Стамбул - город контрастов

После выхода на экраны «Бриллиантовой руки» эта фраза ушла в народ. Некий обобщённый «Стамбул» Леонид Гайдай снимал в Баку, в Старом городе. Подавляющее большинство зрителей в те времена тоже в глаза этот «город контрастов» никогда не видело. Сакраментальное «кроме вас из нашего ЖЭКа там никто не был» попадало в яблочко.

Казалось бы, эпитет, некогда позаимствованный сценаристами Морисом Слободским и Яковом Костюковским у журналистов-международников, по отношению к Стамбулу становится всё более точным и метким. Сияющие зеркальными окнами небоскрёбы возвышаются над первозданным хаосом уличных базаров, а виадуки многополосных автострад надменно взирают на узкие улочки, в теснинах которых и двум велосипедистам не разминуться. Но подобные контрасты присущи любому мегаполису с давней историей. И тайна притягательности Стамбула – в другом.

Нить судьбы этого города связывает эпохи, народы, религии. Не зря же для многих первая ассоциация со Стамбулом – Айя-София. Храм Священной Мудрости – Премудрости Божией. По преданию, император Юстиниан, войдя под своды возведённого по его повелению храма, воскликнул: «Я превзошёл тебя, Соломон!»

Святая София в разные времена была церковью, мечетью, музеем. Сегодня в ней снова проходят богослужения во имя Аллаха, а в перерывах между намазами под её сводами бродят толпы туристов со всего света. Напротив Святой Софии – почти по прямой через площадь – возвышается другая, не менее знаменитая мечеть, и жители Стамбула в один голос утверждают – если бы не было Айя-Софии, не было бы и Голубой мечети, одной из главнейших святынь ислама.

История Византия– Константинополя–Стамбула началась неподалёку от места, где вознесла свои купола Святая София (двадцать минут неспешной прогулки по садам Гюльхане) – на мысе Сарайбурну. Дворцовым османские правители назовут его не зря – в самой высокой точке они будут возводить свои резиденции. Последняя по времени – Топкапы - очертаниями напоминает огромную роскошную галеру, скользящую по зеленой глади дворцовых садов. С высоты птичьего полёта полуостров, отделяющий залив Золотой рог от Мраморного моря, похож на распростёршего крылья орла, мыс – его «клюв». Сейчас здесь возвышается первый в Турции памятник Ататюрку, установленный в 1926 году.

А за семь столетий до нашей эры тут было святилище Посейдона. Благодаря его покровительству царь Визас, сын повелителя морей и внук самого Зевса, смог привести свой народ из далёкой Мегариды в этот благословенный край, где всего было вдосталь – плодородной земли, зверья в лесах и рыбы в море. На скалистой площадке над стремительными водами пролива Визас принёс в жертву Посейдону черного быка и пообещал воздвигнуть прекрасный храм. Кстати, своё название Босфор, по-гречески «коровий брод», получил в честь бабушки Визаса – красавицы Ио, которую ревнивая Гера, законная супруга Зевса, обратила в белую корову. Легенды – легендами, а дотошные историки уверяют, что мегарийцы сначала высадились не здесь, а на противоположном берегу пролива, там, где сейчас стамбульский район Кадыкёй. Правда, ни одного исторического памятника там не сохранилось.  

Город, названный Визасом в свою честь, был невелик – порт, крепость и несколько кварталов вокруг крепостных стен. В течение семи столетий Византий был городом-государством, процветающим, но всего лишь одним из многих. Однако ему улыбнулась счастливая звезда. Та самая, что вместе с полумесяцем сегодня украшает флаг Турецкой республики. Это Спика – альфа созвездия Девы. Её «встреча» с полумесяцем явление достаточно редкое. Ещё древние шумеры обратили на него внимание и увидели в нём доброе предзнаменование. Сбылось оно и для Византия, когда в семьдесят третьем году уже нашей эры он вошёл в состав Римской империи.  Столицей государства его сделал Константин Великий, перевернувший страницу Рима древнего и написавший первые строки на странице Рима нового. Правда, поначалу его выбор пал не на маленький Византий, а на славную Трою, раскинувшуюся на берегу другого «стратегического» пролива - Дарданелл. Строительство новой столицы уже шло вовсю, но явившийся Константину во сне ангел повелел найти другое место. Так пробил час Византия. Легенда гласит, что тот же ангел указал императору и границы будущей столицы, переименованной из Византия в Новый Рим. Но плох тот основатель, который не назовёт город в свою честь.   

Одна из легенд гласит, что в честь новой имперской столицы Константин повелел доставить из Рима одну из колонн и установить на её вершине золотую статую, изображавшую императора в образе Аполлона. Приказ был исполнен, и в пятистах метрах выше того места, которое считается колыбелью города, на склоне холма вознеслась Готская колонна императора Константина. Когда и куда исчезла статуя императора, история умалчивает. А колонна стоит до сих пор, оставаясь самым древним из сохранившихся архитектурных памятников города.  Поспорить с Готской колонной за эти лавры может лишь обелиск, установленный другим императором, Феодосием Великим, для украшения ипподрома. По возрасту обелиск старше – его высекли в Гелиополе в честь фараона Тутмоса III, владыки Верхнего и Нижнего Египта из Восемнадцатой династии. Завоевав страны многоводного Нила, Константин, собиравший в новую столицу памятники со всех концов империи, загорелся желанием украсить её и этим обелиском. Известно, что он отправил в Гелиополь предписание доставить обелиск как своего рода плату за право египетским кораблям беспрепятственно проходить через Босфор. Когда памятник достиг берегов Золотого рога – неизвестно. Во всяком случае, установкой монумента озаботился уже Феодосий Великий. Если верить надписи на обелиске, на это ушло тридцать два дня.

Внук Феодосия, наречённый в честь прославленного деда, особыми подвигами похвастаться не мог. Однако Константинов град ему обязан своей непобедимостью на протяжении многих столетий. Именно Феодосий II окружил город двойным кольцом крепостных стен, протянувшихся от Золотого Рога до Мраморного моря. Отныне императоры, возвращаясь из походов, въезжали в город через великолепные трёхарочные Золотые ворота – Porta Aurea. Главная улица Константинополя, Меса, остатки которой можно обнаружить и сегодня, вела от них через всю столицу к императорскому дворцу.

Надёжность Феодосиевых стен по достоинству оценил Мехмед II, поставивший точку в истории Восточной Римской империи. К Золотым воротам и двум соседним с ними башням он «пристроил» замок-крепость – Едикуле, служившую и темницей, и арсеналом, и даже сокровищницей. Его каменная громада и сегодня поражает воображение.  Перекличка эпох для Византия-Стамбула-Константинополя – состояние естественное. Цистерна Базилика, которую считают одним из самых загадочных (хотя какие загадки могут быть у водохранилища, пусть и поземного?), заложенная при Константине и оконченная при Юстиниане, поила водой и людей, приходивших просить милости у Святой Софии, и растения, услаждавшие своей яркой роскошью султанов и их присных. В этом подземном лесу до сих пор тихо плещется вода, хранящая тайны даже не эпох, а самого Времени. Оно тут действительно останавливается. Не потому ли,  что там, над высокими сводами из огнеупорного кирпича, шумит жизнь, которую, вопреки всем календарям и системам летосчисления, невозможно разделить на «до» и «после».

У известного современного турецкого писателя Ахмеда Умета есть роман под названием «Стамбульский ребус». Детективная интрига в нём служит лишь нитью для увлекательного путешествия в глубь веков и обратно: «Не будь Святой Софии — не появилась бы Голубая мечеть. Точно так же без христианства не было бы ислама, без иудаизма — христианства. Можно пойти дальше и сказать, что без шумеров не было бы хеттской цивилизации, без хеттов — Древней Греции. Без древних греков не появилась бы Римская империя, а без неё — Османская. Всё это — звенья одной цепи, составляющие единую человеческую цивилизацию. Если убрать хотя бы одно — возникнет пропасть, бессмысленная пустота. История окажется неполной…»