Войны и книги Аркадия Гайдара

26 октября 1941 года погиб от фашистских пуль военный корреспондент «Комсомольской правды», знаменитый писатель Аркадий Гайдар.

В нач. разрушающих 1990-х годов в поиске сил для подъёма духа в геройском прошлом страны бывала я в Красногорске, в Государственном архиве кинофотодокументов. Однажды в фотолаборатории застала момент, когда фотореставратор окунал поочерёдно какой-то чёрный негатив в ванночки с растворами. Спроецированный на экран, он отразил поначалу чьё-то зачернённое наполовину, неузнаваемое изображение, которое по мере омовения стало высветляться, явив, наконец, знакомое, родное многим в стране лицо любимого писателя Аркадия Гайдара. И от нахлынувших вдруг воспоминаний о его храбрых бескорыстных героях стало на душе бодро и весело и за своё слабодушие стыдно.

В 1933 году тревожная весть о приходе к власти в Германии Адольфа Гитлера, угрожавшего новым натиском на восток, навеяла ему «Сказку о Мальчише-Кибальчише и его твёрдом слове». Её читали и заучивали наизусть ребята Советской страны. И выросшее на мужественных книгах поколение мальчишей-кибальчишей дружно пошло добровольцами с первых дней фашистского нашествия на фронт. Это оно совершало беспримерные подвиги. Это оно вместе со старшими братьями и отцами, сильно поредев в боях, победило.

А повесть «Тимур и его команда», главами публикуемая в 1940 году в «Пионерской правде», и законченный в первые дни нашествия киносценарий «Клятва Тимура», тоже публикуемый в «Пионерке», создали по всей стране тимуровское движение — школьники заботились о семьях бойцов и командиров, о пожилых и одиноких людях.

Конечно, писатель такой гигантской мощи воздействия на миллионы молодых людей не мог не стать мишенью для ненавистников нашей страны. Но если при жизни и после гибели лишь распускались слухи о его болезни, связанной с военной контузией, то после победы буржуинов в перевороте 1991 года его стали открыто называть «убийцей и карателем» в годы Гражданской войны — в статьях, книгах, телефильмах. Однако очищение его имени неизбежно.

Литературный псевдоним никогда не бывает случайным. Хотя сам Аркадий Петрович никому и нигде тайну его не раскрывал. Самое распространённое объяснение из пяти известных — перевод якобы с монгольского или хакасского — «всадник, скачущий впереди», оказывается, означает на хакасском всего лишь вопрос «куда?». При этом остаётся незамеченным шестое предположение, высказанное в предисловии к книге «Сказки кота Мурлыки» знаменитого в нач. ХХ века русского Андерсена Николая Вагнера, известного профессора зоологии Казанского, а затем Петербургского университетов. В книге, выдержавшей в нач. ХХ века семь изданий (!) и первое в Советском Союзе ещё в 1923 году, которой зачитывались и гимназисты с реалистами, и советские школьники, среди многих умных и странных философских фантастических сочинений: о Папе-прянике, фее Фантасте, разудалом Курилке, дяде Пуде и других — есть «Сказка о принце Гайдаре» («Великое»)…

О том, как бросил юный принц королевские покои и комфорт, после того как красавица царевна Гудана попросила его узнать, что такое есть «великое». И ушёл он странствовать по свету один без свиты, встречал многих бедных людей с их горестями и бедами, страдал за них, забыв о красавице Гудане. Понял было, что великое — это любовь ко всем людям. Однако встреча с человеком, который мечтал отомстить врагу, но, увидев его больного, умирающего, пожалел, простил и полюбил, показалась ещё более Великим. И от сострадания ко всем встреченным людям «его сердце затрепетало свободно и радостно. Оно расширилось. Оно захватило всё земное, всё сотворённое Великим… и разорвалось…»

Едва ли бы мужественный человек, каким был Гайдар, признался, что выбрал псевдоним по такой трогательной сказке… Хотя сам он пространствовал всю свою недолгую жизнь. Не заводя имущества, гардероба одежды — в гимнастёрке и сапогах, с рюкзаком за спиной или походной сумкой.

…Он вырос в семье, исповедующей взгляды «созидательных народников». Так назвали в русской истории начатое в 1870-е годы массовое «хождение в народ» образованных молодых людей, не желавших мириться с бесправием и повальной неграмотностью людей труда, требующих равных прав для всех сословий. Отец Аркадия Пётр Исидорович, правнук крепостного крестьянина князей Голицыных, которому придумана была при выходе на волю похожая на княжескую фамилия Голиков, стал учителем. Мать Наталья Аркадьевна Салькова вышла за него замуж против воли родителя, небогатого дворянина, офицера. Работала фельдшером, затем тоже учителем. После революции оба ушли в Красную армию. Кем мог стать их сын, ученик 5-го класса Арзамасского реального училища, оставшись один, без родителей, в 14 лет?

Он принимает участие в январе 1918 года в защите Арзамаса от нападения разгулявшихся банд, дежурит с патрулём по ночам. Получает первое ранение — ножом в грудь. В декабре 1918 года вступает в Красную армию, прибавив себе, крепкому, плечистому, годков. Проходит военное обучение, строй, стрельбу. Пишет позже в автобиографии: «Был на фронтах: Петлюровском (Киев, Коростень, Кременчуг, Фастов, Александрия)… командиром 6-й роты 2-го полка отдельной бригады курсантов».

Тут уместно вспомнить строчки из повести «Школа» о том, что Советская Россия воевала в Гражданскую не с одними белыми: «Мир между Россией и Германией был уже давно подписан, но, несмотря на это, немцы наводнили своими войсками Украину, впёрлись в Донбасс, помогая белым формировать отряды».

И красноармейцы вглядывались в наступающие цепи, угадывая, кто идёт: белые, петлюровцы, немцы? Все пытались отторгнуть Украину от России. Ещё тогда.

«Потом был на Польском фронте под Борисовом, Лепелем и Полоцком — 16-я армия. Полк забыл, потому что у меня было три болезни сразу — цинга, контузия в голову и сыпной тиф. Опомнился в Москве. Был отправлен на Кавказский фронт и назначен командиром 4-й роты 303-го (бывшего 298-го) полка 9-й армии. После захвата остатков деникинцев под Сочи стоял с ротой, охранял границу от белогрузин (а мы и не знали, что такие грузины были! — Л.Ж.) — мост через реку Псоу за Адлером. …был переброшен в горы, воевал против банд генерала Геймана и Житикова, поднявших восстание на Кубани».

Затем он — командир отдельного 58-го полка по борьбе с антоновщиной в Тамбовской губернии. И вот ни странность ли, что командующего боевыми действиями Михаила Тухачевского, скакнувшего при наркомвоенморе Льве Троцком из поручика в маршалы, применившего против восставших крестьян артиллерию и химические газы, восхваляют как великого полководца? Комполка Аркадия Гайдара винят в участии в подавлении и этого мятежа, и другого — на юге Красноярского края, в Хакасии (Тана-Тува).

В книге «Солёное озеро» перекрасившегося в монархиста писателя Владимира Солоухина, изданной на деньги АО «Хакасинтерсервис» в недоброй памяти 1994 году, внушается, что вовсе не банды «императора тайги» Ивана Соловьёва, стремившегося отделить этот дальний край от Советской России, держали в страхе и русских, и хакасов, в подавляющем большинстве неграмотных. А «каратель-чоновец Аркадий Гайдар» боролся «с партизанским отрядом Ивана Соловьева, последним очагом вооруженного сопротивления большевикам на всей территории бывшей России»…

«Последним очагом», потому что новую власть поддержало и приняло большинство народа в гигантской стране! И среди первостепенных задач этой власти числились ликвидация безграмотности и развитие здравоохранения даже в самых далёких уголках республики, таких как Хакасия. Разве этого не знали спонсоры клеветнической книжки и её автор из крестьянской неграмотной среды?

Но ставший при советской власти в Хакасии учёным, кандидат исторических наук Александр Шекшеев посчитал своим долгом расследовать обвинения в адрес писателя. Он опубликовал в газете «Хакасия» 14 декабря 2005 года статью под названием «Гайдар и красный бандитизм: последняя тайна». Теперь эта статья, превращённая автором в объёмистый научно-исследовательский труд, выложена в Интернете. Учёный на материалах архивов обобщает: «Красный бандитизм, прямым предшественником которого являлось деструктивное поведение партизан, был обусловлен жестокостью белой военщины, крестьянских повстанцев; в ответ у сторонников советской власти появлялось стремление мести».

Пересказав описанные многими исследователями архивов действия местных советских властей в Енисейской губернии, квалифицируемые ныне как «красный бандитизм», автор делает вывод: «Но Гайдар к этим преступлениям отношения не имел». И далее: «В том, что Гайдар не принимал участия в приписываемых ему преступлениях, убеждают хронологические границы нахождения его в Енисейской губернии… Обнаруженная в архиве справка говорит о том, что он был здесь с ФЕВРАЛЯ ПО СЕНТЯБРЬ 1922 г. Сводки событий, посланные чоновцами в свои штабы, позволяют создать хронику деятельности отряда Голикова… Судя по имеющимся документам, отряд Голикова занимался разведкой, поиском и преследованием "банд", которые не приносили ему положительных результатов… Констатируя его "инертность", проверяющая комиссия сделала вывод о необходимости снятия Голикова с должности… уже 10 июня 1922 г. он был снят с должности и находился  при губернском штабе ЧОН… Но в июне Минусинский уисполком был извещен (кем?), что комбат Голиков произвел расстрелы людей. Побросал трупы в реку, и дело его расследуется... После решения его вопроса Голиков покинул Красноярск. Учитывая переживаемое им состояние травматического невроза, Реввоенсовет 18 ноября предоставил больному командиру полугодовой отпуск. В январе 1923 г. ему как ветерану Златоустовской дивизии были вручены денежная премия и малиновые галифе (!)».

Сам Аркадий Петрович об этом коротком периоде в районе Тана-Тува в автобиографии сообщает: «…тут я начал заболевать (не сразу, а рывками, периодами.) У меня нашли травматический невроз. Несколько раз лечился… В апреле 1924 г. был зачислен в резерв. В ноябре уволен по болезни. Только через два года, в 1926 г., то есть через 8 лет после того, как я вступил в армию, пришёл срок призыва моего 1904 г.».

В старину мальчиков с 14 лет до 18 называли отроками, то есть без права речи при взрослых (речь-рек-рок), недорослями (не доросшими до взрослости), а ныне — подростками. Хотя сама жизнь во время революций и войны рано взрослит ребятню. И 18-летний Аркадий Гайдар, с ранениями в разное время в спину, руку, ногу, голову, в поисках дальнейшего дела своей жизни неслучайно выбрал стезю детского писателя. Он проживал своё взрослое отрочество ещё раз вместе со своими героями-мальчишками и передавал им свои несбывшиеся мечты, свои пристрастия и увлечения, свою любовь к людям и к Родине, свою готовность пожертвовать, если будет нужно, своей жизнью ради жизни страны. Сегодня это самопожертвование новое сословие очень грамотных потребителей цинично называет «инфантилизмом».

Автор памятника Аркадию Гайдару в Хабаровске, где родилась «Сказка о Мальчише-Кибальчише», скульптор Галина Мазуренко, начитавшись «Солёного озера», признаётся в мемуарах: «…поехала в Москву, познакомилась с Тимуром Гайдаром, и он мне добавил ненависти к Аркадию Петровичу. Я не могла вдохновиться на такого монстра. …Успокоила себя тем, что он был просто инфантилом. Не повзрослел, и жизнь для него была игра».

Однако совсем неинтересно обсуждать мнения о великом Гайдаре как разучившихся читать потребителей, так и его «однопсевдонимщиков», делавших под крышей знаменитого литературного имени карьеру, но скрытно, как оказалось, ненавидящего его единственного законного носителя. А вот о дальнейшей жизни странника Гайдара можно узнать ещё много интересного.

В мирной послевоенной жизни он продолжал странствовать по разным краям большой страны: Пермь, Архангельск, Свердловск, Хабаровск… работая корреспондентом областных газет, задерживаясь в городах не больше года-двух. Сына Тимура увидел впервые в Архангельске, когда тому исполнилось два года. Домашнего очага не создал — жена Лия Соломянская ушла к другому, журналисту Самсону Глязеру.

Каким семьянином, журналистом и человеком был 22-летний Аркадий Голиков, можно представить из воспоминаний коллег по архангельской газете «Правда Севера». Они рассказывают, что Гайдар жил в постоянных разъездах, часто «менял» профессию: вместе с лесорубами валил лес, работал на сплаве, тянул с рыбаками невод. Однажды вышел из дома купить к мясу солёных огурцов, а вернулся через три недели! С очерком о весеннем сплаве леса. Оказывается, на базаре встретил артель плотовщиков, увлёкся их рассказами, пошёл с ними до пристани, а там и попросился в артель, отплыл с ними на пароходе. Собирал багром брёвна в плоты, варил пищу на берегу по дежурству, кормил комаров, мёрз холодными ночами. А ещё «чтобы не быть белой вороной среди сплавщиков», как объяснял он бухгалтеру, оформлявшему задним числом командировку, «пришлось играть в карты, проигрывать и выпить столько-то водки». «Вопрос компенсации считаю принципиальным», — то ли шутя, то ли всерьёз говорил командировочный. Выплатили, конечно, — очерк получился блестящим.

…Весной 1926 года Гайдара вновь позвала в путь его любимая муза дальних странствий. Он отправился с другом Николаем Кондратьевым в путешествие по Средней Азии: с осмотром песков Кара-Кума, верблюдов, саксаула, но главное — кардинальных изменений в этих краях, где недавно ещё правили баи и ханы, женщины ходили в чадре, а дехкане обрабатывали скудную землю мотыгой. Гайдар посылал о своих наблюдениях и встречах с новыми людьми Азии путевые записки, рассказы, фельетоны (и очень смешные!) в пермскую газету «Звезда». В ней же опубликовал написанный в дороге рассказ «Р.В.С.» и повесть «Жизнь ни во что» («Лбовщина») ещё под фамилией Голиков. С деньгами напряжёнка, и Аркадий Петрович пишет для ташкентской газеты «Правда Востока» несколько фельетонов.

На полученный гонорар друзья добираются до Туркмении. В Полторацке, пока не переименованном в Ашхабад, печатаются в газете «Туркменская искра», снова публикациями зарабатывая на дальнейший путь. Добравшись до Красноводска, омываются в Каспии, отряхивают от песка пропылённые рюкзаки. Переплывают море на пароходе, узнают, как добывается «чёрное золото» — нефть, любуются кавказскими горами. Мне, читающей эти очерки в юности, мечтающей о журналистике, непонятно было, как, постоянно переезжая, собирая материал для газетных публикаций «ради хлеба насущного», Аркадий Петрович при этом писал крупные литературные произведения: повесть «В дни поражений и побед», «Всадники неприступных гор», «Р.В.С.», «Дальние страны» и другие.

На примере одного из очерков, замеченного газетой «Правда», представим себе жизнь не ищущего покоя журналиста.

После публикации в пермской газете «Звезда» фельетона Гайдара «Шумит ночной Марсель» о пристрастии местного следователя Филатова к ночным посиделкам в низкопробном кабачке, где он на скрипке наигрывал за деньги пьяной публике фоксы и танго, следователь подал на автора в суд, и его осудили… В защиту журналиста выступила свердловская газета «Уральский рабочий», а следом и главная газета страны.

В «Правде» 5 апреля 1927 года статья «Преступление Гайдара» подвергла критике действия пермского суда, опираясь на мнение народа: «Общественное мнение  восстало против приговора суда. Общественное мнение оказалось на стороне Гайдара. Рабочие ряда крупных заводов, рабселькоровское окружное совещание, областная газета "Уральский рабочий" высказались в защиту Гайдара».

Общественное мнение и теперь за Гайдара, пока ещё живут его книги. И некоторые частные скромные издательства продолжают их печатать.

Однако закончить своё слово о любимом писателе хочется всё-таки упоминанием о его последнем мужественном поступке — уходе в действующую армию наперекор запретам медиков, потому что то были слишком трудные дни отступлений и оставления наших городов. Никак не мог Гайдар отсиживаться дома!

Евгения Аркадьевна Голикова-Гайдар, дочь его любимой жены Дарьи Кузнецовой, вспоминает: «Пришёл папа с биноклем и походной сумкой, которые купил на Арбате в комиссионке. Очень рад был: "Это как раз то, что мне нужно. Арбатия — страна необыкновенная. А это для тебя". И протягивает мне тонкий свёрток. А в нём книга, сказки!

— А теперь придумаем, что бы в ней написать. Ведь я уезжаю на фронт, и может так случиться, что долго не увидимся. Он открыл книгу и сразу написал:

"Папа едет на войну

За Советскую страну…

Женя книжку прочитает

И о папе помечтает.

Он в далёкой стороне

Бьёт фашистов на войне".

И подпись — Арк. Гайдар. Июль 1941 г.».

Он всегда так подписывался — Арк. Гайдар, будто предчувствовал, что придётся отмежёвываться от недостойных приватизаторов его литературного имени.

Людмила ЖУКОВА