На сцене — державный Пётр

Наш первый император любил красочные зрелища, знал толк в театре и даже считал его важным воспитательным институтом, который может помочь государю доводить до общества его начинания… Как известно, Пётр Великий во все времена интересовал не только историков, но и писателей, художников, а с ХХ века — и кинематографистов. От Михаила Ломоносова до Даниила Гранина, от Афанасия Никитина до Николая Ге, от Александра Пушкина до Сергея Герасимова… А отечественный театр почему-то уделял столь колоритному герою не слишком много внимания. Список значимых сценических воплощений Петра Великого не столь богат. И всё-таки некоторые постановки минувших дней стоит вспомнить.

«Императорский» театр

В ХХ веке фигура Петра десятилетиями занимала писателя и драматурга Алексея Николаевича Толстого. Он исследовал Петра Алексеевича в разных жанрах, в том числе в драматургии. Сначала бичевал Петра, потом (право, не только по конъюнктурным соображениям) пришёл к оправданию Петра, хотя никогда не забывал красочно и натуралистично живописать его «перегибы». После постановки пьесы Алексея Толстого «На дыбе» во МХАТе-2 в «Правде» вышла разгромная рецензия. Судите сами: «Пьеса Толстого — типичный образец буржуазно-ограниченного подхода к узловым моментам исторического процесса. Пытаясь преодолеть монархическо-полицейский "исторический" канон, изображавший Петра в духе самодержавного величия, царственного опрощенства, христианского самоотвержения в интересах ближних… Толстой проявляет полную неспособность перешагнуть через другой, не менее реакционный образ Петра, сочинённый российским либерализмом, ныне облачившимся в сменовеховские одежды. Если взять второй по важности сценический образ спектакля — царевича Алексея, то и здесь было бы бесполезно искать отчётливого показа тех реакционных социальных сил, которые двигали беспомощной фигурой Алексея. И здесь художественная и идеологическая дефективность спектакля сказывается со всей остротой».

Да, политическую и семейную коллизию Петра и Алексея в то время воспринимали остро. И плодовитый автор призадумался. Как тогда говорили, «признал свои ошибки». Вскоре Толстой написал новую драму о Петре — на этот раз в более триумфальном духе. Образ царевича Алексея остался на обочине сюжетной линии. В 1935 году пьеса была поставлена в Ленинградском академическом театре драмы имени А.С. Пушкина. Ещё более «оптимистичным» оказался вариант 1938 года — со сценой Полтавской битвы. Пьесу поставили снова в ленинградском Пушкинском. Перед Великой Отечественной Алексей Толстой создавал новый вариант пьесы «Пётр Великий» — для московского Малого театра. Но эта работа осталась незавершённой.

Вспоминается и пьеса Григория Горина «Шут Балакирев», в которой Пётр был одним из центральных героев. Эпоху великого полководца и реформатора Горин представил в ироническом духе, со множеством литературных аллюзий. Во многом мы видим императора глазами его любимого шута, между прочим, храброго и мудрого человека. Быть в окружении великого самодержца — это значит играть в своеобразном «императорском» театре, иногда поневоле. Тяжёлая ноша даже для единомышленника! В 1990-е спектакль театра Ленком по этой пьесе был одним из популярнейших в Москве.

Взгляд Мережковского

Роман Дмитрия Мережковского «Антихрист. Пётр и Алексей» и его трагедия «Царевич Алексей» долгое время оставались в России полузабытыми, как и их автор, хотя в первые послереволюционные годы пьеса шла, например, на сцене петроградского Большого драматического театра. Первым перевести этот роман на язык театра хотел Константин Станиславский, мечтавший о роли Петра. Тогда замысел так и остался замыслом.

Сцена из нового спектакля Малого театра «Пётр I»

Но нравственные проблемы, которые ставил Мережковский, интересны и современному зрителю. И 2 ноября состоится премьера спектакля «Пётр I» в Малом театре — новая переработка романа и пьесы Мережковского. Поставил спектакль, посвящённый 300-летию провозглашения России империей, режиссёр Владимир Драгунов. И снова зрителю предстоит решать, чья линия ему ближе. Самоотверженного царя, который видит свой долг в постоянном укреплении державы, или его сына, который боится власти и хотел бы уйти в частную жизнь. Страдают оба — и отец, и сын. А компромисс между ними по-прежнему невозможен.

Сцена из нового спектакля Малого театра