«Историю сию в порядок привёл»

335 лет назад родился выдающийся русский историк Василий Никитич Татищев. Его «Историю Российскую» можно считать первой попыткой создания обобщающего научного труда о прошлом нашего Отечества.

Портрет Василия Никитича Татищева (1686–1750). Неизвестный художник XIX века по оригиналу XVIII века

Многогранные таланты Василия Татищева проявились в военной службе, дипломатической деятельности, управлении горным делом и на административном поприще. Однако главным трудом его жизни стало создание «Истории Российской».

Птенец гнезда Петрова

Василий Никитич Татищев появился на свет 19 (29) апреля 1686 года в семье, которая вела своё происхождение от смоленских князей. Однако в XVII веке эта ветвь знатного рода была уже захудалой, и предки будущего историка, хотя и служили при московском дворе, высоких чинов не имели. Его дед, Алексей Степанович, дослужился до стольника, одно время был воеводой в Ярославле. Отец, Никита Алексеевич, в свою очередь, также стал стольником.

Жизнь русского дворянина XVII — первой половины XVIII века, вплоть до знаменитого Манифеста о вольности дворянства, последовавшего в 1762 году, была непрерывной чередой различных служб: военных походов, административных поручений, дипломатических поездок и т. д. В этом смысле Василия Никитича можно назвать и типичным, и ярким представителем своего сословия.

Служебная карьера Татищева началась в семь лет, когда его определили на придворную службу — стольником при дворе царя Ивана Алексеевича, брата Петра Великого. С 1704 года он был на действительной военной службе и участвовал во многих сражениях Северной войны — в осаде и взятии Нарвы, в Полтавской баталии.

В 1711 году Василий Татищев прошёл и неудачный для русской армии Прутский поход, едва не окончившийся пленом для Петра I. Впрочем, тогда же государь начал выделять молодого офицера. Ему поручались дипломатические миссии: в 1714 году — в Пруссию, в 1717-м — в Гданьск, в 1718-м — на Аландский конгресс, где решался вопрос о заключении мира со Швецией.

Первое издание «Истории Российской» В.Н. Татищева

В 1720–1723 годах Татищев проводит много времени на Урале и в Сибири, руководя местными заводами. Затем, после недолгого пребывания при дворе Петра Великого, отправляется в Швецию, где около двух лет выполняет дипломатическую миссию, знакомясь с различными производствами, а также с архивами и научными трудами. Далее вновь череда административных назначений: служба на Московском монетном дворе (1727–1733), управление уральскими заводами (1734–1737), руководство Оренбургской экспедицией (1737–1739), Калмыцкой комиссией (1739–1741), губернаторство в Астрахани (1741–1745).

Нрав Василий Никитич имел крутой, администратором был суровым. Неудивительно, что у него часто возникали конфликты как с начальниками, так и с подчинёнными. Последние годы жизни (1746–1750) историк провёл в своём имении Болдино, находясь под следствием. Для него этот период стал своеобразной «болдинской осенью», осенью жизни, когда можно было всё основное время уделять научным трудам, заветным замыслам, которые он реализовывал на протяжении всей жизни.

Главным жизненным кредо Василия Никитича, как истинного сына Петровской эпохи, была постоянная активность. Один из современников, наблюдавший его уже в преклонных годах, писал: «Этот старик был замечателен своим сократическим видом, изнеженным телом, которое он много лет поддерживал великою умеренностью, и тем, что ум его постоянно был занят. Если он не пишет, не читает, не говорит о делах, то постоянно перекидывает кости из одной руки в другую».

История с географией

Поначалу научные занятия Татищева явились частью его служебных обязанностей, что было обычным делом для петровского времени. «Практическую планиметрию Пётр Великий приказал графу Брюсу сочинить, которой в 1716-м на меня положил, и довольно было зделано», — вспоминал уже в конце жизни Василий Никитич. А в 1719 году государь «изволил быть намерен» определить Татищева «к землемерию всего государства и сочинению обстоятельной российской географии с ландкартами». Подготовка к этой работе, так, впрочем, и не осуществившейся из-за назначения на уральские заводы, привела нашего героя к мысли о необходимости заняться русской историей, чтобы лучше понимать географию.

В «Предъизвесчении» к «Истории Российской» Василий Никитич пояснил, что «за недостатком обстоятельной российской географии» поручение составить её передал ему генерал-фельдмаршал Яков Брюс, которому самому времени для этого труда недоставало.

«Ему, яко командиру и благодетелю, отказатьца не мог, оное в 1719-м от него принял и мнил, что сие из сообсченных мне от него известей сочинить нетрудно, немедленно по предписанному от него плану [оную] начал. Обаче в самом начале увидел, что оную из древняго состояния без достаточной древней гистории и новую без совершенных со всеми обстоятельствы известей начать и производить неможно, ибо надлежало вначале знать о имяни, какого оное языка, что значит и от какой причины произошло.

К тому ж надлежит знать, какой народ в том пределе издревле обитал, как далеко границы в которое время распростирались, кто владетели были, когда и каким случаем к России приобсчено», — писал Татищев.

В Петербурге будущий историк получил из личной библиотеки царя «древнюю Несторову летопись», которую он скопировал и забрал с собой на Урал и в Сибирь в 1720 году. Именно этот период Татищев позднее обозначил как начало своей работы над русской историей. Здесь, в глубине России, он «нашёл другую, того же Нестора летопись». Значительные разночтения с имевшимся у Татищева списком заставили его задуматься о необходимости собирания летописных источников, чтобы «сводить их вместе». Говоря современным языком, проводить анализ текстов, выводя с помощью критики научное знание о прошлом.

Одной из заслуг Татищева стала систематическая работа по сбору рукописных источников, в первую очередь списков русских летописей, значение которых для реконструкции раннего периода истории нашей страны он осознавал в полной мере. Кроме того, учёный впервые ввёл в научный оборот такие важные памятники русского права, как «Русская Правда» и «Судебник 1550 года». Внимание к законодательству было у Татищева неслучайным. Именно законы, по его мнению, всегда способствуют переменам и общественному развитию.

Идеологическая основа

Татищев, как и полагается истинному сыну петровского времени, закладывал в свою концепцию исторического процесса идеи рациональной философии и раннего просветительства. «Все деяния, — считал он, — от ума или глупости произходят. Однако ж я глупость не поставляю за особое сусчество, но оное слово токмо недостаток или оскудение ума, власно как стужа оскудение теплоты, а не есть особое сусчество или материя». «Всемирное умопросвясчение» — вот магистральный путь развития человечества. На этом пути Татищев особо отмечал три события: «обретение букв, чрез которые возъимели способ вечно написанное в память сохранить»; «Христа Спасителя на землю пришествие, которым совершенно открылось познание Творца и должность твари к Богу, себе и ближнему»; «обретение тиснения книг и вольное всем употребление, чрез которое весьма великое просвясчение мир получил, ибо чрез то науки вольные возрасли и книг полезных умножилось». Таким образом, для Татищева божественное откровение, появление письменности и изобретение книгопечатания были явлениями одного порядка.

В городах или небольших государствах, «где всем хозяевам домов вскоре собраться можно», «демократия с пользою употребится». Но «великие государства не могут иначе правиться, как самовластием». В политическом плане Василий Никитич был убеждённым монархистом, сторонником самодержавного правления в России. Он обосновывал его необходимость модным среди мыслителей XVIII столетия географическим фактором. Специальное сочинение Татищева «Произвольное и согласное рассуждение и мнение собравшегося шляхетства русского о правлении государственном» подробно раскрывает этот вопрос. По мысли учёного, есть три главные формы правления: монархия, аристократия и демократия. «Из сих разных правительств каждая область избирает, разсмотря положение места, пространство владения и состояние людей», — писал Татищев. В городах или небольших государствах, «где всем хозяевам домов вскоре собраться можно», «демократия с пользою употребится». В государствах из нескольких городов и с просвещённым населением, которое «законы хранить без принуждения прилежит», может быть полезно и аристократическое правление. Но «великие государства» (Татищев называет среди них Испанию, Францию, Россию, Турцию, Персию, Индию, Китай) «не могут иначе правиться, как самовластием».

В специальной главе «Истории Российской» под названием «О древнем правительстве руском и других в пример» Татищев утверждал: «Всяк может видеть, сколько монархическое правление государству нашему протчих полезнее, чрез которое богатство, сила и слава государства умножается, а чрез протчее умаляется и гинет».

«История Российская»

Главный труд Татищева — полная история России — создавался на протяжении трёх десятилетий. Известны две его основные редакции. Первая в целом была окончена к 1739 году, когда автор прибыл в Санкт-Петербург с рукописью для обсуждения её в учёных кругах. Об этом сообщил сам Татищев: «Я историю сию в порядок привел и примечаниями некоторые места изъяснил». Работа над второй редакцией шла в 1740-е годы вплоть до смерти автора.

Сперва Василий Никитич намеревался дать погодный перечень различных исторических известий, точно указывая летописный или иной источник, а затем комментируя их. Таким образом, должно было появиться своеобразное «Собрание из древних русских летописцев». Однако позднее он стал перерабатывать, переписывать летописные сведения, создавая свою версию летописного свода. В связи с этим Татищева часто называют «последним летописцем», причём не всегда в положительном смысле.

Например, Павел Николаевич Милюков, крупный историк и по совместительству лидер кадетской партии, являвшейся самой влиятельной либеральной политической силой предреволюционной России, утверждал, что Татищев создал «не историю и даже не предварительную учёную разработку материала для будущей истории, а ту же летопись в новом татищевском своде».

Портрет императора Петра I (фрагмент). Худ. А.П. Антропов. Пётр I был инициатором работы В.Н. Татищева по составлению российской географии и истории

Вместе с тем от традиционного летописного произведения сочинение Татищева отличает основательная источниковая база, о которой он специально говорит в «Предъизвесчении» к «Истории Российской». В «Истории» кроме древнерусских летописей и актов использованы также труды античных и византийских историков, польские хроники, работы средневековых европейских и восточных авторов. Татищев демонстрирует знакомство с идеями европейских философов и политических мыслителей, таких как Христиан Вольф, Самуил Пуфендорф, Гуго Гроций и другие.

Для написания истории, по мысли Татищева, необходимо «много книг как своих, так иностранных читать», иметь «свободный смысл, к чему наука логики много пользует» и, наконец, владеть искусством риторики, то есть красноречием.

Татищев специально оговаривал невозможность изучения истории без знания и привлечения сведений из смежных и вспомогательных научных дисциплин. Особо он выделял значение хронологии, географии и генеалогии, «бес которых историа ясною и внятною быть не может».

Татищев сумел довести изложение событий до 1577 года. Для более позднего времени истории Отечества остались только подготовительные материалы. Они также представляют определённую ценность, поскольку при составлении рассказа о царствовании Алексея Михайловича и Фёдора Алексеевича Татищев пользовался среди прочего и не дошедшими до нас источниками, в частности сочинением Алексея Лихачёва, приближённого третьего царя из династии Романовых.

«Татищевские известия»

Отказ Татищева от идеи представить просто погодный перечень летописных и прочих известий и создание им собственного варианта летописного свода породили проблему так называемых татищевских известий. Речь идёт о фактах и событиях, описанных нашим героем, но отсутствующих в сохранившихся до наших дней источниках. При этом известно, что библиотека Василия Никитича со многими ценными рукописными материалами сгорела. И поэтому историки долгие годы спорят по поводу достоверности отдельных фрагментов татищевского текста.

Памятник В.Н. Татищеву и В.И. де Геннину — основателям города — на старейшей площади Екатеринбурга

Одни полагают, что Татищев не мог выдумать эти «известия» и просто копировал их из древних рукописей, впоследствии утраченных. Оптимистичную оценку «татищевских известий» можно найти, например, у выдающегося советского историка академика Михаила Николаевича Тихомирова. «По счастливой случайности, — подчёркивал он, — Татищев пользовался как раз теми материалами, которые не сохранились до нашего времени, и в этом отношении его труд имеет несравнимо бóльшие преимущества как первоисточник, чем труд Карамзина, почти целиком (за исключением Троицкой пергаментной летописи) основанный на источниках, сохранившихся в наших архивах». Другие историки в «счастливые случайности» не верят. За выдумывание событий Татищева критиковал ещё Николай Михайлович Карамзин. Крупнейший знаток русской историографии XVIII столетия Сергей Леонидович Пештич выражал сомнение в том, что Татищев «располагал источниками, до нас не дошедшими». «В общем виде возможности такого допущения абстрактно отрицать, конечно, нельзя. Но сводить весь огромный фонд так называемых татищевских известий к источникам, безнадежно исчезнувшим с научного горизонта, нет фактического основания», — писал он 50 лет назад. Совсем резко высказывается на этот счёт современный украинский историк Алексей Толочко, посвятивший «татищевским известиям» обширную монографию. «В качестве собрания источников она [«История Российская». — А.С.] не представляет собой ничего ценного, — делает вывод исследователь, — но вот в качестве коллекции мистификаций представляется действительно выдающимся текстом. Именно эта сторона деятельности Татищева позволяет оценить его не как летописца, но как вдумчивого, тонкого и проницательного историка. Не только одарённого незаурядной наблюдательностью и интуицией, но и весьма добротно оснащённого технически». Думается, что спор о подлинности «татищевских известий», степени их достоверности или подложности принадлежит к категории «вечных тем». И позиция в этом споре того или иного учёного определяется скорее уровнем его источниковедческого «оптимизма» или «пессимизма», а иногда и собственными представлениями о том, «как всё было на самом деле». Однако несомненно, что наличие «татищевских известий» вот уже на протяжении двух с лишним веков приковывает дополнительное внимание к «Истории Российской».

Судьба наследия

Татищеву так и не довелось увидеть свои труды и самый главный из них — «Историю Российскую» — напечатанными. Между тем многолетние связи с Петербургской академией наук, куда Татищев отправлял рукописи своих работ, способствовали тому, что его творчество находилось в поле зрения отечественной научной общественности. Рукописью «Истории Российской» Татищева пользовался Михаил Васильевич Ломоносов, и в его исторических трудах заметен явственный след её влияния. С ней работали и такие историки XVIII века, как Фёдор Эмин и Михаил Щербатов.

Оппонент Ломоносова, немецкий историк, работавший одно время в России, Август Людвиг Шлёцер планировал издать татищевскую «Историю», думая положить её в основу собственного обобщающего труда. В свой экземпляр этого издания он предполагал вставить чистые листы бумаги, куда вписывались бы им со временем дополнения из русских и иностранных источников.

Первым издателем «Истории Российской» стал академик Герард Фридрих Миллер, неутомимый труженик на ниве русской истории. В типографии Московского университета под его «смотрением» в 1768–1774 годах вышли три первых тома. Четвёртый том увидел свет в Петербурге в 1784 году, уже после кончины Миллера. Наконец, в 1848-м усилиями М.П. Погодина и О.М. Бодянского вышла и пятая книга «Истории».

В советское время, в 1960-х годах, было выпущено академическое издание «Истории Российской» с учётом разночтений в различных редакциях и с подробными комментариями ведущих учёных. В 1990-х на его основе издательство «Ладомир» подготовило собрание сочинений В.Н. Татищева в восьми томах. Труды Татищева не только по истории, но и посвящённые другим темам (педагогика, горное дело, монетное обращение), а также его письма публиковались неоднократно.

О Василии Никитиче Татищеве писали и будут писать. Ведь значение его личности и деятельности трудно переоценить — он первопроходец, первооткрыватель. До него практически не было в России людей, предпринимавших попытки создать исторические труды на научной основе, а потому он не мог опереться на опыт предшественников.

Лучшую характеристику вклада Татищева в отечественную историографию дал другой великий историк — Сергей Михайлович Соловьёв: «Заслуга Татищева состоит в том, что он первый начал дело так, как следовало начать: собрал материалы, подверг их критике, свёл летописные известия, снабдил их примечаниями географическими, этнографическими и хронологическими, указал на многие важные вопросы, послужившие темами для позднейших исследований, собрал известия древних и новых писателей о древнейшем состоянии страны, получившей после название России, — одним словом, указал путь и дал средства своим соотечественникам заниматься русскою историею».

Александр Самарин, доктор исторических наук

Что почитать?

ЮХТ А.И. Государственная деятельность В.Н. Татищева в 20-х — начале 30-х годов XVIII в. — М., 1985.

КУЗЬМИН А.Г. Татищев. — М., 1987. — (Серия «ЖЗЛ»).