Имени Пушкина

Я очень горжусь тем, что вся моя жизнь связана с музеем, который носит это великое имя

Мое знакомство с Пушкиным, как и у многих, началось со сказок. Мне мама их читала, я это очень хорошо помню. Уже тогда имя Пушкин звучало для меня как имя самого главного человека в литературе. Понятно, что это были детские ощущения, ощущения того возраста, когда ты много чего не знаешь. Тем не менее думаю, что в случае с Пушкиным это ощущение остается верным на всю жизнь для всех, кто родился в нашей стране, и для всех, кто любит русскую культуру. Потому что, сколько бы ты ни узнал великих авторов и ни прочитал великих книг, главным именем в литературе остается именно его имя.

На протяжении всей моей долгой жизни Пушкин поворачивался ко мне разными гранями своего творчества. Не надо быть специалистом в области поэзии и литературы, чтобы понимать удивительную красоту его языка. Я помню, был такой период, когда я засыпала, только прокручивая в голове: «На холмах Грузии лежит ночная мгла; // Шумит Арагва предо мною…» Я специально этого не делала, но, когда наступало время сна, мне вдруг снова и снова приходили в голову эти слова. Был период, когда я зачитывалась его драматическими произведениями. Я всегда любила драматургию, в достаточно юном возрасте прочла всего Александра Островского. Театр вообще одно из главных увлечений моей жизни. Но пушкинские драмы – это особый жанр.

Потом в какой-то момент появился интерес к его биографии. У нас дома было полное (по тем временам) собрание сочинений Пушкина, со множеством самых разных комментариев, рассуждений, о поэте рассказывалось в контексте его произведений. И меня тогда это чрезвычайно заинтересовало: так я вникла в житие Александра Сергеевича. Я помню, чем дальше, тем больше меня потрясал невероятный драматизм его жизни…

А в 1945-м я пришла на работу в Пушкинский музей, в котором работаю до сих пор. Наш музей был назван Пушкинским в 1937 году. Тогда, в столетний юбилей со дня смерти поэта, в стране развернулась целая кампания: многое называли именем Пушкина – музеи, театры, улицы. Точно так же – в рамках кампании – перед самой революцией наш музей получил имя Александра III: вместе с ним именем императора назвали и Русский музей в Петербурге, и Исторический в Москве. Мне кажется, это делалось по равнодушию, в силу нежелания подумать. В результате в таком наименовании не оставалось места избранности, исключительности, убедительности, если угодно!

Тем не менее я очень горжусь тем, что вся моя жизнь связана с музеем, который носит это великое имя – я очень люблю имя Пушкина. Помню, с каким удовлетворением я читала в свое время размышления поэта об Античности и Ренессансе: в моих глазах это было в каком-то смысле оправданием для такого названия нашего музея. Если бы меня спросили, каким другим именем стоило бы назвать музей зарубежного искусства и есть ли вообще подходящее имя, которое сопоставимо с именем Пушкина в искусстве, я бы сильно задумалась.

Очень точно сказал об Александре Сергеевиче Федор Михайлович Достоевский: «…не было поэта с такою всемирною отзывчивостью, как Пушкин, и не в одной только отзывчивости тут дело, а в изумляющей глубине ее, а в перевоплощении своего духа в дух чужих народов, перевоплощении почти совершенном, а потому и чудесном, потому что нигде, ни в каком поэте целого мира такого явления не повторилось. <…>

Тут-то и выразилась наиболее его национальная русская сила, выразилась именно народность его поэзии… Ибо что такое сила духа русской народности, как не стремление ее в конечных целях своих ко всемирности и ко всечеловечности?»

Мне кажется, наш музей как раз и дает пример такой «всемирной отзывчивости», предоставляя возможность прикоснуться и к Античности, и к Ренессансу, и к средневековому искусству, и к современному, причем не только европейскому. Кстати, идея создания такого музея – музея мировой художественной культуры – носилась в воздухе еще во времена Александра Сергеевича, и он сам был одним из ее проводников…

Я думаю, Пушкин и для будущих поколений останется не только главным человеком в русской литературе, но и, значительно шире, одним из столпов, на которых зиждется вся наша культура. Конечно, мы живем в эпоху клипового мышления, которое требует рубленых фраз, рубленых образов. Но Пушкин останется. Его будут читать, и им будут восхищаться. И чем старше ты становишься, тем глубже это чувствуешь и тем острее осознаешь.