Сколько можно учиться?

В день памяти Ирины Александровны Антоновой мы вспоминаем её публикации в журнале «Историк».

Ирина Антонова, президент Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина (фото Илья Питалев / ТАСС)

Меня иногда спрашивают, очевидно имея в виду моё долголетие: «Какие капли, лекарства вы принимаете?» Но такой вопрос не про длительность жизни. Это вопрос про то, как поддерживать жизнь, что тоже, безусловно, нужно. Однако, наверное, это не самое главное. А главное, на мой взгляд, это сохранение активного интереса к жизни.

В какой-то момент я заметила, что некоторые знакомые мне люди как-то слишком рано начали уходить в себя: перестали посещать выставки, ходить в театры, слушать музыку, читать новую литературу. У меня была замечательнейшая приятельница, доктор наук, умнейший человек, тридцать лет мы работали вместе, но потом она ушла на пенсию. Как-то раз я ей звоню, говорю: «Ты ведь любишь этого артиста, сейчас у него новая роль, давай пойдём!» — Нет, не соглашается: «Ты знаешь, у меня болят ноги». — «Я приеду за тобой на машине, — предлагаю, — и я тебя верну домой, так что от тебя не потребуется никаких усилий». — «Нет, не смогу», — отвечает. Наверное, тогда я и поняла: это была не немощь. Это была потеря интереса к предмету…

В моей жизни очень важную роль играют книги. Я начала читать рано. Когда я была маленькая, мы жили с отцом в Германии и у нас было очень много книг дома. Отец специально не занимался моим воспитанием, но он давал мне книжки, которые оставили след в моей душе на всю мою жизнь. Это были Пушкин, Лермонтов, и при этом я не читала приключенческих книжек, что, конечно, жаль.

Зато я читала Диккенса. Я всем мамам говорю: как только ребёнок в состоянии уже понимать что-то, давайте ему читать Диккенса. Там очень много самого главного. Там вырабатывается позиция в жизни, там открываются многие человеческие качества, необходимость которых ребёнку не объяснишь просто так. Когда в «Лавке древностей» я читала, как Нелли и дедушка уходили из города, я обливалась слезами. Но потом ночью я зажигала свет и перечитывала этот кусок — у меня была потребность сопереживать. Это очень важно, как мне кажется, для формирования маленького человека…

Позднее пришло время для Тургенева, Гончарова, Толстого, Шекспира и Стендаля. Потом пришла очередь драматургии — я до сих пор очень большой читатель драматургии. Я полюбила Островского и прочла все его пьесы, потом Чехова, Ростана. Мне нравилось читать пьесы, понимать, как выстраиваются диалоги, и мысленно принимать в них участие. Потом пришёл Горький. Я его всего прочла. И очень многое у него ценю. «Жизнь Клима Самгина» — необыкновенно важный для меня роман, важный для понимания времени, эпохи. Если честно, я больше доверяю в данном случае Горькому и тому, что он написал, чем каким-то историческим опусам на тему русской революции…

И сегодня я активно пользуюсь библиотеками, но там читаю научную литературу. Научное чтение стало обязательным с университета. Ну а как же? Ведь выходит новая литература чисто научного плана. Я стараюсь эту литературу знать.

Меня часто спрашивают, чего в своей жизни я ещё не видела, какие произведения искусства хотела бы посмотреть. Конечно, я много ездила по миру и многое видела, но при этом есть множество мест и вещей, которые я хотела бы увидеть. Впрочем, как-то, в очередной раз отвечая на этот вопрос, я вдруг поймала себя на мысли, что даже не по первому, а по сотому или двухсотому разу поехать в Эрмитаж — это тоже каждый раз открытие. Да что там Эрмитаж! По своему музею, в котором служу с мая 1945-го — вот уже 70 лет, и из них больше полувека директором, тоже вдруг идёшь по залам — и что-то новое открывается. И думаешь: «Как же я этого раньше не увидела?»

Музей как книга. А книги очень важно перечитывать. Я очень люблю Толстого. И для меня Толстой — это мир, открытый мне. «Анна Каренина», может быть, самый великий его в художественном плане роман. Читаешь и думаешь: «Боже ты мой, я не помню этого, значит, я что-то пропустила, не поняла, а это тут есть!» Потом снова читаешь и каждый раз находишь что-то новое. Думаю, с этим каждый сталкивался, когда соприкасался с великими произведениями великих авторов. Вот уже действительно неисчерпаемость искусства!

Но это не только неисчерпаемость искусства. Это неисчерпаемы вы сами. Потому что вы развиваетесь, вы живёте и вы что-то, чего раньше не понимали, обнаруживаете и начинаете понимать…

Ирина Антонова, президент Государственного музея изобразительных искусств имени А.С. Пушкина