Маневр на стратегическом направлении

Киноэпопея «Освобождение» в истории отечественного кинематографа явление уникальное. На батальное полотно такого масштаба никто из режиссёров не замахивался ни до Юрия Озерова, ни после. Сегодня реализацию аналогичной идеи киношники с радостью передоверят компьютерной программе, которая за считанные часы соорудит им на экране монитора сколько угодно виртуальных танков, идущих по виртуальному полю в окружении виртуальной пехоты. А у Озерова всё вживую – три тысячи солдат, полторы сотни танков, десятки километров настоящих окопов, прорытых в настоящей земле.

Нынешний глава «Мосфильма» Карен Шахназаров знал Озерова с детства: Юрий Николаевич дружил с его отцом Георгием Хосроевичем – оба были фронтовиками, участвовали во взятии Кенигсберга. Вспоминая Озерова, Карен Георгиевич не скрывает восхищения: «Он прекрасно мог бы существовать в кинематографе, снимал бы локальные картины. Человек он одарённый, наверняка его фильмы имели бы успешный прокат по стране и представлялись бы на зарубежный экран. Зачем надо было взваливать на себя такой исполинский груз, такой адский труд? Но, видимо, он задавался вопросом: «Кто, если не я?». Он положил жизнь на свой военный эпос, не щадя себя, не думая о личной выгоде и интересах. Юрий Николаевич жил в стремлении увековечить образ своего поколения, сломавшего хребет фашизму. Он говорил, что на войне погибли лучшие ребята. Вообще, по-моему, он творил ради них и в память о них – павших. Он чувствовал долг оставшегося в живых и никогда и ни в чём не предал эту незримую солдатскую связь».

Юрий Озеров. Фото фронтовых лет

В каком-то смысле «Освобождение» стало «нашим ответом Чемберлену». То, что наши союзники по антигитлеровской коалиции до последнего тянули с открытием второго фронта, факт общеизвестный. Озеров включил с картину сцену, где Рузвельт вдохновенно потирает руки: «Мы дождёмся удобного момента, откроем второй фронт, когда нам будет выгодно, и пожнём плоды победы». Не вышло. Но то, чего не случилось в жизни, можно осуществить… в кино. Чем дальше от нас события Второй мировой, тем неуёмнее желание заатлантических англосаксов перекроить историю, приписав исключительно себе победу над фашизмом. И началось всё отнюдь не с рядового Райана, браво промаршировавшего по экранам мира, а задолго до него.

В 1962 году режиссеры Эндрю Мортон, Бернхард Викки и Кен Эннакин на киностудии XX Century Fox смастерили эффектное зрелище под названием «Самый длинный день», в центре которого высадка союзных войск в Нормандии. Всеми доступными способами они внушали зрителям – вот эти отчаянно храбрые американские парни и есть подлинные герои, одолевшие фашизм. В Советском Союзе фильм вызвал волну негодования. И это был далеко не единственный киноаргумент в пользу милой американскому сердцу «исторической правды». Ещё в 1958-м были сняты «Молодые львы», воспевающие бравых американских солдат в песках Северной Африки, а уже после «Самого длинного дня», на экранах появились и «Битва в Арденнах», «Большой побег», и культово-оскароносный «Паттон». И это только вершина айсберга. На фабрике грёз штамповались и вполне проходные, но столь же амбициозного «победные» поделки.

Что советский кинематограф мог противопоставить этому мутноватому потоку? В 1949 году вышли две действительно эпические картины – «Падение Берлина» с Михаилом Геловани в роли Сталина, и «Сталинградская битва», где генералиссимуса сыграл Алексей Дикий. Но встававшая из руин страна, в отличие от нажившихся на европейской войне США, не могла тратить на кинопроизводство большие средства. Период малокартинья затянулся до середины 50-х и, хотя фильмы о войне выходили достаточно регулярно, батальных полотен среди них не было. В основе сюжета как правило лежали локальные военные эпизоды, судьбы отдельных людей. После доклада Хрущёва на ХХ съезде КПСС появление фигуры Сталина на экране стало невозможным. Но при её отсутствии любая масштабная картина, восстанавливающая правду о великой войне, была немыслима. Однако западный кинематограф был слишком агрессивен, чтобы патовая ситуация в советском кино длилась слишком долго. Идея, что называется, витала в воздухе. Нужен был человек, способный её реализовать.

В архивах сохранился приказ № 209 от 11 июня 1966 года «О постановке на киностудии «Мосфильм» полнометражных широкоформатных художественных фильмов «Европа-43» и «Европа-44-45» за подписью генерального директора студии Владимира Николаевича Сурина:

          «За последние годы на экраны мира выпускаются кинофильмы, главным образом англо-американского производства, извращающие ход Второй мировой войны. Авторы этих масштабных «боевиков» фальсифицируют историю, пытаясь доказать, что разгром гитлеровских войск в Европе начался лишь с момента высадки англо-американских войск в Нормандии, что действия именно этих войск, а не Советской армии, привели к окончательному военному и политическому краху нацистской Германии и освобождения Европы от гитлеровской тирании.

          Советская кинематография создала немало картин, посвящённых бессмертному подвигу советского народа в годы Великой Отечественной войны. Однако, наше киноискусство ещё не выступило с масштабными произведениями, освещающими завершающий победоносный период войны, отличающийся небывалым в истории масштабом военных действий. <…> Значительные по мысли и впечатляющие по форме кинопроизведения на эту тему необходимы не только для того, чтобы противопоставить западным пропагандистским «боевикам» картины, восстанавливающие историческую правду, не только для того, чтобы воздать должное мужеству советских людей, но и для воспитания новых поколений…»

Предполагалось снять цикл из трёх кинофильмов под общим названием «Освобождение Европы». Рабочие названия картин размечались по годам – «Европа-43», «Европа-44», «Европа-45». Идею начать повествование с первых дней войны высокое руководство (сценарий потом утверждался на уровне ЦК КПСС) отмели сразу же. Дело было не только в том, что никому не хотелось лишний раз вспоминать об ошибках и просчётах, за которые было заплачено такой дорогой ценой. Задача состояла в другом: показать, как на самом деле ковалась победа над гитлеризмом, причём сразу в двух плоскостях – и на штабных картах, и на поле боя. За глобально-батальный и исторический план отвечал Оскар Курганов – спецкор «Правды» в годы войны, за «окопную правду» – Юрий Бондарев, один из ярчайших авторов «лейтенантской прозы». Под Сталинградом лейтенант Бондарев командовал орудием, а на Курской дуге – уже батареей. 1943 год – битва на Курской дуге и был взята за точку отсчёта цикла.

Снимать эпопею поручили Юрию Озерову, на счету которого к тому времени было два фильма на военную тему. «Кочубей» (1958) рассказывал о героях Гражданской войны, а «Фуртуна» (1959) о борьбе албанских партизан против гитлеровцев. В обеих картинах присутствовали батальные сцены, снятые по всем правилам военной науки. Но главное – для Юрия Николаевича война была фактом биографии. Его призвали ещё в 1939-м, с первого курса режиссёрского факультета ГИТИСа. Служил в частях связи. Участвовал в битве под Москвой. Войну окончил в звании майора и, сняв погоны, вернулся на студенческую скамью, но уже во ВГИК. 

«Незадолго до того, как я взялся за работу, – вспоминал Юрий Николаевич, – на Западе вышло несколько фильмов о войне, где была смазана или принижалась роль Советской Армии, советского народа в победе над фашизмом... И мне, как старому солдату, было нестерпимо обидно видеть подобные ленты. Мне хотелось сделать фильм о нашей недавней истории, рассказать о том, как всё было на самом деле». Годы спустя, когда Озеров уже сам учил молодых режиссёров в родном институте, он предостерегал своих воспитанников: «Не рвитесь, ребята, снимать кино о войне – тяжело постичь её настоящую правду».

Вот для того, чтобы не отступить от этой правды, соратников Озеров подбирал из таких же фронтовиков. Главный оператор Игорь Михайлович Слабневич был командиром танка, защищал Сталинград, три раза горел и выжил! Воевали и художник-постановщик Александр Мягков, и второй режиссер Юлий Кун, и редактор Григорий Марьямов. С самого начала было решено, что фильмы будут сниматься в документальной стилистике. Подлинной военной хроники в них немного, но то, как она вмонтирована прямо в игровые сюжеты, не может не вызывать восхищения.

Михаил Ульянов в роли маршала Георгия Жукова

Несмотря на то, что Жуков всё ещё находился в полуопале, Озеров хотел, чтобы главным консультантом эпопеи стал именно Георгий Константинович. Он даже вёл с ним предварительные переговоры, дал прочесть сценарий. Тот дал согласие. Но и военное, и партийное руководство высказались категорически против – с окончательной реабилитацией маршала Победы не торопились. Впоследствии режиссёру пришлось выслушать немало упрёков в «преувеличении» роли Жукова. Надо отдать должное Георгию Константиновичу – интереса к «Освобождению» он не утратил и помогал группе своими советами.

Главным консультантом стал заместитель начальника Генерального штаба генерал армии Сергей Васильевич Штеменко, который в 1943-46 годах возглавлял Оперативное управление Генштаба. Кроме него, картину консультировали генерал-полковник Александр Родимцев и генерал-лейтенант Сергей Синяков – непосредственные участники показанных в ней событий. С немецкой стороны в качестве консультанта выступил полковник армии ГДР Дитрих фон Вицлебен, внучатый племянник фельдмаршала Эрвина фон Вицлебена, одного из участников «заговора генералов» 20 июля1944 года.

На съёмках фильма. Режиссер Юрий Озеров и исполнитель роли Иосифа Сталина Бухути Закариадзе

Изначально запланированные три фильма в итоге превратились в пять. За съёмками пристально наблюдали люди из ЦК и когда стало понятно, что масштабы ленты по охвату событий действительно тянут на эпопею, компартии соцстран начали просить, чтобы и их вклад в общую победу был отражён. В сценарии начали появляться новые эпизоды, к «Мосфильму», который уже сотрудничал по съёмкам с гэдээровской DEFA и итальянской компанией Дино де Лаурентиса, подключились польская студия PRF ZFи югославская «Авала-фильм». В итоге киноэпопею составили пять фильмов – «Огненная дуга» (битва на Курской дуге – крупнейшем танковое сражении Второй мировой), «Прорыв» (освобождение Орла и Белгорода), «Направление главного удара» (операция «Багратион» и покушение на Гитлера), «Битва за Берлин» и «Последний штурм» (разделённые на два фильма из-за особенностей советского кинопроката).

Вспоминая о работе над эпопеей, Юрий Бондарев вспоминал: «Мы были молоды, дерзки, решительны, исповедовали максимализм правды под девизом: создать масштабную картину войны – «реконструкцию событий», то есть, восстановить время великого и трагического испытания народа. Когда свела судьба с Юрием Озеровым, я сразу почувствовал художника одержимого, близкого мне по биографии, по приверженности к теме гигантской войны, заставившей весь мир четыре года ждать с затаённым дыханием: что ожидает человечество – средневековье или свобода? Мрак или свет?

С затаённым дыханием жила и съёмочная группа «Освобождения». Работа над эпопеей продолжалась шесть лет – на два года больше, чем сама война. И эти шесть лет мы как бы участвовали в заседаниях Верховной ставки, находились на грандиозных полях сражений, в солдатских окопах, генеральских блиндажах, участвовали в танковых атаках, воздушных боях, форсировали Днепр, Буг, Вислу, Шпрее, преодолевали укрепления Зееловских высот, брали Берлин.

С волнением вспоминаю насыщенные работой годы, которые пролетели как один день, ибо всю группу объединяло прочное содружество вокруг одной идеи, одной цели, сначала вложенных в первое определение фильма «Освобождение Европы», затем в более широкое, глобальное название – «Освобождение».