«Берёзки» невесомый хоровод

Ушла из жизни Мира Кольцова — художественный руководитель и главный балетмейстер легендарной «Берёзки», ансамбля, который в любой стране мира воспринимается как эталон русского народного танца.

Вопроса «Что такое счастье?» для Миры Михайловны не существовало. В ответ она нередко приводила так называемую формулу академика Якова Зельдовича: счастье — это когда утром хочется идти на работу, а вечером — возвращаться домой. Впрочем, была бы её воля, Мира Михайловна с работы вообще бы не уходила — без «Берёзки» она своей жизни не мыслила. Родному ансамблю она отдала 65 лет — два десятилетия была ведущей солисткой, а потом приняла эстафету у Надежды Сергеевны Надеждиной, возглавив в 1979 году созданный ею коллектив. 

Расцвела «Берёзка» в 1948-м, но «корни» её уходят в военные годы. Надежда Надеждина более десяти лет была характерной солисткой Большого театра, а когда пришла пора завершить сценическую карьеру, нашла себя на балетмейстерском поприще. С началом войны Надежда Сергеевна стала работать в армейских ансамблях, ставя для военных артистов хореографические номера. Пожалуй, именно тогда и сформировался её творческий почерк — стремление через лаконичное, лишённое какой бы то ни было вычурности движение передать силу характера и глубину человеческого чувства. Когда пушки смолкли, музы заговорили в полный голос, а для хореографического искусства наступил «золотой век» — измученные невзгодами люди черпали в танце энергию, столь необходимую для возвращения к мирной жизни. Для одного из самодеятельных хореографических ансамблей Калинина (ныне Тверь) Надежда Надеждина придумала танец, ставший для неё действительно судьбоносным.

Идею Надежде Сергеевне «подсказала» старинная литография: девушки в длинных, до пола, сарафанах ведут хоровод, держа в руках веточки берёзы. Музыку для танца и искать не пришлось: песня «Во поле березонька стояла» известна в народе с сер. XVIII столетия, а возможно, и раньше. Плавный ритм незатейливой мелодии вдохновил хореографа на подлинное открытие — невесомый, скользящий шаг, когда кажется, что танцовщицы не идут, а плывут, едва касаясь ногами земли.

Но самом деле «секрет» чудо-хоровода заключается вовсе не в шаге. «Всё дело в образе, — уверяла Мира Кольцова в одном из интервью. — Он у Надеждиной рождался ещё до постановки и определялся внутренним сюжетом. На мастер-классах, которые мне приходится вести, я начинаю с состояния и настроения — именно они позволяют "нести себя", словно плыть по сцене. Уловив эту повадку, можно как бы оторвать верх корпуса от земли. Ноги становятся свободными, а корпус — статный, высокий, стройный. За счёт постановки корпуса у нас в ансамбле барышни вырастают… на пять, а то и на десять сантиметров. Надеждинская постановка корпуса вытягивает позвоночник, девушки прямо по-мюнхгаузенски поднимают себя за волосы — и невольно взлетают брови, открываются глаза, вытягивается шея...» 

На сцене — Мира Кольцова!

Однако тогда, в 1948 году, это действительно казалось чудом. Подопечные Надеждиной исполнили «Берёзку» на каком-то городском смотре самодеятельности, снискав горячие аплодисменты зрителей и высокую оценку жюри и в итоге были приглашены в столицу — принять участие в итоговом концерте то ли республиканского, то ли всесоюзного смотра самодеятельности. Он должен был состояться в саду «Эрмитаж», и в качестве почётных гостей в нём должны были принимать участие и знаменитые артисты: Мария Миронова и Александр Менакер, Клавдия Шульженко, Владимир Гаркави. Скользящие по сцене красны девицы с берёзовыми ветвями в руках привели взыскательную московскую публику в восторг. А Надеждину чуть ли не на следующий день пригласили в Министерство культуры и предложили создать профессиональный ансамбль фольклорного танца. Благо и название, и визитная карточка уже имелись — «Берёзка».   

За три десятилетия Надежда Надеждина создала более полусотни хореографических миниатюр, не меньшее их число и на творческом счету её преемницы — Миры Кольцовой, но вот уже почти три четверти века каждый концерт ансамбля открывается легендарным хороводом. Мира Михайловна пришла в ансамбль в 1957 году после хореографического училища Большого театра. У неё, выпускницы отделения народно-сценического танца, была возможность войти в труппу первого театра страны. Характерный танец — украшение любого классического балета. Чайковский написал их для «Лебединого озера» и «Щелкунчика», Людвиг Минкус — для «Дон Кихота» и «Баядерки», Рейнгольд Глиэр — для «Красного мака», Эдуар Дельдевез — для «Пахиты», Сергей Прокофьев — для «Каменного цветка» и «Золушки». Список, разумеется, далеко не полон и приведён лишь для того, чтобы было понятно, какие перспективы открывались перед юной балериной. А Мира выбрала иную стезю…

Говорят, ещё в училище она буквально влюбилась в «Русский», сочинённый Чайковским для «Щелкунчика», и отдала своё сердце русскому народному танцу. Кольцовой прямая дорога лежала в «Берёзку». За полгода до выпускных экзаменов Мира попала на один из концертов ансамбля, по окончании любопытство потянуло за кулисы, где она и столкнулась с Надеждой Сергеевной. Та опытным взглядом сразу оценила юную танцовщицу и сказала: «Я тебя беру!» Девушка, хоть и была не робкого десятка, испугалась: а как же занятия? «Ничего страшного, — ответила Надеждина. — Утро — в училище, вечер — в ансамбле. Ты справишься». А через пару месяцев Мира уже отправилась с «Берёзкой» на свои первые гастроли.

Мира Кольцова в фильме «Девичья весна»

Жалела ли она о своём выборе? Никогда. А ведь казалось бы: ну, хороводы, ну, скромные трепетные «боярышни» — красиво, слов нет, а женских характеров ведь куда больше. Не ограничивает ли ансамбль народного танца творческий диапазон танцовщицы? Мира Михайловна была абсолютно уверена — не ограничивает: «Мы говорим "пушкинские женщины", но куда денешь "сватью бабу Бабариху"? А некрасовские женщины, которым не страшны ни скачущие кони, ни горящие избы? Есть ещё верные, немного аморфные тургеневские барышни, чеховские "дамы с собачкой" и "чайки", страстная шолоховская Аксинья и его же лихая Лушка. Все эти, да и многие другие образы вдохновляли Надеждину. Она, гений, мастер короткого рассказа, умела в танце представить разное». 

Первые десять лет «Берёзка» оставалась исключительно женским ансамблем. Появление мужчин в этом «бабьем царстве» было вызвано вовсе не опасениями чиновников от культуры по поводу зарубежных гастролей. Мол, не стоит отправлять в мир чистогана такое количество русских красавиц без присмотра. Настало время, когда создательница коллектива поняла, что чисто женский потенциал ансамбля исчерпан: женщина без мужчины — это лишь предчувствие, ожидание любви, но всю палитру взаимоотношений могут раскрыть только двое — Она и Он. Однако такой логичный на первый взгляд посыл руководителя ансамбля вызвал бурную дискуссию в министерстве. Речь шла, разумеется, не об одной  «Берёзке». На совещание в высших сферах Надежда Сергеевна командировала Миру.

«Я вышла на трибуну, — вспоминала Кольцова, — и сорок минут рассказывала о том, какая это сила — мужчина в русском танце. Меня не прервали, хотя по регламенту останавливали всех. "Разве возможно показать состоявшуюся любовь без мужчины? А любую жанровую, кадрильную сцену?" — увлекала я. Приводила примеры сказок, былин, спрашивала, как нам изобразить исторические события, Илью Муромца или Алёшу Поповича без мужчин? Да и хороводы на Руси всегда начинали мужчины. В завершение сказала почти сплошь мужскому залу: "Почему же вы так ополчились на то, что закономерно в русском искусстве?" Последовали аплодисменты. Вечером позвонила Надеждина c вопросом: "Миракль, во что же ты была одета, раз тебе так долго дали говорить и даже слушали?" Она называла меня Миракль, то есть чудо...»

Когда Надежды Сергеевны не стало, перед одной из самых талантливых её учениц встала архисложная задача сохранить уникальный коллектив, однако не как «музей», а как живой организм, у которого есть перспектива, есть будущее. Мира Кольцова руководила «Берёзкой» четыре с половиной десятилетия — больше, чем сама Надеждина. Мира Михайловна многое переняла от своей наставницы: беспредельную самоотдачу, дисциплинированность, неутолимое желание совершенствоваться. И, конечно, умение создавать на сцене образ — яркий, запоминающийся. В ансамбле до сих пор жива поговорка Надежды Сергеевны: «Худая корова — ещё не газель». Так Надеждина аттестовывала тех, кому этой самой образности как раз и не хватало. Как и её наставница, артистов ансамбля Мира Михайловна никогда не называла «танцовщиками» — только «актёрами». Для «Берёзки» с самого первого шага и навсегда танец — не отточенная, безукоризненная техника, хотя на её отработку уходит неимоверное количество сил. Это — состояние души. А душа человеческая бессмертна…