Англичанка гадит

Откуда растут корни у европейской русофобии? Судя по всему, из Лондона. В XIX веке Великобритания приютила у себя целый сонм политических эмигрантов из разных стран, искренне ненавидевших русское самодержавие, а заодно и Россию. Все эти люди пришлись ко двору её величеству королеве Виктории…

Россия «проснулась ото сна», «поднялась на дыбы», «рассердилась» или «обиделась» — эти метафоры изображают государство в виде живого существа, обладающего эмоциями, характером, способностью действовать. Само желание обнаружить в поведении той или иной страны определённые психологические черты, свойственные, как правило, биологическому организму, возникло в глубокой древности. Хотя ярче всего оно проявилось, пожалуй, в XIX веке, когда на картах и карикатурах ожили все главные фигуранты европейского концерта: Великобритания — лев, Франция — Наполеон или обезьяна, Пруссия и Швеция — орлы, Австрийская империя — двуглавый орёл или леопард, Османская империя — турок или индейка (по-английски — turkey).

В этих незамысловатых сюжетах России по большей части доставалась негативная роль. Например, образ хитрого и коварного медведя использовал известный английский писатель и поэт лауреат Нобелевской премии по литературе Редьярд Киплинг (1865–1936). В стихотворении «Мировая с медведем», написанном им в 1898 году в ответ на высадку русских войск в китайском Порт-Артуре, он предупреждал, что нельзя проявлять жалость к медведю, который обязательно воспользуется этим и нанесёт своему врагу неожиданный удар. Такие метафоры производили сильный эффект на англоязычных читателей, которые в 1902 году поддержали подписание англо-японского союзного договора, направленного против усиления России на Дальнем Востоке и способствовавшего её поражению в Русско-японской войне 1904–1905 годов.

Впрочем, и в России Британия часто воспринималась вполне персонифицированно. Выражение «англичанка гадит», подразумевавшее происки правительства королевы Виктории против Российской империи, прочно вошло в политический обиход. И это неслучайно.

Либеральные русофобы

В Британии XIX века главной силой, заинтересованной в распространении русофобии, были либералы — партия вигов, в 1859 году вошедшая в состав Либеральной партии. На выборах 1832 года виги получили две трети голосов избирателей. В сформированном ими кабинете министров пост секретаря (министра) по иностранным делам занял лорд Генри Палмерстон (1784–1865) — один из самых ярких представителей антироссийски настроенных британских государственных деятелей, начавший свою политическую карьеру с оправдания бомбардировки Копенгагена английским флотом, а завершивший её победителем Российской империи в Крымской войне и премьер-министром Великобритании.

Однако партия вигов нуждалась в тех, чья ненависть к России не только обуславливалась политическими взглядами, но и была вызвана личной неприязнью. «Потерпевших» от России притягивали в Англию прежде всего благоприятные условия для миграции. В правление королевы Виктории (1819–1901) Лондон превратился в центр российской политической эмиграции, польской «великой эмиграции» 1830–1870-х годов, венгерской эмиграции и т.д. Эта среда представляла собой благодатную почву для русофобии.

Один из известных авторов антироссийских сочинений венгерский учёный и путешественник Арминий Вамбери (1832–1913) в молодости был свидетелем революции в Венгрии 1848–1849 годов, в подавлении которой участвовал русский экспедиционный корпус. В 1865 году он приехал в Лондон и издал на английском языке описание своего многолетнего путешествия по Закавказью и Центральной Азии, которое привлекло внимание британской политической элиты. Благодаря этому Вамбери стал секретным английским агентом и тайным корреспондентом Министерства иностранных дел Британской империи. Им написана целая серия направленных против России памфлетов.

Безусловно, сочинители подобных произведений рассчитывали на определённое вознаграждение. Дэвид Уркварт (1805–1877), самый популярный автор антироссийских сочинений того времени, после выхода в свет его памфлета «Турция и её ресурсы» (1833), обосновавшего перспективы развития торговых отношений между Британской и Османской империями, был представлен королю Вильгельму IV (1765–1837) и лорду Палмерстону и получил предложение занять пост британского консула в Стамбуле. Правда, сочинитель от него отказался, предпочтя провести новую кампанию в поддержку Турции. В ответ на подписание Россией и Османской империей Ункяр-Искелесийского мирного договора он выпустил в 1834 году ещё один памфлет — «Англия, Франция, Россия и Турция», который выдержал пять изданий. После чего Уркварта назначили секретарём британского посольства в Османской империи.

Генри Кресвик Роулинсон (1810–1895), выполнявший военные и дипломатические поручения в Персии, Британской Индии и Османской Аравии и одновременно занимавшийся изучением археологических памятников этого региона и персидской клинописи, в 1868 году подготовил для парламента «Меморандум», в котором рассмотрел этапы продвижения России в Центральной Азии и пришёл к выводу о серьёзности российской угрозы для Британской Индии и британских интересов на Востоке в целом. Скорее всего, благодаря этой записке он стал членом Совета Индии — совещательного органа при государственном секретаре (министре) по делам Индии.

Как поймать читателя на крючок?

Читатель выходивших в Англии антироссийских сочинений — это прежде всего рядовой гражданин Британской империи. В его позиции памфлетисты и их покровители были крайне заинтересованы, поскольку общественное мнение заметно влияло на членов парламента, правительства и сотрудников Министерства иностранных дел.

Чтобы подогреть интерес к сочинениям, направленным против России, приходилось использовать весь арсенал средств влияния. Подвизавшиеся на этой стезе публицисты стремились в первую очередь преодолеть британский скептицизм и вызвать полное доверие читателей. Они подчёркивали, что являлись непосредственными свидетелями того, как Россия действует во внешнеполитической сфере. Например, генерал Роберт Томас Уилсон (1777–1849) во время Отечественной войны 1812 года находился при Главной квартире Михаила Кутузова, а затем и при Александре I в качестве представителя английского командования; упомянутый выше Роулинсон имел богатый опыт работы в Персии, Британской Индии и Османской Аравии, в 1856–1858 годах входил в совет директоров Ост-Индской компании.

Авторы в один голос уверяли читателя в достоверности предоставляемых ими сведений, объективности оценок и отсутствии личной заинтересованности. «Единственная задача — выявить правду, соотнеся с уже известными фактами, и ничего, кроме правды», — утверждал Уилсон. Вамбери признавался в своих симпатиях к Британии, но выводил их из «длительного практического и теоретического исследования, внимательного и непредвзятого соотнесения итогов деятельности этих двух представителей нашей западной цивилизации», то есть Британии и России.

Основное внимание памфлетисты уделяли сфере международных отношений, главным образом столкновению интересов Российской империи и Великобритании. После поражения Наполеона его духовник аббат Доминик де Прадт писал: «Англия правит на море, Россия на земле — таково действительно разделение мира». Британские публицисты чувствовали в таком разделении угрозу для своей страны. Они были согласны с Урквартом, считавшим, что Россия, «мастодонт сарматских степей», стремится стать «Левиафаном морей Запада», а иными словами, занять место Британской империи.

Даже миролюбивая политика России казалась им только прелюдией будущей агрессии. Об этом предупреждал Джордж Эванс (1787–1870) в памфлете «О замыслах России», созданном им под впечатлением от начала Русско-турецкой войны 1828–1829 годов: «Дух сдержанности и даже склонности к уступкам <…> знаменует собой политическую манеру самодержца на ее ранних этапах». Через 25 лет, во время Крымской войны, генерал Джордж Эванс возглавит второй британский дивизион, а тогда он предлагал пересмотреть внешнюю политику Великобритании, выступавшей в союзе с Россией на стороне Греции и участвовавшей в Наваринском сражении 1827 года против Османской империи.

Создатели памфлетов представляли британско-российскую конкуренцию в виде столкновения двух систем ценностей: Европа — Азия; цивилизованное государство — варварская/полуварварская страна; просвещение — необразованность; демократия/свобода — авторитаризм; независимость — зависимость; поведение в соответствии с принципами морали, чести и доверия — безнравственное поведение. Для британских публицистов Запад олицетворял положительные ценности, а Россия — отрицательные, поэтому внешняя политика последней казалась им угрозой не просто политическим и экономическим интересам Британии, но ценностям Запада и, соответственно, каждого представителя западной цивилизации. Навязывая миф о «российской угрозе», памфлетисты использовали особенности контрастного восприятия, усиливающего различия противоположностей. Страх перед возможной утратой ценностных оснований и запускал в сознании читателей стереотипные негативные реакции.

Убеждая в необходимости защиты западных ценностей, авторы антироссийских сочинений требовали от Британии последовательности во внешней политике, яркими красками обрисовывали выгоды такой политики, а также ожидаемые потери от внешнеполитических действий России, в частности, от возможного завоевания ею Стамбула или продвижения в Центральной Азии. Контраст между выгодами и потерями с особой наглядностью проступал в их пророческих попытках вообразить развитие ситуации в будущем, опираясь на факты «традиционной» завоевательной политики России, вызванной, по словам Роулинсона, либо «естественным законом расширения», либо следованием «традиционной схеме завоевания территорий».

Памфлетисты часто вспоминали о присоединении к России Крыма, Кавказа и Закавказья, Прибалтики и Центральной Азии, а также о разделе Польши. Они утверждали, что подобное возможно и в будущем в силу мощного военного потенциала Российской империи. Эванс сетовал по этому поводу: «Природа слишком щедро одарила ее [Россию. — А. Т.] мускулами для ведения войны».

Изящное решение для описания военного потенциала России нашёл генерал Уилсон. В «Очерке о военном и политическом могуществе России в 1817 году» он на первый взгляд беспристрастно рассказал о событиях, предшествовавших Отечественной войне 1812 года, и о самих военных операциях. И всё же по его прочтении становится ясно, что этот исторический экскурс и подробный разбор ошибок наполеоновской армии сделаны на тот случай, если Англия будет воевать с Россией.

Британские публицисты пытались найти подтверждение в дипломатических документах завоевательных планов Российской империи. В этой сфере наибольшую осведомлённость среди авторов XIX века проявил Уркварт. Он не только внимательно изучил все доступные публикации о российской внешней политике, но и получил от участников Польского восстания 1830–1831 годов и британского посла в Турции Джона Понсонби (1770–1855) подлинные документы, свидетельствовавшие об интересах России на Балканах и в Закавказье. Для их обнародования он начал выпускать сериальное издание «Портфолио» (1835–1836, 1843–1845).

Подобное детальное знание российской внутренней и внешней политики должно было создать впечатление, что в текстах собрана вся информация, необходимая Британии для выработки и принятия внешнеполитических решений, хотя в действительности публицисты делали буквально всё, для того чтобы заблаговременно эти самые решения навязать читателям.

Наконец, памфлетисты старались продемонстрировать массовую поддержку антироссийских настроений. Лучше всего это удалось, особенно накануне Крымской войны, опять-таки Уркварту, который основал комитеты по иностранным делам для пропаганды радикального патриотизма среди рабочих. Он не только преследовал цель распространения антироссийских настроений с помощью этих организаций, но и стремился ослабить рабочее движение, поскольку считал каждого революционера российским агентом. Об успехе этого социального начинания красноречиво свидетельствует тот факт, что под влияние Уркварта подпал даже Карл Маркс (1818–1883), эмигрировавший в Лондон в 1849 году. Идеолог рабочего движения присоединился к антироссийской пропаганде борца с чартизмом и написал для его «Свободного издательства» ряд памфлетов, направленных против внешней политики Российской империи и курса кабинета Палмерстона, якобы недостаточно радикального. Уркварт положительно отзывался о памфлетах Маркса, назвав его «единственным революционером, кого русские не смогли купить».

Стоила ли игра свеч?

Антироссийские сочинения одновременно решали несколько задач. С одной стороны, они должны были формировать внутри страны и за её пределами положительный образ Британии — образ империи, объективно оценивающей систему международных отношений, дорожащей своими союзническими обязательствами, разумно и последовательно отстаивающей свои интересы. С другой стороны, памфлеты были призваны актуализировать внешнеполитические угрозы, вызванные расширением сферы влияния России, с тем чтобы подтолкнуть Британию к восстановлению баланса сил, якобы нарушенного Россией. Сочинители пытались убедить читателей, что Англии это сделать сравнительно легко. «Лишь намекните на "оттоманский вопрос", затроньте чувствительные проблемы, и эта высокомерная держава мгновенно окажется на коленях», — уверенно говорил Уркварт.

Успех антироссийских сочинений измерялся степенью влияния на британскую внешнюю политику. Из перечисленных авторов наилучших результатов достигли Уркварт, который внёс заметный вклад в подготовку общественного мнения накануне Крымской войны, и Роулинсон, который смог убедить британские правительство и парламент в необходимости сменить политику «искусного бездействия» в Центральной Азии на политику «дружеского вмешательства».

Однако эти успехи выглядели слишком зыбкими, потому что общественное мнение невозможно было надолго привязать к «русскому вопросу». Даже во время Крымской войны и Русско-турецкой войны 1877–1878 годов, сопровождавшихся масштабной антироссийской пропагандой, британские правительство и парламент часто не могли выработать единую позицию по отношению к Российской империи. Безусловно, это было связано с тем, что в Британии так и не сформировалось гомогенное имперское общество. Ценности имперской политики разделяли преимущественно представители высших и средних классов. Однако и среди них было немало тех, кто выступал с критикой русофобских памфлетов и отрицательных стереотипов, которые в них воспроизводились.