Горячий снег, кровавый снег…

Одно из самых драматических событий Сталинградской битвы разыгралось на заснеженных поволжских степных просторах, когда немецкое командование предприняло мощную попытку деблокировать окруженную в районе Сталинграда 6-ю армию Фридриха Паулюса. Решение этой задачи возлагалось на созданную 21 ноября группу армий «Дон» во главе с лучшим стратегом вермахта, генерал-фельдмаршалом Эрихом фон Манштейном. 

Операция получила кодовое название «Зимняя гроза» (нем. Wintergewitter).
Угроза прорыва к Сталинграду и перехода стратегической инициативы вновь на сторону немцев усугублялась тем, что советское командование с самого начала неверно определило направление деблокирующего удара. Командующий Юго-Западным фронтом, генерал-полковник Николай Ватутин предположил, что немцы нанесут удар по кратчайшему расстоянию к котлу из района хутора Тормосина вблизи Дона и Чира. Для защиты от этого удара Ставкой была создана 5-я ударная армия в составе Сталинградского фронта, которым командовал генерал-полковник Андрей Ерёменко.

Маршал Советского Союза Ерёменко Андрей Иванович

О том, как развивались последующие события, мне рассказала Татьяна Андреевна Ерёменко, дочь Маршала Советского Союза, которая опирается на воспоминания отца, в том числе и неопубликованные. По её словам, Андрею Ивановичу удалось предугадать направление главного удара, о чем он упоминает в своей неопубликованной поэме «Сталинград», написанной по горячим следам весной 1943 года:

Гроза растёт над горизонтом,
И только воинским чутьём
Познал командующий фронтом,
Что под Тормосином - селом
Нам немец лишь глаза туманит,
Что из Котельниково грянет
Удара вражеского гром.
Чем у Тормосина, во многом
Врагу здесь лучше наступать.
Он может здесь по желдорогам
Всё наступление питать;
Он здесь быстрей и без преграды
Сумеет силы накопить,
Отсюда в сердце Сталинграда
Удар он может наносить.

Кадр из фильма "Горячий снег"

Ерёменко заблаговременно усилил угрожаемое направление, предвидя удар с юга и не согласился с представителем Ставки организовать внешнее кольцо окружения по реке Аксай, то есть в 30 км от противника, который может быстро преодолеть это расстояние и пробиться к окружённой группировке.

Из воспоминаний Маршала Советского Союза Ерёменко: «После оперативных расчётов мы пришли к выводу и твёрдому убеждению, что нужно отнести внешний фронт на 50-60 км под Котельниково, что даст увеличение полосы между внешним и внутренним фронтом окружения до 100 км и возможность посадить в этой полосе истребительную авиацию для перехвата воздушных колонн. Кроме этого, отнесение внешнего фронта создавало весьма благоприятные условия для разгрома группы войск Гота и Манштейна. Трудно переоценить наши действия, которые они сыграли в деле разрушения воздушного “моста” и в разгроме деблокирующей группировки фашистов. Верховный поддержал нас и не только поддержал, но и дал дополнительно три танковых полка за проявленную инициативу».

Тем не менее, удар на котельниковском направлении, нанесенный немцами 12 декабря, оказался весьма неожиданным. На острие действовал 57-й танковый корпус (LVII. Panzerkorps), включавший прибывшую из Франции 6-ю танковую дивизию и снятую с Кавказа 23-ю танковую дивизию, которые наступали на узком фронте вдоль железной дороги Тихорецк-Сталинград в полосе обороны 51-й армии генерал-майора Николая Труфанова. Манштейн намечал соединение с окруженной группировкой Паулюса юго-западнее Тундутова. Используя превосходство в людях и артиллерии в 2 раза, а в танках более чем в 6 раз, гитлеровцы прорвали оборону у полустанка Курмоярский, и, сминая ряды оборонявшихся, к исходу дня вышли на южный берег реки Аксай в районе севернее Небыкова.

На следующий день танки 6-й танковой дивизии немцев переправились через реку Аксай. Навстречу им были брошены части 235-й отдельной танковой бригады с приданным ей 234-м отдельным танковым полком, 20-й истребительно-противотанковой артиллерийской бригады, 1378-го стрелкового полка под командованием подполковника Михаила Диасамидзе из состава 4-го механизированного корпуса генерал-майора Василия Вольского. Развернулись бои за хутор Верхне-Кумский, которые с переменным успехом продолжались с 14 по 19 декабря. Неувядаемой славой покрыли себя бойцы 1378-го полка подполковника Диасамидзе, которые выдержали 30 пехотных и танковых атак противника. В передовой статье газета «Красная Звезда» писала: «Подвиг, совершённый этим полком, перекрывает все представления о человеческой выносливости, выдержке и воинском мастерстве». Умело организовывая оборону, Диасамидзе личным примером вдохновлял красноармейцев на решительные действия, постоянно находился в первых рядах, был ранен, но поле боя не покинул. Указом Президиума Верховного Совета от 22 декабря 1942 года подполковнику Диасамидзе Михаилу Степановичу было присвоено звание Героя Советского Союза («Золотая Звезда» № 981).

В своих воспоминаниях Андрей Иванович Ерёменко отмечал: «В этих боях отличились также 235-я танковая бригада (командир – полковник Д.М. Бурдов) и 20-я истребительная артиллерийская бригада (командир – майор П.С. Желамский). Эти части и соединения, сражаясь до последнего снаряда, до последнего патрона, выдержали упорный шестидневный бой, но ни на шаг не отступили перед врагом. В боях они потеряли почти всю материальную часть, которая была разбита или раздавлена. Высокий героизм проявил личный состав 20-й бригады, хотя и понёс огромные потери в людях и материальной части (потерял все свои 60 пушек), задержав продвижение противника на своём участке, он нанёс врагу большой урон, не отдав ему ни одного метра занятого участка. Большинство воинов пали смертью храбрых».

И землю взрывами калеча,
Дымами закоптив лазурь,
Свершилась в Верхне-Кумске встреча
Двух сил, двух разъярённых бурь.
Они столкнулись и забились
Тут грудь о грудь и бронь о бронь, -
Метнулся в стороны огонь
И степи громом огласились.
Закрыла солнце дыма мгла,
Свистит свинец, снаряды воют,
И разрываясь, землю роют
И наземь валятся тела;
Давя кровавые останки
Лавиною несутся танки
И тут же рвёт и жжёт их бронь
Противотанковый огонь;
В атаках яростных стрелки
Дерутся насмерть со стрелками
И над кипящими войсками
Блестят кровавые штыки.
Дрались все силы без остатка
В экстазе ярости и зла;
Шесть суток, не стихая шла
Пехотно-танковая схватка.
Шесть суток в бешенстве атак
Мы здесь противника держали,
Был трижды в Верхне-Кумске враг,
И мы в нём трижды побывали.
Среди развалин городских,
Среди обугленных останков
Чернеют груды гильз пустых,
Кровавых тел и мёртвых танков.
Жесток и славен наш итог! -
Геройством силу превзошли мы
И хоть в борьбе изнемогли мы,
Но и противник изнемог.
Мы здесь сломили вражью спесь,
Манштейну карты мы смешали;
Шесть дней здесь немцы проиграли,
Шесть дней мы выиграли здесь.
Ошеломлённый у Аксая
Враг сгрудился, топча снега, -
Иди ж Гвардейская Вторая,
Иди и побеждай врага!

2-я гвардейская армия под командованием генерал-лейтенанта Родиона Яковлевича Малиновского была передана в состав Сталинградского фронта 15 декабря и в условиях зимы совершала тяжёлый форсированный марш, пройдя от мест выгрузки до районов сосредоточения 280 км.
Тем временем, как пишет А.И. Ерёменко, «очень тяжёлые бои в районе Крутиков, Жутово вели две бригады 13-го мехкорпуса (командир генерал Танастишин) и совершенно ослабленные 302-я сд (командир полковник Макарчук) и 126-я сд (командир полковник Сычёв). Против них враг бросил в наступление свежую авиационно-полевую дивизию, группу полковника Панвитца, поддержанных танками и румынским армейским корпусом. В период этих тяжёлых боёв в районе Жутово стойко оборонялся малочисленный отряд автоматчиков (до 50 человек) из 126-й сд, поддержанной двумя танками и одним орудием. Почти неделю эта горстка советских людей сражалась в полуокружении. Враг неоднократно бросал в атаку мотопехоту с танками. Несколько раз атакующие врывались на окраины, но каждый раз вынуждены были откатываться назад. Лишь в ночь на 19 декабря, поддержав свой удар пятнадцатью танками, гитлеровцы захватили селение. Однако дерзкой контратакой наши автоматчики вновь овладели его северной частью, где продержались до 25 декабря».
И все же оборонявшимся пришлось отступить на рубеж реки Мышкова ввиду угрозы окружения, после того как Манштейн ввел в бой дополнительные резервы, в том числе 17-ю танковую дивизию. Немцам уже казалось, что вот-вот из темноты возникнут бивуачные костры 6-й армии Паулюса, до позиций которой оставалось 35 км. В любой момент Манштейн мог отдать сигнал «Удар грома» (нем. Donnerschlag) на встречный прорыв армии Паулюса из окружения. Судьба всей Сталинградской битвы и тем самым исход Второй Мировой войны повисли на волоске.

Однако сделать это Манштейн так и не решился, поскольку его части заметно выдохлись за шесть дней ожесточенных боев, потеряв 230 танков. Упорные бои на рубеже реки Мышковой гениально описаны в романе Юрия Бондарева «Горячий снег». В одноименном фильме 1972 года роль генерал-лейтенанта Петра Александровича Бессонова играет Георгий Жжёнов, в котором без труда можно узнать командующего Сталинградским фронтом Андрея Ерёменко – хотя бы по той же трости, на которую он опирался после тяжелого ранения ноги, полученного еще под Брянском: «Уже поздним вечером для Бессонова стало очевидным, что, несмотря на ввод в бой отдельного танкового полка и резервной 305-й стрелковой дивизии, несмотря на быстроту и самоотверженность действий Отдельной истребительно-противотанковой бригады, несмотря на интенсивный огонь двух вызванных полков реактивных минометов, немцев не удалось столкнуть с захваченного ими к исходу дня северобережного плацдарма, выбить их танки из северной части станицы, но тем не менее, хоть и с огромным трудом, удалось разжать клещи, намертво сжимавшие фланги деевской дивизии, пробить узкий коридор к окруженному полку майора Черепанова, истекавшему кровью в круговой обороне». На следующий день войска Бессонова перешли в контратаку. От всей батареи и стрелкового батальона, державших оборону у реки Мышкова, осталось всего семь бойцов. Командующий вручает каждому из оставшихся в строю ордена Красного Знамени со словами: «Спасибо за подбитые танки… Спасибо… Спасибо… Всё, что могу»…

В результате этих беспримерных по напряжению оборонительных боев Красной армии удалось выиграть время, которое позволило подтянуть на рубеж реки Мышкова 2-ю гвардейскую армию Малиновского:

Ни героизм, ни наши нервы
Нас здесь не в силах уж спасти,
И только свежие резервы
Успех сумеют принести.
Так кто судьбою Сталинграда
Живёт как собственной судьбой,
Кто на погибель супостата
Пришлёт резервы в грозный бой?
Великий Сталин. Он как прежде
Событья видел наперёд,
Что Гитлер в гаснущей надежде
Спасти две армии дерзнёт.
Он знал, что в помощь окружённым,
Котлом встревоженный пруссак
Размахом страшным, разъярённым
Метнёт свой танковый кулак.
И потому он в тяжёлый час
Запрос комфронтом утвердил
Об экстренной подброске сил,
И без медлений, тут же, враз
Дал исполнительный приказ.
Гвардейцев армию Вторую
Он в подкрепление послал,
И, чтоб осилить силу злую,
Вдобавок корпус танков дал.
Оперативные резервы
Уже на помощь к нам идут,
А Сталинград, напрягши нервы,
Пока резервы не придут,
Сдержать врага обязан тут.

Из воспоминаний Маршала Советского Союза А.И. Еременко: «22 декабря от представителя Ставки Верховного Главнокомандования нам был доставлен план операции 2-й гвардейской армии, изучая который я пришёл к заключению, что он, к глубокому сожалению, не соответствовал оперативной обстановке момента и ни в какой степени не увязывался со временем, которое предоставлялось нам этой обстановкой. Поэтому мы не согласились с этим планом и предложили свой. <…> Наш план предусматривал немедленное нанесение главного удара в направлении вдоль Дона на Котельниково, т.е. удар правым флангом. Такой удар частично приходился по левому флангу противника и мог быть осуществлен силами четырёх корпусов в короткие сроки и не требовал проведения какого-либо манёвра и перегруппировки сил и средств. Меня поддержал член Военного совета, и мы добились проведения в жизнь своего замысла, который обеспечил успех».
24 декабря войска 2-й гвардейской армии перешли в наступление и 29 декабря 1-й танковый корпус освободил Котельниково. Участник тех событий, генерал танковых войск Фридрих Вильгельм фон Меллентин, лично поддерживавший радиосвязь с окруженным Паулюсом, писал: «В этот период произошли полные трагизма события, историческое значение которых трудно переоценить. Не будет преувеличением сказать, что битва на берегах этой безвестной речки [Аксай] привела к кризису Третьего рейха, положила конец надеждам Гитлера на создание империи и явилась решающим звеном в цепи событий, предопределивших поражение Германии».

Одновременно с сухопутной операцией шло еще одно сражение – воздушное. Но, как и Манштейну не удалось деблокировать 6-ю полевую армию Паулюса, так и Геринг не смог установить с ним надежный «воздушный мост». Его ликвидировала авиация и зенитная артиллерия Сталинградского фронта. «Вся тяжесть воздушного сражения в силу географического положения Сталинградского фронта, – пишет маршал Еременко, – легла на его плечи, войска Сталинградского фронта организовали фронт окружения с востока, юго-востока, с юга и юго-запада. Через эти направления из районов Донбасса, Ростова, Сальска, Котельниково пролегали маршруты “воздушного моста”. Эта воздушная битва была очень тяжёлой и, конечно, являлась новым видом операции: ни в истории войн, ни в истории оперативного искусства каких-либо намёков и разработок не было. Около месяца шло воздушное сражение и, примерно, 30 декабря 1942 года закончилось полной нашей победой. Потом прорывались только отдельные самолёты. В начале воздушного снабжения фашисты имели успех, они посылали колонны по 20-25 транспортных самолётов, прикрывая их истребителями, и значительное количество самолётов беспрепятственно проходило к окружённым. Наши истребители не успевали по времени, так как оповещение было построено на воздушном наблюдении и пока сигналы поступали в соответствующие авиационные части, противник успевал подойти к цели и начать посадку. Для постановки надёжной воздушной блокады нужно было применить по воздушным колоннам противника массированные удары нашей истребительной авиации. Главной нашей силой по разрушению “моста” была героическая истребительная авиация тов. Подгорного. Ей помогла зенитная артиллерия, большую роль в обеспечении воздушной операции сыграла наземная и воздушная разведка, радисты-наблюдатели и слухачи, выброшенные на передний край внешнего фронта окружения по направлениям вероятного полёта самолётов противника. Тактика действий нашей авиации была разнообразна, творческая. Пришлось действовать большими группами, так как противник шёл большими колоннами под прикрытием истребителей. Нужно было выпускать для боя дивизии, а это не так просто – управлять в бою большими соединениями».

За две недели удалось сбить полтысячи самолётов. Только в первый день организованной Ерёменко воздушной блокады немцы потеряли до нескольких десятков самолётов. Погибли до полусотни отборных ассов люфтваффе, а 30 человек попало в плен. По приказу Сталина Ерёменко предложил пленным лётчикам, в том числе правнуку «железного канцлера» фон Бисмарка – графу Генриху фон Эйнзиделю –  направиться к Пауюлсу и разъяснить ему безнадежность положения. Но пилоты отказались, плен казался им лучшим выходом из игры.

В своей деятельности по руководству войсками Андрей Ерёменко всегда придерживался принципа: «Без знания противника – нет успеха». Поэтому вопрос о налаживании разведки всегда стоял в повестке дня командующего. Для Ерёменко было важно не только знать противника, но и понять его, вникнуть в его психологию, уловить важные принципы его поведения. Сам он по этому поводу писал: «Ошибочно считать, что де мол на всех участках действуют гитлеровцы, их тактика и цели в общем уже хорошо известны и потому не стоит тратить времени и сил на изучение конкретного противника. В действительности же все гитлеровцы были на одно лицо лишь для того, кто относился к делу поверхностно. Из своего опыта я знал, что без самого углублённого изучения противника никогда не добьёшься успеха. Можно привести десятки случаев, когда налицо было численное и материальное превосходство, имелся оперативно-грамотный план, войсками руководили способные военачальники, а результаты действий оказывались плачевными. При анализе таких операций, как правило, оказывалось, что причиной провала было плохое знание противника и конкретной обстановки на данном участке фронта. Именно поэтому во главу угла всей деятельности штаба фронта и подчинённых штабов всех степеней мы стремились поставить разведку и занимались вопросом пристально, систематически. Каждодневно проводилось много мероприятий: занятия, сборы, практическая организация разведки, применялись все формы и способы её ведения. И это значительно улучшило разведку всех видов, но особенно заметные результаты стала давать наземная разведка, доставлявшая всё большее количество контрольных пленных... Конечно, не каждый пленный подробно выкладывает всё, что он знает, но молчаливые “языки” были крайней редкостью».

Всего в масштабах фронта было проведено 1142 разведоперации, захвачено более двух тысяч пленных и более тысячи важных документов. «Не могу не сказать доброго слова о начальнике разведки фронта полковнике (позже генерал-майоре) тов. Маслове Михаиле Степановиче, – писал маршал Ерёменко. – Это большой труженик, хорошо знающий своё дело как разведчик и исключительно добросовестно относившийся к выполнению своего служебного долга перед Родиной».

После войны Маршал Советского Союза А.И. Ерёменко предлагал поставить 18 обелисков в местах, где проходили важнейшие сражения Сталинградской битвы. И один из них – в районе Верхне-Кумской в честь героических действий тех частей и соединений, которые задержали группу Манштейна. Ликвидация угрозы деблокирующего удара позволила войскам Донского фронта в январе 1943 года подготовить и провести операцию «Кольцо» по уничтожению 6-й армии фельдмаршала Паулюса.