Беседы Лотмана

28 февраля 2022 года выдающемуся литературоведу и историку русской культуры Юрию Лотману исполнилось бы 100 лет. Юбилей — неплохой повод перечитать одну из самых популярных его книг.

Знаменитый советский ученый, один из основателей семиотики, доктор филологических наук, фронтовик Юрий Лотман (1922–1993) известен множеством интереснейших книг по истории русской культуры. Наиболее популярная из них посвящена дворянской культуре XVIII — начала XIX века. В ее основе — цикл телевизионных лекций, прочитанных Лотманом в последние годы существования СССР. Аудитория этих лекций простиралась от Тарту, где всю жизнь работал ученый, до Владивостока — именно поэтому было решено их опубликовать. Лотман успел подписать книгу в печать, однако само издание уже не увидел…

«Беседы» начинаются с определения культуры. Для Лотмана она — понятие коллективное, общественное, а значит, общее для «группы людей, живущих одновременно и связанных определенной социальной организацией». Поэтому культура есть форма общения, возможная только в группе, где люди общаются. Общение же невозможно без языка — системы знаков, употребляемых участниками группы по известным им правилам. Знаками служат слова, рисунки, вещи и прочее, что имеет значение, то есть может быть средством передачи смысла. Таким образом, культура для Лотмана наделена коммуникационной и символической природой, что он иллюстрирует на простейшем примере материального предмета — меча. Будучи орудием убийства или защиты, прикрепленный к поясу меч превращается в символический предмет: теперь он отличает свободного человека, то есть становится знаком свободы. В этом качестве он предстает символом и принадлежит культуре.

Но в XVIII веке в России уже не носят мечей, их заменяют шпаги, часто почти игрушечные — парадные. Зачем же они нужны? Шпага — символ меча, а меч — символ принадлежности к привилегированному сословию. Есть и другие атрибуты принадлежности к дворянству — определенные правила поведения, принципы чести, даже покрой одежды. Это тоже сфера культуры как области символов. Еще один пример: рана, нанесенная мечом, не причиняет ущерба чести. Зато ушиб или синяк, нанесенный ножнами или тыльной стороной меча, становится поводом для дуэли, поскольку воспринимается как оскорбление. Где тут логика? Логика в том, что равные друг другу бьются на мечах, а оплеуху дает высший низшему. Таким образом, дворянин, не допускающий ущерба своей чести, должен ответить на оплеуху вызовом, хотя она и не несет большого урона его телу. Материальный ущерб принадлежит к области практической жизни, а символический — к сфере культуры.

Другое свойство культуры — ее историчность. Культура — это «негенетическая» память группы (коллектива), передаваемая из поколения в поколение и закрепленная в текстах и символах. С течением времени символы — как простые, так и сложные — видоизменяют свое значение. Меняется и значение текстов, которые несут тем меньше понятной информации для поколений, чем дальше писатели и читатели отстоят друг от друга во времени. Итак, культура исторична по своей природе, она всегда зиждется на прошлом опыте, но и всегда видоизменяется. В этом — и необходимость понимания ушедшей культуры, в этом же — и сложность этого процесса. Не зная, то есть не понимая культуры прошлого, мы не можем понять смысла поведения наших предков. Почему Онегин убил Ленского? Зачем Пушкин подставил грудь под пистолет? Нам известны факты, но без понимания культуры того времени их значение для нас неясно. Смысл возникает, лишь когда узнаешь культуру людей далеких эпох. Но сделать это весьма непросто. «Человек меняется, и, чтобы представить себе логику поступков литературного героя или людей прошлого — а ведь мы равняемся на них, надо представлять себе, как они жили, какой мир их окружал», — пишет Лотман. И здесь надо быть особенно внимательным и даже дотошным, ибо «история — не меню, где можно выбирать блюда по вкусу. Здесь требуется знание и понимание».

Пониманию жизни и мира русских дворян со времен Петра Великого до Николая I и посвящены «Беседы о русской культуре». Лотман показывает нам историю наших предков в зеркале быта, то есть обычного протекания жизни в ее реально-практических формах, вещах, привычках и каждодневном поведении. Для этого он выбирает преимущественно истории людей обычных, малоизвестных, рядовых по меркам своего времени, но старается показывать их на фоне больших исторических событий. Ученый очень внимателен к культуре повседневности, поскольку она находится в неразрывной связи с культурой как таковой. Скажем, язык придворного этикета невозможен без реальных вещей, жестов, в которых он воплощен. Вещи — это, так сказать, сгустки отношений между людьми, а потому имеют символический характер. Они навязывают нам определенную манеру поведения, поскольку создают вокруг себя культурный контекст. Мало сшить фрак у лучшего портного — надо еще уметь его носить или станешь посмешищем в обществе! Поэтому всякая вещь не только дает человеку новые возможности, но и включает его в определенную традицию, ограничивает его. Тем более что быт для Лотмана — это не только жизнь вещей, но и обычаи и ритуалы поведения, в которых раскрываются те черты, по которым мы узнаем своего или чужого, человека той или иной эпохи, англичанина или испанца…

Времена революций, замечает ученый, антиисторичны по своей природе, и размышления о дорогах истории более характерны для времен, относительно спокойных. И если интерес к истории пробуждается, то возможности его реализации ограниченны: навыки исторического исследования утеряны, документы забыты, старые исторические концепции не удовлетворяют, а новых нет. Выдумываются утопии, создаются условные конструкции прошлого, рождается упрощенная и переполненная самодельной мифологией квазиисторическая литература, особенно притягательная для массового сознания. Лотман же отказывается замещать легкоусваиваемыми мифами трудную, малопонятную, не поддающуюся единому и лобовому истолкованию историческую реальность. Начиная свое исследование с тщательного сбора и разбора фактов, он идет от них к пониманию трудным путем: «…события совершаются людьми. А люди действуют по мотивам, побуждениям своей эпохи. Если не знать этих мотивов, то действия людей часто будут казаться необъяснимыми или бессмысленными».

Фото из личного архива профессора Л.Н. Киселевой