«Она была таинственным преданием»

Императрица Елизавета Алексеевна, супруга императора Александра I, была основательницей Женского патриотического общества, созданного в год наполеоновского нашествия.

Елизавета Алексеевна, как и многие русские царицы, по рождению не являлась русской. Принцесса Луиза Мария Августа родилась в Карлсруэ 13 января 1779 года в семье Карла Людвига Баденского и Амалии Гессен-Дармштадтской. Луиза и её младшая сестра Фредерика повторили судьбу своей матери, которая вместе с сёстрами Вильгельминой и Луизой рассматривалась в 1772 году в качестве невесты для русского великого князя Павла.

В 1790 году на баденских принцесс обратила внимание императрица Екатерина II, которая надумала женить старшего внука Александра. Александру оставалось выбрать из двух сестёр — и он выбрал Луизу. Первая встреча молодых людей состоялась 2 ноября 1792 года. По словам великой княгини Марии Фёдоровны, Луиза, «увидя Александра, побледнела и задрожала; что касается Александра, то он был очень молчалив и ограничился тем, что смотрел на неё, но ничего ей не сказал, хотя разговор был общий». Однако уже через несколько дней все сомнения исчезли: Александр казался счастливым и влюблённым. Он писал избраннице записки самого нежного содержания: «Мой милый друг. Я буду Вас любить всю жизнь». В ответ Луиза признавалась: «Я тоже люблю Вас всем сердцем и буду любить Вас всю мою жизнь. Ваша преданнейшая и покорнейшая суженая. Луиза».

Девушка быстро завоевала симпатии всего двора. По словам статс-секретаря императрицы Александра Храповицкого, «никто не мог устоять перед её обаянием».

Её ангельской красотой восторгались не только художники и поэты (широко известны трепетные стихи Александра Пушкина, посвящённые императрице Елизавете Алексеевне), но и обычные, простые люди.

Юная супруга императора Александра I всем сердцем приняла православие. Вместе с супругом она верно делила и радости, и горе (обе их дочери, Мария и Елизавета, умерли в раннем детстве). Тяжело приходилось Елизавете Алексеевне, когда у супруга появлялись другие женщины. Хотя она очень любила его и всё прощала.

В последние годы жизни Александр утратил интерес к государственным делам, много молился. Умер он, по официальной версии, 19 ноября (1 декабря) 1825 года в Таганроге, в доме Попкова, в возрасте 47 лет. Вскоре по Руси пошли гулять слухи, что государь жив и ведёт отшельническую жизнь под именем старца Фёдора Кузьмича вдалеке от столицы, в Томске. Появились свидетельства, согласно которым при вскрытии гробницы Александра I в Петропавловском соборе в 1921 году обнаружилось, что она пуста. В нач. XXI века президент Русского графологического общества Светлана Семёнова и ряд почерковедов заявили, что почерки Александра I и Фёдора идентичны.

И сегодня, 18 мая, мы вспоминаем императрицу Елизавету Алексеевну, супругу государя Александра I, потому что и её жизнь связана с подобной легендой, и её жизнь — историческая загадка, не разгаданная до конца по сию пору.

По официальной версии, после смерти супруга императрица, прожив четыре месяца в Таганроге, решила вернуться в Петербург. Она была уже очень больна, страдала сердечной недостаточностью, её мучили постоянные боли в грудине и одышка. Состояние её здоровья стремительно ухудшалось. Её секретарь Николай Логинов и князь Пётр Волконский, начальствовавший над её свитой, дали знать о её состоянии царю Николаю I и вдовствующей императрице Марии Фёдоровне.

Волконский писал, что Елизавета Алексеевна распорядилась «переставить походную церковь в ту комнату, где покойный Государь Император скончался; может легко быть, что воспоминание горестного происшествия производит сие действие над Её Величеством». «Государыня терзает себя воспоминаниями» — к такому выводу приходили все, кто в то время находился при императрице Елизавете Алексеевне. Николай I велел сопровождавшим её медикам определиться со временем возвращения больной императрицы в Петербург. Те решили ждать, пока установится тёплая погода и прекратятся дожди.

В апреле 1826 года потеплело до 18 градусов, дороги подсохли, сияло солнце. Отъезд из Таганрога назначили на 22-е число. Однако императрица была всё так же нездорова. Решили двигаться медленно, с полноценным отдыхом в Калуге через две недели. Вдовствующая императрица Мария Фёдоровна выехала навстречу кортежу невестки. Но из-за слабости Елизаветы Алексеевны её дорожный кортеж двигался медленнее, и к 8 ч. вечера 3 мая она доехала только до Белёва, отстоящего от Калуги на 90 вёрст.

Императрица остановилась в доме купца Дорофеева, где для неё установили походную кровать. Дом сохранился до наших дней, в нём расположено местное отделение полиции. Кабинет её начальника — та самая комната, где в ночь на 4 (17) мая 1826 года, по официальной версии, скончалась императрица Елизавета Алексеевна. Мария Фёдоровна опоздала проститься с нею всего на несколько часов.

Сохранился протокол вскрытия тела императрицы Елизаветы Алексеевны, написанный её личным медиком Конрадом фон Штофрегеном. Там сказано: «После этого тщательного обследования стало очевидно, что долгие и мучительные страдания Её Величества имели источником патологическое устроение сердца, из-за чего полностью нарушено было равновесие циркуляции крови. Та часть этого благородного органа, которая предназначается для принятия венозной крови, была до такой степени растянута и ослаблена, что не могла уже выполнять свою функцию, а именно — проталкивать далее полученную кровь посредством сокращений. Деструкция стенок сделала в конце концов эту функцию невыполнимой. Полное прекращение циркуляции крови должно было стать непосредственным следствием этого факта и одновременно послужить причиной внезапной смерти».

Тело вдовы государя Александра I повезли через Торжок, Вышний Волочёк, Тосно и Чудово в Петербург. 13 мая траурный кортеж подъехал к Чесменскому дворцу. На похороны выделили достаточно скромную для императрицы сумму в 100 тыс. рублей, вероятно, потому, что при погребении частично использовались материалы, оставшиеся от недавних похорон её мужа.

Что удивительно: похороны самой Елизаветы Алексеевны состоялись лишь через месяц после прибытия тела в Петербург, 14 июня. Императрицу любили — людей пришло множество. Свидетель, генерал-вагенмейстер Афанасий Соломко, вспоминал: «При въезде печальной колесницы многие в народе плакали… Этот день вначале был освещён лучами солнца, но когда шествие печальное двинулось, то облака сгустились, пошёл дождь. Должно припомнить, что в день въезда тела в Бозе почившего Государя Александра I шёл снег и погода была пасмурна. Природа принимает участие во всеобщей горести...»

Ещё один замечательный факт: на панихиде 4 мая 2016 года, где я присутствовала, в самом её начале также вдруг стал накрапывать дождь, однако вскоре небо прояснилось, словно радуясь памятному прославлению царственной покойницы!

Тело императрицы в закрытом гробу установили в Петропавловском соборе для прощания, а земле предали 22 июня. Могила Елизаветы Алексеевны расположена рядом с могилой её мужа, императора Александра I.

На этом заканчивается биография императрицы Елизаветы Алексеевны, с чьим именем связана не одна загадка российской истории, — и начинается легенда о Вере Молчальнице.

Верой Молчальницей, скончавшейся 155 лет назад, 6 (18) мая 1861 года, называют православную подвижницу, затворницу Сыркова Девичьего монастыря в Новгородской области, хранившую обет молчания 25 лет. Многие отождествляют её с императрицей Елизаветой Алексеевной, женой Александра I. Она, как и её супруг, инсценировала свою смерть и стала монахиней. Версия эта имела своих ярых противников и почитателей. Среди тех, кто верил в её подлинность, были Лев Толстой, великий князь Александр Михайлович, историк князь Владимир Барятинский.

В 1868 году в июльском номере журнала «Странник» вышла статья священника Сыркова монастыря Иоанна Лебедева о Вере Молчальнице, духовником которой он являлся 15 лет. В 1895 году статью перепечатал «Русский паломник», а затем новгородский исследователь Павел Силин издал её отдельной брошюрой. Известный духовный писатель Евгений Погожев (Поселянин) в своём труде о русских духовных подвижниках XIX века, вышедшем в 1900 году, посвятил Вере Александровой (под этим именем она была известна в монастыре) отдельную главу, а затем биография Веры Молчальницы появилась в «Троицких листках» под заголовком «Пример спасительного молчания».

Наиболее крупное исследование истории Веры Молчальницы оставил священник Новгородского Сыркова монастыря Николай Грузинский в 1909 году. Он настойчиво пытался доказать тождество сырковской затворницы и императрицы Елизаветы Алексеевны. Вера общалась с окружающими посредством записочек — и Грузинский привёл свои выводы об этих записках, хранившихся в монастырском архиве (большое количество отдельных записок и тетрадь, написанная своеобразной тайнописью).

Записки Веры Молчальницы

Слухи о том, что императрица Елизавета Алексеевна не умерла, но вслед за своим мужем «отреклась от мира», стали ходить вскоре после её смерти. Якобы в ту роковую ночь Елизавета Алексеевна, ссылаясь на усталость, пожелала остаться одна. Хозяйка дома, не раздеваясь, прилегла на диван в дальних покоях, однако её подняли в полночь, объявив о кончине императрицы. Помещица приблизилась и поняла, что перед ней находится совершенно иной человек…

Пожилая женщина, называвшая себя Верой Александровой, появилась в Тихвине в 1834 году и остановилась в доме помещицы Веры Харламовой. О своём прошлом она никогда не рассказывала, не называла своей фамилии. Очень скоро она приобрела всеобщее уважение глубокой набожностью и скрупулёзным следованием религиозным заповедям. Её часто видели в Тихвинском Богородичном монастыре перед Тихвинской иконой Божией Матери.

Узнав, что жена дьячка Винницкого погоста Олонецкой губернии тяжело больна, она тут же отправилась ухаживать за ней. Вернувшись в Тихвин через год, Вера почувствовала пристальное внимание местных жителей к каждому своему шагу. Оно было вызвано рассказом одного тихвинского помещика, что тот в Петров пост видел, как Вера преобразилась, приняв причастие, и стала похожа на ангела. Эта история в 1852 году стала известна и в Сырковом монастыре, где тогда жила Вера, от приехавшей её навестить помещицы Веры Харламовой. Вере это внимание было тягостно, и она уехала по приглашению крестьянина Прокопия Трофимова в валдайское село Берёзовский Рядок. Жила она в отдельной избушке, туда приходили дети, и она рисовала для них Христа и Божию Матерь, обучала их чтению молитв и грамоте. Увы, кому-то это не понравилось: через девять месяцев ею заинтересовалась полиция, и в 1838 году Веру Александрову арестовали за отсутствие паспорта. По этапу её отправили в Валдайскую тюрьму.

На вопросы следователя о её фамилии и происхождении она ответила: «Если судить по небесному, то я — прах земли, а если по земному, то я — выше тебя». И замолчала. И в течение 25 лет, до самой смерти, она уже не говорила ничего и никогда. Общалась с окружающими посредством записок. Полиция сочла её сумасшедшей, и после полутора лет заключения в Новгородской тюрьме её отправили в Коломовский дом для умалишённых, где Вера Александрова провела ещё полтора года. О своём пребывании в лечебнице она писала: «Мне хорошо там было; я блаженствовала там… Благодарю Бога, что Он сподобил меня пожить с заключёнными и убогими. Господь не то ещё терпел за нас, грешных!» Там же Вера написала сочинение «Плач Богоматери при крестных страданиях Сына Ея Господа Иисуса».

В Коломовском доме умалишённых Веру разыскала графиня Анна Орлова-Чесменская (дочь Алексея Орлова) и предложила молчальнице поселиться в Сырковом монастыре. Якобы графине дали приказ из Петербурга позаботиться о Вере. Кстати, в сохранившемся помяннике графини Анны Алексеевны Орловой-Чесменской отсутствуют на то время имена императора Александра I и его жены — это косвенное свидетельство того, что графиня была посвящена в тайну их исчезновения.

За Верой приехала игуменья и отвезла её в обитель. Существует указ Новгородской духовной консистории от 10 апреля 1841 года, свидетельствующий, что в монастырь Вера помещалась за счёт графини Анны Орловой. Веру в обители встретили враждебно. Игуменья даже ездила к петербургскому митрополиту Серафиму с просьбой убрать её из монастыря. Тот ответил:

— Ах ты, дура-баба! Да нас скорее с тобой выгонят, чем её.

Веру поселили в избушке с одной комнаткой и крошечными сенями. Шкаф с книгами, аналой для чтения Святого Писания, медный самовар, два деревянных стула да кровать — вот и вся обстановка. Сторонники легенды уверены, что её келья оказалась точной копией кельи старца Фёдора Кузьмича. Келейной иконой Веры явился образ Христа в узах, перед ним она поддерживала негасимую лампаду.

Первой келейницей Веры стала монахиня Мариамна, страдавшая падучей. Она часто ругала Веру почём зря и однажды подвернула ногу после неуважительного высказывания о молчальнице. Новую келейницу, монахиню Амфилохию, назначила Вере графиня Орлова. Будучи посвящённой в тайну Веры, графиня специально выбрала глухую прислужницу, чтобы та не могла услышать, если Вера случайно скажет что-то о себе.

Вера вела уединённый и аскетический образ жизни. Под тонкий войлок на кровати она подкладывала поленья, чтобы и во сне не испытывать комфорта. В келье она носила белое коленкоровое платье и чепец, для выхода в храм надевала люстриновый салоп (зимой — старую ватную шинель), шапочку и платок. Большую часть приносимой ей пищи отдавала нищим или скармливала птицам.

Она неуклонно посещала церковные службы. Исповедывалась записками, которые её духовник Иоанн Лебедев после совершения таинства сжигал на свечке.

Вера удивляла окружающих своей образованностью, познаниями в живописи. Хотя в оставшихся после неё записках много неправильностей и ошибок, что даёт возможность сделать вывод о её нерусском происхождении.

Её считали провидицей, особенно в предсказаниях о смерти или выздоровлении больных младенцев: жестами и знаками она показывала, какая их ждёт участь. Многие обращались к ней с просьбами помолиться о них или их близких. Она часто дарила людям чётки, которые вязала сама из шерсти, и склеенные ею на досуге из простой бумаги маленькие коробочки, украшенные крестиками и изречениями из Святого Писания. В коробочках лежали хлебные сухарики...

Сохранилось предание, что в 1848 году Веру Молчальницу навестил император Николай I. Он общался с нею несколько часов за закрытыми дверями, её ответы ему заняли несколько листов бумаги. Уходя, государь поцеловал руку монахине. А её записи сжёг в пламени лампады.

Бывали у Веры также митрополит Новгородский, Санкт-Петербургский, Эстляндский и Финляндский Григорий (Постников), граф и писатель-историк Михаил Толстой.

22 апреля, в Страстную субботу, на исповеди Вера подала батюшке листок «с грехами». Когда он перевернул его, то увидел надпись: «Батюшка, помолитесь Господу о поминовении души моей. Конец мой близок и дни изочтены суть». На Светлой седмице 27 апреля она, как обычно, поднялась на монастырскую башню, смотрела на Новгород и молилась. Потом дошла до северных врат и оттуда долго смотрела на Хутынский монастырь, словно прощаясь с ним...

Оттуда Вера побрела к соборному храму Владимирской иконы Божией Матери, взяла два прутика и положила их на земле крестом, давая понять, что хотела бы быть захороненной здесь, рядом с могилой игуменьи Александры Шубиной, которая являлась крёстной матерью императрицы Елизаветы Алексеевны при переходе в православие.

Она вернулась в келью в тяжёлом жару, скорее всего, это было воспаление лёгких. 30 апреля, путая буквы, написала записку игуменье с просьбой соборовать её. Ещё приписала: «Прошу и умоляю вас не убирати меня», то есть не совершать омовение её тела после смерти. 5 мая её исповедали и причастили. Всю ночь продолжалась агония. Ранним утром смерть прекратила её непрестанную молитву…

Настоятельница предсмертную просьбу умирающей не исполнила: перед погребением её омыли и обнаружили холщовый пояс с зашитыми на уровне сердца записками. Одна — молитва Спасителю о помиловании её души, вторую же прочесть не смогли из-за ветхости. Записки Веры Молчальницы хранились в архивах Сыркова монастыря. На её выписках из Священного Писания в большом количестве присутствовали монограммы с буквами А, П и Е в различных сочетаниях (АП, ЕА), что исследователи считают монограммами императора Александра Павловича и его жены Елизаветы. Монограммы эти старательно написаны, а нередко рядом с буквами АП (Александр Павлович) приписано: «Царь (Отец) и Бог мой еси ты». Сохранились также переписанные Верой чернилами и карандашом жития святых и позолоченный крестик с прядью белокурых волос. Это распятие вместе с копией портрета Веры было обнаружено в 1892 году в вещах покойной игуменьи Валдайского Короцкого монастыря.

На третий день после смерти Веры написали маслом её портрет на смертном одре. Многие находили в портрете сходство с государыней Елизаветой Алексеевной, другие активно оспаривали его...

Могила Веры Молчальницы утрачена, кладбище разрушили при Советской власти — через него проложили дорогу.

В наши дни памятная плита Веры Александровой и кенотаф (надгробный памятник на месте, которое не содержит останков покойного, символическая могила) установлены возле стен Владимирского собора монастыря. На плите надпись: «Здесь погребено тело возлюбившей Господа всею крепостию души своея и Ему Единому известной рабы Божией Веры, скончавшейся 1861 года мая 6 дня в 6 часов вечера, жившей в сей обители более 20 лет в затворе и строгом молчании, молитву, кротость, смирение, истинную любовь ко Господу и сострадание к ближним сохранившей до гроба и мирно предавшей дух свой Господу. Во царствии Твоем помяни, Господи, рабу Твою и подаждь ей от земных трудов и скорбей упокоение небесное».

Созданы тропарь и молитва святой праведной Вере Новгородской, официально не причисленной к лику святых, но почитаемой многими православными. Тропарь гласит: «Христа возлюбив всем сердцем за Ним последовала еси, в молчании, посте и молитве крест Свой кротко пронесла еси и тайну Цареву сохранила еси Новгородской земли преславное украшение и прославление, Святая Праведная Веро, моли Христа Бога да помилует Он народ русский и приведет его к соборному покаянию и восставит Престол православных Царей и благословит люди Своя миром».

Наталья ЛЯСКОВСКАЯ