Василий кокорев, русский купец, писатель, экономист

Капитализм никогда не стоял на месте. Он в Европе пришёл на смену так называемому феодализму («традиционному обществу»). Отдельные «оазисы» капитализма существовали ещё в средневековой Европе. Например, итальянские города-полисы Генуя, Венеция, Флоренция, Пиза, где с XIII века стали возникать  многочисленные банки. Буржуазные революции в Голландии, Англии, Франции и других странах Европы привели к тому, что капитализм из подпольного уклада стал господствующим строем. Эту новую модель социально-экономического устройства неплохо описал Карл Маркс в «Капитале».  Хотя его работа не без лукавства. Например, то общество, которое «классик» изобразил в своём фундаментальном труде, — не универсальный портрет капиталистической «общественно-экономической формации», а лишь физиономия английского капитализма. Другие «капитализмы» даже во времена Маркса сильно отличались от английского варианта. Кроме того, классик сконцентрировал своё внимание на таких формах капитала, как промышленный и торговый, а денежный, ростовщический капитал у него остался в тени. Хотя именно денежный капитал и является «ядром» капитализма.

Англия, Германия, США и ряд других стран пережили так называемые промышленные революции. Классический капитализм, обрисованный Марксом, в конце XIX — нач. XX веков  начал  претерпевать серьёзные мутации. Их описал другой «классик» — Владимир Ленин — в работе «Империализм как высшая стадия капитализма» (1916 год). Важнейшим свойством капитализма в его «высшей стадии» стало господство монополий, которые окончательно уничтожили всякие рудименты «рыночной экономики». Немецкий экономист Рудольф Гильфердинг в своём фундаментальном труде «Финансовый капитал», который появился в нач. прошлого века, отличительной особенностью высшей стадии капитализма назвал «тоталитаризм» (при этом он оценивал это свойство как положительное).

У России в отличие от ведущих стран Запада «стаж» пребывания в капитализме крайне мал. Во-первых, она явно задержалась в своём переходе к этой социально-экономической модели. Сегодня среди большинства историков, социологов и экономистов (независимо от их идеологических пристрастий) нет споров по поводу того, что Россия встала на рельсы капиталистического развития после Крымской войны, с приходом на престол Александра II и началом реформ (прежде всего реформы по отмене крепостного права). Процесс «капиталистического строительства», как известно, был прерван 25 октября 1917 года, когда произошла революция и к власти пришли большевики. Получается, что России тогда удалось пожить при капитализме максимум шесть десятилетий.

Прошло ещё 70 с лишним лет — это так называемый советский (или социалистический) период нашей истории.  И кое-кому в нашей стране опять захотелось вернуться к прошлой, капиталистической жизни (хотя представления о том прошлом капитализме были весьма смутными). При внешней поддержке Запада это новым реформаторам удалось сделать. При «новом» капитализме мы живём уже примерно четверть века. Итого: общий капиталистический стаж России («старый» плюс «новый» капитализм) равняется примерно 85 годам. Это очень немного на фоне, например, английского капитализма (если отсчитывать его возраст от буржуазной революции и казни короля, то в нынешнем 2015 году  получается 366 лет).

Как говорил премудрый Соломон, ничто не ново в этом подлунном мире. При «старом», или дореволюционном, капитализме мы имели тот же самый набор экономических проблем, которые нас мучают теперь, в XXI веке. Там были и банкротства предприятий, и полное запустение сельского хозяйства, и спекулятивные колебания российского рубля, и массовая бедность, и свои финансовые «пирамиды», и нехватка денег в обращении, ростовщический процент по кредитам, и засилье иностранных товаров на внутреннем рынке, и растущие внешние долги  и т.п.  Если бы мы четверть века назад лучше знали свою историю (в том числе экономическую), то, наверное, не поддерживали так бездумно предлагавшиеся нашими лидерами реформы.

Даже те, кто, казалось бы, должен был «по должности» знать нашу экономическую историю XIX  — начала XX веков,  понимали её накануне «горбачёвской перестройки» поверхностно. Я имею в виду прежде всего наших советских историков, социологов и экономистов, а также студентов, которых они учили.  Справедливости ради следует сказать, что кое-какие представления о  дореволюционном капитализме у наших советских учёных, преподавателей и студентов были. Но они базировались на очень узком круге источников. Пожалуй, наиболее авторитетным источником являлась работа Владимира Ленина «Развитие капитализма в России» (подзаголовок «Процесс образования внутреннего рынка для крупной промышленности»). Книга вышла в 1899 году. Должен сказать, что указанное исследование действительно заслуживало и заслуживает внимания. Пожалуй, это одна из лучших работ Ленина. Вместе с тем есть два «но».

Во-первых, работа написана с позиций ортодоксального марксизма.  Экономическая часть  исследования капитализма проработана достаточно глубоко, правда, при этом автор работы (как и его учитель, Маркс) остался  на позициях «экономического  материализма» (со всеми вытекающими отсюда целевыми установками исследования — в первую очередь установкой на революцию).  Духовный пласт жизни русского общества там начисто отсутствует. Отсюда возникают неполнота, недоговорённость и опасные упрощения картины русской жизни второй пол. XIX века. Во-вторых, по форме работа выдержана в лучших традициях учителя Маркса, которого можно назвать классическим «талмудистом». То есть она написана сложно, некоторые рассуждения слишком затянуты. Прочитать её в силах лишь терпеливый «профессионал». И в нач. ХХ века с работой Ленина были знакомы единицы. А в  советское  время, которое я хорошо помню (70–80-е годы XX века),  книгу также знали одни специалисты.

Были, конечно, и другие работы по теме «Капитализм в России», написанные  до революции. Например, исследования нашего экономиста Михаила Туган-Барановского «Русская фабрика в прошлом и настоящем» (1900), историка и социолога Максима Ковалевского «Экономический строй России» (1900) и т.д. Однако авторы подобных исследований, как правило, находились под сильным влиянием западной мысли. Так, Максим Ковалевский (1851–1916), по  данным его биографов, большую часть своего творческого периода жизни провёл за границей, а в России предпочитал заниматься революционной деятельностью. М. Ковалевский являлся ярко выраженным «западником», на Россию он смотрел через «очки» европейской политической экономии, социологии и философии.  А Туган-Барановский (1865–1919), который сейчас во всех российских учебниках по экономике именуется как «выдающийся русский экономист»,  относился к группе так называемых легальных марксистов, то есть питался идеями Карла Маркса и его предшественника Адама Смита. К тому же писали  упомянутые господа весьма «наукообразно», поэтому, к сожалению (а может быть, к счастью), их труды оставались достоянием узкого круга людей, освоивших «эзотерический» язык  экономики и других общественных наук в европейских университетах или по западным учебникам.

Писали ли о сложных (можно сказать, трагических) временах так называемого русского капитализма люди, которые действительно были русскими в полном смысле слова? Таковых нашлось немало. Но в подавляющей массе они не были «профессиональными» социологами, историками и экономистами. Это в первую очередь русские писатели и публицисты. Они существенно отличались от «профессионалов». Прежде всего потому, что оставались людьми, которые любили Россию.  Для них  Россия была Родиной, а не бесстрастным «объектом» («предметом») исследования или «площадкой для социальных экспериментов» (марксисты революционного толка). Из этого вытекало то, что русские писатели воспринимали национальную жизнь того времени не  только умом,  но и чувствами («Умом Россию не понять» — Фёдор Тютчев). Жизнь эту они писали «с натуры», зная русский народ (в отличие от многих кабинетных учёных). Наконец, будучи носителями русской культуры, они умели выражать свои мысли и чувства истинно русским языком. Круг таких описателей русской жизни времён «раннего» капитализма крайне широк: от Фёдора Достоевского до Вячеслава Шишкова. С моей точки зрения, к этой же когорте истинно русских писателей можно отнести и Василия Кокорева. Имя Кокорева сегодня уже многие слышали. И готовы удивиться тому, что я его отнёс к «писателям».  Поскольку Василия Александровича знают в основном как одного из главных «олигархов» сер. XIX века.  Помню, как в «лихие» 1990-е годы в нашей прессе появились первые публикации о Кокореве (тогда любили писать о «первоначальном накоплении капитала» в дореволюционной России, поскольку такой же процесс наблюдался и в «демократической» России).  Кокорева же подавали в качестве одного  из «маяков» для наших «олигархов». По части миллионов, но не по части любви к России.

Позднее  разобрались, что Кокорев был также писателем и публицистом. А ещё позднее стали понимать, что именно его интеллектуальное и эпистолярное наследие гораздо дороже его миллионов. Может быть, язык Кокорева не столь тонок и изящен, как у маститых литераторов, но зато  Кокорев  имеет ряд преимуществ перед ними. Василий Александрович умел писать об экономике, деньгах, сельском хозяйстве, торговле. Хотя и  не так, как «профессиональные» экономисты, в массе своей находившиеся под гипнозом западной экономической науки.  И не так, как наши русские писатели, которые не могли знать многих тонкостей мира торговли, предпринимательства и денег.

Несмотря на отсутствие систематического образования, благодаря своему таланту и упорному труду Василий Александрович сумел стать заметной литературной фигурой в России. Литературная и публицистическая  деятельность Кокорева была неотделима от его общественно-политической деятельности. Публиковался он преимущественно в «Русском Вестнике» (1850-е и 1860-е годы) и в «Русском Архиве» (1880-е годы).  Самый значительный труд Кокорева носит название «Экономические провалы», опубликованный за два года до смерти автора и вызвавший сильный резонанс в России ещё при его жизни. К известным трудам Кокорева относятся: «Нужды и желания промышленности» (1858), «Нужды и потребности» (1882), «Мысли русского, порожденные речью Князя Бисмарка» (1888). Другие его известные работы — «Путь севастопольцев», «Взгляд на европейскую торговлю», «Мысли о русской внутренней торговле», «Об откупах» и прочие. Ниже мы будем подробно разбирать некоторые из названных работ,  в первую очередь «Экономические провалы».

Выражаясь современным языком, Кокорев своей общественно-политической и литературно-публицистической деятельностью ставил себя во всё большую оппозицию к правительству, которое, по мнению Василия Александровича, проводило ошибочную политику. Позднее Кокорев даже стал утверждать, что в ряде случаев эта политика откровенно антироссийская. Выступая против такой политики, «программировавшей» всё новые «экономические провалы», Василий Александрович фактически выступил против развития России по капиталистическому пути. В те времена в России ещё плохо знали слово «капитализм», поэтому его почти не использовали. Не найдём мы этого слова и у Кокорева. Хотя по сути, по духу его критика реформ и его предложения носили антикапиталистический характер. При жизни Кокорева некоторые его критики подозревали его в социалистических симпатиях.

Публичные  речи Кокорева досаждали властям Москвы и Петербурга. В 1858 году в Москве на банкете с участием ведущих купцов Кокорев произнёс зажигательную речь в пользу отмены крепостного права и даже уговорил своих товарищей по цеху «скинуться» и выкупить крепостных крестьян в пределах Московской губернии. Сообщения об этой и других речах Кокорева доходили до московского генерал-губернатора Арсения Закревского. Тот, в свою очередь, отсылал в Петербург в III Отделение Канцелярии Его Императорского Величества (тогдашнюю службу безопасности) депеши с просьбами «унять вредного честолюбца», устраивающего «митинги» и вмешивающегося «в дела, его сословию не подлежащие». Послания генерал-губернатора начинались, как детектив: «В Москве завелось осиное гнездо… — писал он. — Гнездо это есть откупщик Кокорев».  Депеши  московского градоначальника начинали «срабатывать». Василия Кокорева стали постепенно оттирать от винных откупов и ставить палки в колёса на других направлениях его коммерческиой деятельности. Например, тянули два года с утверждением устава Купеческого банка. Насчитали ему долгов по ранее полученным откупам на несколько миллионов. Для покрытия этих долгов, между прочим, Василию Александровичу пришлось продать своё подворье на Софийской набережной. Расходы в проектах Кокорева стали устойчиво превышать доходы. По этой причине он к началу 1870-х годов был вынужден распрощаться со своей художественной галереей и продать ряд других активов. В результате хитрых интриг в 1876 году Василия Александровича  сместили с поста председателя совета директоров Волжско-Камского банка. Список неприятностей и убытков Кокорева  можно продолжать долго.

Но это ещё более утвердило Василия Александровича в мысли, что московские и петербургские власти, чиновники правительства (за некоторыми исключениями) совершенно не живут интересами России. Что  «экономические провалы», возникшие в ходе реформ, не являются случайностью и «отдельными ошибками». Критика Кокоревым государственной политики приобретала всё более «системный» характер. Он всё больше убеждался, что Россия встала на ложный путь социально-экономического развития.

Труды в виде книги «Экономические провалы» и многочисленных очерков и статей, которые остались нам в наследство от Василия Александровича, находятся на пересечении экономики и литературы. Они не изобилуют цифрами, в них почти нет таблиц, нет сложных умственных построений, нет ставших уже привычными ссылок на  «классиков» и учителей западной экономической мысли. Вместе с тем в них  присутствуют острые личные наблюдения, построенные, как мы ранее отметили, на уникальном личном опыте автора. При этом Кокорев не бесстрастный наблюдатель. Он переживает за Россию, искренне любит простого человека, поскольку сам вышел из народа.

Между прочим, в 2017 году исполняется 200 лет со дня рождения  Кокорева. Отметим этот славный юбилей тем, что прочитаем (или перечитаем) работы  Василия Александровича.  Казалось, что мысли этого русского патриота, высказанные во второй пол. XIX века, в прошлом веке были всеми забыты (книги Кокорева в советское время находились под спудом секретности). И вот наступил XXI  век. Кокорев к нам опять возвращается, мысли его снова созвучны настроениям русского человека и  востребованы  в сегодняшней России.

Валентин КАТАСОНОВ,

доктор экономических наук