Пути империй

Ушла ли в прошлое эпоха империй? Об этом в интервью журналу «Историк» размышляет выдающийся современный историк, член Британской академии, иностранный член РАН Доминик Ливен.

Империя для академика Доминика Ливена, потомка российских имперских аристократов, — это прежде всего антитеза народному суверенитету и национальной независимости, по его словам, «доминирующим идеологиям современного мира». Но это, что называется, «определение от противного». А что в «позитиве»?

Что есть империя?

— Термин «империя» часто используют в негативном ключе. Во всяком случае, в постколониальный период империя, империализм — это что-то плохое. Но, если отбросить пропагандистские клише, которые прилагали и прилагают к этому термину, что такое империя?

— Я бы начал ответ на ваш вопрос с того, что, на мой взгляд, негативно относиться к империи — это значит негативно относиться к прошлому человечества как таковому. Потому что история империй — это очень большая (если не сказать бóльшая) часть человеческой истории. Конечно, у империй были свои негативные стороны, но по крайней мере в одном отношении империи имели явное преимущество: нередко они оказывались более открытыми, более терпимыми, чем пришедшие им на смену государства-нации. Просто потому, что империя обычно отдавала себе отчет в том, что среди ее подданных есть разные народы, у которых разные вероисповедания, разные культурные нормы и традиции и т. д. А национальные государства этим частенько пренебрегали. В этом смысле априорно негативно относиться к империи, по-моему, просто глупо.

Но ваш вопрос был про определение империи, а это более сложное дело, поскольку в истории человечества существовало множество различных государств, различных политических систем, которые в разные времена назывались империями, и есть огромная разница между такими государствами. Тем не менее можно выделить несколько групп империй. Например, западноевропейские и заокеанские империи — это одна группа. Правда, и внутри этой группы есть различия, но их значительно меньше, чем различий с другой группой империй, которые существовали в Евразии и были созданы кочевыми народами. Это так называемые кочевые империи.

— В чем же ключевая разница?

— Упомяну хотя бы одно отличие: в случае с европейскими и трансокеанскими империями мы всегда имеем дело с осознанием носителями имперского духа — англичанами, французами, испанцами, немцами — своего культурного превосходства. Все они смотрели на аборигенов как на людей, неравных им в культурном отношении. Если же мы говорим о древних и средневековых евразийских империях, которые были созданы кочевыми династиями, то здесь культурный вектор был прямо противоположным. Будучи завоеванными, и китайцы, и индийцы, и персы в культурном смысле были гораздо выше завоевателей, и те отдавали себе в этом отчет. И таких отличий еще много. Это говорит о том, что рассчитывать на получение какого-то всеобъемлющего определения, под которое подпадали бы все известные науке империи, просто наивно.

Однако после того, что я вам сказал, я бы все-таки попробовал ответить на ваш вопрос по существу. Лично для меня империя — это, во-первых, очень большое государство, занимающее обширную территорию и включающее в себя множество народов. Во-вторых (и это, пожалуй, самое главное), государство, обладающее соответствующей мощью. Без мощи вы не империя. В этом смысле если вы никогда не были сильными, то вы никогда не были империей. Потому что вам нужна военная мощь — и чтобы создать империю, и чтобы защитить ее. Но мощь необходима не только военная, не только политическая и не только экономическая — нужна еще культурная мощь, мощь идеологии. Ведь еще один фактор, касающийся империи как таковой, — это ее влияние, причем распространяющееся в веках, даже тогда, когда ее самой уже нет. В последней моей книге, которую я только что дописал, есть глава об Арабском халифате. Это была империя во всех смыслах — огромная, мощная для своего времени, со своей идеологией. И к тому же она сумела оставить после себя столь серьезные исторические импульсы, что они дают о себе знать до сих пор. Так что империя — это размеры, полиэтничность, мощь и историческое значение. Я бы так ответил на ваш вопрос.

— Имеет ли значение политическое устройство? То есть обязательно ли империя должна быть монархией? Может ли она быть республикой, например?

— В принципе может. Хотя громадное большинство великих империй было все-таки монархиями. Впрочем, к этому можно добавить, что вообще-то громадное большинство всех государств в истории было монархиями. Республик было многократно меньше, даже если брать в расчет крохотные города-государства и средневековые коммуны. Но, конечно, для становления империи монархия подходит гораздо больше, потому что сами размеры имперского государства создают потребность в сильной централизованной власти, сосредоточенной в одних руках. Еще французский философ Шарль де Монтескьё писал, что размеры империи требуют сильной власти.

В результате подвига

— Как Петру I удалось, по выражению Пушкина, поднять Россию «на дыбы»? Чем объяснить взлет Российской империи в XVIII столетии?

— Во-первых, очень сильная монархия — без нее невозможно было бы осуществить петровский прорыв. Во-вторых, верный союзник в лице дворянства. При этом русская монархия никогда не становилась служанкой дворянства, как это было в Польше и до известной степени в Англии. Ей удавалось лавировать между группами высшего класса, и, несмотря на то что главной социальной группой, больше всех выигравшей от создания империи, являлась придворная знать, возможность подняться на вершину власти всегда существовала и для представителей среднего дворянства. В итоге монархия сохранила баланс между аристократическими семьями и средним дворянством.

Французский философ-просветитель Шарль де Монтескьё

— Вы много лет посвятили изучению Российской империи: чем она отличалась от других, что ее выделяет на общем фоне?

— Это очень интересная тема для ученого, потому что Россия представляет собой смешанный тип империй. С одной стороны, она относится к типу европейских империй. Ее история — это часть глобальной европейской экспансии. Как и все европейские империи, она несла цивилизационную миссию. Но, с другой точки зрения, Россию как империю можно сравнивать и с великими империями Евразии. Получается, она где-то посередине. И именно из-за этого чрезвычайно интересна для исследования.

Россия уникальна и в другом смысле. Если вы посмотрите на большинство великих империй Евразии, то обнаружите, что они были созданы вокруг очень богатого сельскохозяйственного региона, у крупных торговых путей. Происхождение Российской империи совсем иное. Нет другой такой великой империи в истории человечества, которая находилась бы так далеко от главных мировых культурных и торговых центров. Земли, сельскохозяйственные возможности России в момент создания империи также были очень бедны и невелики по сравнению с Китаем, Ближним Востоком, Индией, средиземноморскими империями.

Это значит, что Российская империя была построена до известной степени против природы, усилием воли тех людей, которые ее населяли, той элиты, которая ею правила. И не будет преувеличением сказать, что создавать великую империю в этом геополитическом пространстве было самым настоящим подвигом. На мой взгляд, это многое объясняет в русской истории. То, что такое огромное государство вопреки всему все-таки возникло, многое говорит о принципах, на которых строилась Российская империя.

— О каких именно принципах?

— Ну, например, о принципах отношений между элитой, правящим классом (то есть дворянством) и самодержавной властью. По своему происхождению и статусу российское дворянство, конечно, было ближе к европейскому правящему классу, нежели к китайской бюрократии или высшей элите Османской империи. Но это все-таки были не феодалы в европейском смысле. Прежде всего русские дворяне не были столь автономны от власти, и на то имелась очень веская причина. Суть отношений между государством в лице российского монарха и дворянством — это военное товарищество. Только из-за того, что они стояли плечом к плечу, из-за того, что дворянство посвящало всю свою жизнь службе, стало возможным создание довольно эффективного государства.

Мы должны помнить, что в середине XVIII века число государственных чиновников в России было немногим больше, чем в Пруссии, а тогдашняя Пруссия — это примерно 1% территории Европейской России. То есть чиновников в Российской империи было крайне мало, и все зависело от очень тесного союза между монархией и дворянством. Без этого не возникла бы империя, не возникло бы эффективное Русское государство, которое в конце концов завоевало огромную часть Евразии.

А если бы российское дворянство было дворянством европейского типа, оно просто сидело бы на своих землях и дробило бы их до бесконечности между сыновьями. В итоге государство все равно существовало бы, но это было бы государство, не имеющее какого-либо исторического значения.

Развилки истории

— Как вы считаете, в начале XX века Российская империя была успешно развивающейся страной или загнивающей? На какой стадии она рухнула?

— Мой ответ: на обеих. Поскольку, с одной стороны, это была бурно развивающаяся страна. Ведь немцы начали Первую мировую войну в том числе и потому, что были уверены: через поколение Россия станет гораздо сильнее и тогда уже у Германии не будет шансов ее победить. Причина этому — бурный экономический рост Российской империи в предреволюционный период.

Утро на Куликовом поле. Худ. А.П. Бубнов. 1943–1947 годы

Но, с другой стороны, существовала проблема, с которой столкнулись практически все страны европейской периферии (и на западе, и на юге, и на востоке), — это проблема создания устойчивого современного государства. С этой задачей не справился никто. В итоге если к началу XX века империи доминировали в этом регионе, то затем в течение шести десятилетий все они распались. Это значит, что ни одна из них не сумела решить задачи эволюционной модернизации, не смогла сохранить национальную сплоченность.

— На ваш взгляд, распад Российской империи был предрешен?

— Я так не думаю. Империя стояла перед очень трудными вызовами, с которыми она не справилась.

— О чем идет речь?

— Требовалась модернизация (то есть, в представлении большинства тогдашних образованных россиян, европеизация, либерализация) политической системы. Без этого дальше устойчивое развитие империи оказывалось под вопросом, но и сама по себе модернизация несла очень серьезные риски. Некоторые считают, что они были фатальными…

— Получается, и тот, и другой сценарии развития создавали серьезные риски?

— Совершенно верно. Бедный последний император Николай II находился перед очень непростой дилеммой. Ведь многие советники говорили ему, что без либерализации будет революция, поскольку невозможно все так же, как и прежде, править обществом, где уже более 20 млн человек (в первую очередь городское население, образованные слои общества) мыслят европейскими категориями; что ими уже нельзя управлять при помощи механизмов бюрократического абсолютизма, уходящих корнями в XVIII век, в Петровскую эпоху; что опасно сохранять традиционную систему власти при давлении со стороны этой продвинутой части общества. И они были правы: империя нуждалась в обновлении.

Но более консервативные советники Николая II обращали его внимание на то, что громадное большинство жителей империи — это неграмотные или малограмотные крестьяне и что лишь часть населения — русские, а по периметру (и не только) России проживают другие народы, которые не всегда (как, например, поляки или финны) лояльны императорской власти. Эти советники совершенно справедливо полагали, что революционное движение, безусловно, употребит результаты либерализации на то, чтобы разрушить империю. Причем не только монархию и существовавшую политическую систему, но даже само европейское общество в России, которое революционерам было не менее чуждо, чем власть императора. Мнение этих советников тоже нельзя назвать ошибочным, и случившаяся революция в большой степени подтвердила их правоту.

То есть, с одной стороны, традиционная, сакральная, потомственная абсолютная монархия оказалась слишком архаичной и неспособной к обновлению. Но с другой — и те консерваторы, которые говорили, что без монархии, без сильного монархического государства империя не сможет существовать, также были правы.

Как бы то ни было, Николаю II приходилось лавировать между теми и другими, между русским европейским обществом и русским традиционным обществом, между либералами и консерваторами. И не исключено, что такая тактика ему удалась бы, если бы Россия смогла избежать участия в мировой войне. Но об этом мы можем только гадать.

Императору Николаю II приходилось лавировать между либералами и консерваторами. В среде виднейших бюрократов империи Сергей Витте (слева) и Петр Дурново (справа) наиболее зримо олицетворяли собой два этих полюса

ПРОДОЛЖЕНИЕ ИНТЕРВЬЮ ЧИТАЙТЕ В 9-М НОМЕРЕ "ИСТОРИКА"

ИЛИ ПОДПИШИТЕСЬ НА НАШУ ЭЛЕКТРОННУЮ ВЕРСИЮ ПОДПИСАТЬСЯ