руслановскую бригаду. До части, которая вскоре после концерта должна была идти в бой, можно было добраться безопасным путём по тылам, но ехать нужно было почти 40 км, а напрямик через лес — всего 25, но дорога обстреливалась с немецкой стороны именно потому, что по ней всё время перемещались наши войска. Все высказались за дальний путь, и только Русланова настояла на коротком: как не стыдно — им в бой, а если мы запоздаем, они уйдут, так и не дождавшись нас? Двинулись через лес, поспели вовремя. Бойцы были счастливы.

На следующий день певицу позвали к раненому: боец бредил, звал мать. Лидия Андреевна откликнулась: «Что, сынок?» И тот сказал, что выполнил данное ей обещание, а помнит ли она своё? И она запела ему колыбельную. Раненый успокоился, забылся сном, Русланова ушла. А через несколько месяцев на одном из концертов к ней после первой же песни бросился боец с Золотой звездой Героя на гимнастёрке. Он узнал её по голосу! Они обнялись, по рядам прошелестело: «Русланова сына нашла на фронте!» А для неё, потерявшей единственного ребёнка ещё в молодости, все они были её сыновьями. С кем-то из тех, кого вылечили её песни, Лилия Андреевна встретилась на ступенях Рейхстага. 

«Бранденбургский» концерт

Гарнизон Рейхстага сопротивлялся до утра 2 мая. А днём под обрушенным куполом вражьего логова уже звучал голос Руслановой. Впрочем, в эти первые победные дни она пела и у Бранденбургских ворот, и у Колонны Победы на площади Большой звезды в Тиргартене. Выступала она вместе с казачьим ансамблем майора Михаила Туганова, созданным при 2-м гвардейском кавалерийском корпусе. Вот как описывал происходящее артист ансамбля Борис Уваров: «У рейхстага людно, шумно, пёстро. Русский солдат, он, знаете, уж если отойдёт душой, шутка у него выйдет такая!.. Словом, праздник — рекой. Взошли внутрь логова. Обломки мебели, шкафы, ящики и прочий баррикадный хлам эсэсовцев догорал, нещадно чадя. Гарь душила, густой пепел под ногами. Над центральным мраморным залом провалившийся купол вроде шатра. Увидели из других фронтовых частей Русланову — кто её тогда не знал! — стали просить спеть. И непременно русскую песню. Сначала запел наш казачий хор, потом Русланова. "Степь да степь кругом…" Ком в горле встал, слёз не сдержать. Но не только со мной такое. Герои, орлы фронтовые, на груди тесно от наград, — плакали не стыдясь. И заказывали, заказывали свои песни — кто сибирские, кто про Волгу-матушку, кто калужских мест, кто частушку саратовскую… А петь было трудно в таком дыму. Решили выйти на свежий воздух. Концерт продолжили на ступеньках рейхстага, перед щербатыми колоннами, уже густо расписанными понизу победителями. После выступления Русланова, а следом за ней и мы ставим на память свои автографы на рябом теле здания…»

У этого концерта тоже есть своя легенда: якобы после него к Лидии Андреевне подошёл маршал Георгий Жуков, снял с кителя орден Отечественной войны и прикрепил к концертному сарафану певицы. Красиво, но неправдоподобно, поскольку у Георгия Константиновича такой награды не было. И не надо забывать, что все ордена являлись номерными и вручить кому бы то ни было чужую награду было просто немыслимо. Награда нашла свою героиню несколько позже. Приказ по войскам 1-го Белорусского фронта № 109/н, где в списке 27 артистов есть и фамилия Руслановой, был подписан 24 августа 1945 года.

Судьба этой награды и её владелицы сложится трагично, однако это будет потом. А тогда над дымящимися развалинами гремел голос, который для тысяч и тысяч солдат был голосом самой Родины. «Русланова, именно она и никто другой, пела в Берлине, на ступеньках Рейхстага, — вспоминал этот концерт писатель Григорий Бакланов. — Это был финал величайшей трагедии века. Апофеоз Второй мировой войны по-русски. Красный флаг над куполом. Возбуждённые солдаты среди развалин, где ещё не успели убрать тела убитых в последней схватке. И — русская песня! Как молитва над неостывшим полем боя. Во славу победителям и на помин души всем павшим».