Российский кустарь

Российского кустаря не без основания называли «младшим братом» промышленности. Кустарное дело — производство различного рода изделий мелкими хозяевами у себя на дому ручным способом на неизвестного потребителя — охватывало почти все виды ремесленного труда, вторгаясь в область фабрично-заводского производства (сухая перегонка дерева, выработка скипидара, кожевенное производство и прочие). Среди многочисленных промыслов преобладали резьба по дереву и изготовление изделий из него, ткачество, кузнечно-слесарное и гончарное дело.

В конце XIX века в одной только Московской губернии насчитывалось до 140 тыс. кустарей и около 60 видов кустарных промыслов. Здесь изготавливали ткани и игрушки; кресты и иконы; самовары и кофейники; ложки, корзины и щётки; мебель и чемоданы; веялки и плуги; пожарные рукава, аптекарские весы, счёты и многое другое. В Пермской губернии были распространены кузнечно-слесарный, гончарный, гранильный, экипажный, сундучный, шорный и другие промыслы. Кустари Вятской губернии специализировались на изготовлении футляров для ножей и ручек из «кокосового дерева» (сырьём служили ящики, в которых в Вятку поступали различные пряности из южных стран; кустари покупали их у местных торговцев за ничтожную плату, подвергали очистке и затем пускали в дело). Во Владимирской губернии ежегодно производили более миллиона штук серпов, имевших хождение не только по всей России (в центральных губерниях и Финляндии, на Кавказе, в Сибири и Туркестане), но также в Болгарии, Сербии, Румынии, Турции, Японии и Китае. В Нижегородской губернии ежегодно вырезали до 15 млн штук ложек, находивших сбыт в разных местностях России, включая Хиву, Бухару и Коканд. Во Владимирской и Курской губерниях ежегодно изготавливали от 1 ½  до 2 млн икон на липовых, ольховых и осиновых досках (работали взрослые и старики, а также мальчики и девочки).

Начиная с 1870 года (до этого кустарной промышленностью по-настоящему не интересовались) собиранием сведений о кустарных промыслах и их исследованием стали последовательно заниматься Центральный статистический комитет и Императорское Русское географическое общество. Затем к ним примкнули земства. В 1875 году Московским губернским земством было предпринято первое исследование кустарных промыслов, продлившееся семь лет.

Перенесёмся в те не столь отдалённые, но хорошо забытые времена, когда российские кустари делали мешки без шва для банковских нужд, железную обувь под именем «сельской» (подошвы, носки, каблуки такой обуви изготавливались из тонкого железа, а верх — из кожи) и знаменитые полосатые «тельняшки».

 

Впервые на выставке

«…Строго отделить кустарную промышленность от фабричной не всегда легко; тут много весьма спорных вопросов, затрагивающих самое существо кустарного дела, об определении которого также спорят у нас самые знающие люди».

Газета «Русь», 1882 год

В 1882 году в Москве проходила XV Всероссийская художественно-промышленная выставка (Ходынское поле, 20 мая — 1 октября), на которой впервые в качестве самостоятельного был представлен кустарный отдел. Параллельно в Москве  работал второй съезд фабрикантов и заводчиков (первый торгово-промышленный съезд состоялся в 1870 году в Санкт-Петербурге), в программу которого был включён вопрос о кустарном производстве и артелях.

Павильон кустарной промышленности на выставке 1882 года

 

В кустарном отделе выставки принимали участие 27 губерний (по другим данным — 34), в том числе Московская, Владимирская, Вологодская, Воронежская, Вятская, Нижегородская, Тверская, Оренбургская, Полтавская, Ярославская. Под экспонаты было отведено место в особом павильоне (близ музыкальной залы), а также в одной из галерей центрального выставочного здания. Кустарей-экспонентов могло быть и больше, но, как указывал журнал «Русское богатство», «никто не позаботился оповестить крестьян о том, что будет выставка». Что касается публики, то она с удивлением узнавала, что многие вещи, покупаемые в магазинах и выдаваемые «даже за иностранный товар», продаются самими производителями на местах вдвое, втрое, вчетверо, а то и в большей степени дешевле.

На выставке наряду с орудиями кустарного производства и материалами для выделки кустарных изделий можно было видеть «замечательной работы»: шейную и карманную цепочки, сделанные из маленьких замочков и ключиков (каждый замочек открывался своим ключиком!), а также разнообразные кружева (всемирно известные «валансьен», «гипюр» и оригинальные российские «соснами», «собачки»). Модницы с интересом рассматривали цветы для дамских шляп, сделанные крестьянином-землепашцем из шкурок разных блестящих насекомых (жуков и мушек) синего и зелёного цветов с металлическим отблеском. У входа в кустарный отдел вологодский механик-самоучка демонстрировал в действии придуманный им самим «весьма сложный станок» для выделывания гребёнок (каждые пять минут выходила гребёнка!). Также в кустарном отделе имелась небольшая витрина с разными предметами, добываемыми из пожарных остатков и всякого сора. В селе Рогачёве Дмитровского уезда «сорным» промыслом занимались 19 производителей. После пожара они наводили справки, что именно сгорело из имущества, и если там было что-нибудь ценное, то брали или покупали сор и увозили его к себе в деревню (также мусор покупали из переделываемых церквей и мастерских серебряников). Накопленное подвергали сортировке и обработке «путём сложных химических процессов, до которых дошли совершенно самостоятельно», добывая из сора золото, серебро, медь, свинец, ртуть, медный купорос.

Отечественная печать достаточно много и подробно писала об устройстве выставки, о царивших на ней порядках и беспорядках, о циркулировавших вокруг неё слухах. Печать накапливала различные мнения, суждения, предложения и тем самым способствовала формированию оригинального выставочного «досье». Так, журнал «Отечественные записки» сообщал:  «…Говорят, что если бы не деятельные хлопоты некоторых московских земцев и лиц, заинтересованных в изучении кустарной промышленности, а главным образом не участие московского генерал-губернатора кн. Долгорукова, то мы не увидели бы даже особого павильона кустарной промышленности, представляющего из всей выставки наибольший интерес. Говорят, что из огромных миллионных сумм, потраченных на выставку, на этот отдел было ассигновано или вернее выброшено только 15 тысяч рублей». Газета «Земство» рисовала следующую картину: «…Из громадного здания выставки для всего кустарного отдела отведено значительно меньше места, нежели даже под ресторан для посетителей выставки». Газета «Русь» отмечала: «На кустарной почве исторически, в течение веков, сложился тот промышленный дух целых масс народонаселений, которым объясняется изумляющая иностранцев быстрота обучения самых необразованных рабочих всякой новой, самой сложной фабричной и заводской работе». Журнал «Русское богатство» высказывался кратко и по существу: «Кустарь отлично сам знает, что ему вредит, и лучше всякого другого сам сумеет помочь себе, всё дело состоит только в том, чтобы оказать ему поддержку да избавить от тисков разных хищников-скупщиков».

По итогам всероссийского промышленного смотра золотых медалей по кустарному отделу удостоились четыре экспонента, серебряных — 35. Отдельные кустари довольствовались денежными премиями («за прекрасную орнаментальную живопись на изделиях из папье-маше», «за дверные замки хорошей работы», «за довольно отчётливое исполнение иконописной работы с сохранением характера древне-православных оригиналов»). Отшумела выставка, и сравнительно скоро (по российским меркам, разумеется) в столице появился замечательный музей.

 

О бедном кустаре замолвите слово

9 мая 1885 года в Москве открылся Кустарный музей (ныне Музей народного искусства на ул. Станиславского, д. 7), объединивший мастерские, склады, артели, товарищества производителей и отдельных кустарей Московской губернии. В его структуре было три самостоятельных отдела: торговая выставка образцов; музей образцов изделий, предназначенных для ознакомления с ними кустарей; музей научных коллекций кустарных произведений. Деятельность этого учреждения и созданных при нём мастерских, обороты которых составляли в 1889 году — 18 000 рублей, а в 1895 году  уже 99 000 рублей, сводилась к тому, чтобы поддерживать и развивать в первую очередь те промыслы, которые наиболее ярко выражают русский национальный вкус; снабжать российских кустарей качественным сырьём; организовывать сбыт кустарных изделий на внутреннем и заграничном рынках (для этой цели музей имел специального торгового корреспондента и коммивояжёра). 

 

Торговые обороты московского Кустарного музея

(сношения с заграничными рынками)  

В 1904–1905 годах сбыт равнялся     25.413 руб. 45 коп.

"  1909–1910 "     "          "             53.062 "      32 "

"  1910–1911 "     "          "             60.038 "      07 "

"  1911–1912 "     "          "             62.081 "      84 "

"  1912–1913 "     "          "             60.709 "      61 "

 

Одним из главных инициаторов создания Кустарного музея Московского губернского земства был Сергей Морозов (брат Саввы Морозова). Современники характеризовали его как «человека, умудрённого большим опытом в деле организации учреждений для содействия кустарной промышленности». На средства этого мецената были построены здания, в которых разместились игрушечная, корзиночная и щёточная мастерские. Он же содействовал появлению первого кооператива среди кустарей корзиночного промысла (1890), а в 1910 году пожертвовал 100 тыс. рублей на образование особого фонда, ставшего существенным подспорьем для 36 кустарных артелей Московской губернии.

Сергей Морозов

 

ИЗ «ПРАВИЛ О ВЫДАЧЕ ССУД ИЗ ФОНДА ИМЕНИ С.Т. МОРОЗОВА»

Ссуды из фонда имени С.Т. Морозова могут быть: а) долгосрочные, б) краткосрочные.

Долгосрочные ссуды могут быть выдаваемы:

1) на постройку собственных помещений,   

2) на обзаведение инвентарём, приспособлениями и техническими сооружениями,

3) в оборотные капиталы.

Краткосрочные ссуды выдаются для временного усиления оборотных средств.

Долгосрочные ссуды выдаются:

а) на постройку зданий на срок не свыше 12 лет для деревянных построек и не свыше 18 лет для каменных построек,

б) в оборотные капиталы на срок 12 лет,

в) на инвентарь и приспособления на срок до 5 лет. 

Краткосрочные ссуды выдаются на срок не более года.

В 1909 году число кустарей, непосредственно связанных с музеем, превысило 900 человек (против 109 человек в 1885 году). В 1910 году через музей кустарям было отпущено сырых материалов более чем на 95 000 рублей. Два раза в год (перед Рождеством и Пасхой) музей устраивал базары и периодически — выставки различных новинок кустарного дела (изделий ручного женского труда, мебели и других). В 1912 году Кустарный музей Московского губернского земства посетил император Николай II. Экспозиция произвела на него «впечатление великолепное».

Наша кустарная промышленность задерживается в своём развитии, во-первых, отсутствием у кустарей надлежащих знаний в избранном производстве и, во-вторых, тем обстоятельством, что многие кустари приступают к производству, не обладая соответствующими оборотными денежными средствами, и по этой причине не могут поставить и вести своё дело на сколько-нибудь правильных коммерческих началах.

Журнал «Вестник финансов, промышленности и торговли», 1911 год

 

7 января 1894 года открыл свои действия Пермский Кустарный банк. Он был учреждён на проценты с капитала в 60 000 рублей, образованного губернским земским собранием в 1881 году в память 25-летнего царствования Александра II. В первый год существования банка его чистая прибыль составила 1635 рублей. Согласно уставу 25% было отчислено в запасный капитал, 50% — в основной и 25% — на улучшение кустарной промышленности Пермской губернии, в том числе на выписку и распространение среди ремесленников популярных брошюр по кустарному делу.
Этот банк не просто поддерживал кустарей-одиночек (кузнецов, сапожников, столяров, стекольщиков и прочих), но также способствовал объединению их в артели (сырьевые, ссудные и производительные), самой крупной из которых стала артель мраморщиков. Важнейшая роль в структуре новоявленного кредитного учреждения отводилась так называемой агентуре. На 1 января 1895 года банк располагал 109 агентами из числа образованных людей провинции, в 1910 году их было уже 200 (77 народных учителей, 12 священников, 25 волостных писарей, 10 агентов земского страхования, 8 сельских хозяев, 7 дьяконов, 6 агрономов, 6 заводских служащих и других лиц). Трудились агенты безвозмездно, раздавая населению «Наставления о том, как получить ссуду из кустарно-промышленного банка». К «Наставлению», изданному в количестве 4000 экземпляров, прилагались формы заявлений.

Кустарный банк выдавал ссуды сроком от одного месяца до трёх лет кустарям, не использовавшим наёмный труд (за исключением отдельных производств), а также артелям и кустарным складам. За 15 лет его существования количество требований на ссуды возросло с 461 до 5068. С 1908 года было разрешено выдавать кредиты кооперативам. В разгар предвоенного промышленного подъёма 1909–1913 годов Пермский Кустарный банк финансировал более 10 трудовых кооперативов и 16 кредитных товариществ. Помимо предоставления ссуд он стремился оказывать кустарям помощь в закупке сырья по недорогой цене, а также в организации сбыта готовых изделий через лавки обществ потребителей.

С развитием учреждений мелкого кредита Пермский Кустарный банк оказался под угрозой ликвидации. В 1913 году петербургский журнал «Банковое дело» сообщал: «…Избран особый экономический совет, который должен заняться и ликвидацией банка, и разработкой вопроса об открытии такого учреждения, как, например, сельскохозяйственный или земский банк и т. п., которое могло бы вполне заменить Кустарный банк. Впрочем, в годичный срок всё равно не удастся ликвидировать старое и создать новое. Ссуды банка выдаются сроком до трёх лет, значит, этот период времени и нужен для ликвидации».

Шла Первая мировая война, когда стало известно, что «группой капиталистов возбуждён вопрос об организации в Петрограде особого банка упрощённого типа для кредитования наших кустарей» с целью «посредничества по ознакомлению иностранных рынков и наиболее крупных внутренних с предметами производства кустарей». Предполагалось образовать при банке показательный музей, собрав в нём «все виды кустарного производства в России». Планировалось также издавать «художественно иллюстрированные» каталоги. Основной капитал был определён в два млн рублей…

 

Вещь «наша, крестьянская»...

К 1913 году кустарными промыслами в царской России было занято от 4 до 10 млн человек (разница в цифрах обусловливалась тем, что к числу кустарей нередко относили ремесленников, крестьян-«отходников», а также надомников, которые выполняли работу для фабрик), ежегодно вырабатывавших изделий на десятки млн рублей. В Петербурге выходили журналы «Вестник кустарной промышленности», «Кустарный труд» и «Домашний ремесленник», в Москве — «Игрушечное дело». Имелись и специализированные магазины, торговавшие кустарными произведениями: в Москве — «Кустарь» на Петровке и «Союз» на углу Кузнецкого Моста; в Петербурге — «Кустарный труд» на Невском проспекте. Правительственная «Торгово-промышленная газета» отмечала, что «живучесть этой отрасли народного труда оказалась значительнее, чем предполагали».

В кустарной мастерской по изготовлению подносов

 

В интереснейшие годы предвоенного промышленного подъёма изделия российских кустарей находили сбыт не только в самой империи и соседней Германии, но также в Англии, Франции, Бельгии, Австрии, Италии, Швейцарии, Турции и  Болгарии. К ним проявляли интерес в Швеции, Норвегии, Дании, Голландии, Новой Зеландии, Австралии, Америке, Китае и Египте. Чиновникам Министерства торговли и промышленности предписывалось переводить письменные заказы для кустарей, поступавшие из-за границы, а также составлять ответы на запросы. Это было время, когда лучшие русские кустарные произведения через Кустарный музей Московского губернского земства попадали на знаменитую Лейпцигскую ярмарку; когда американцы интересовались крашеными изделиями пермских мастериц; когда скупщики и заграничные агенты осаждали наших кружевниц (в нач. XX века кружево плели в 17 российских губерниях); когда петербургский журнал «Домашний ремесленник» сетовал, что «мы снабжаем нашим национальным богатством иностранцев, а сами выписываем уродливую, антихудожественную и непрочную заграничную стряпню — и игрушки, и мебель, и кружево, и ткани».

 

Из дорожных разговоров

В вагоне третьего класса, в купе — несколько интеллигентов и кустарей-резчиков. Интеллигенты жалуются, что русская кустарная мебель плоха, так как готовится из сырого леса.

— Лучше заплатить дороже, но иметь действительно хорошую вещь.

—  Вот я, — рассказывает один, — на днях приобрёл заграничный шведский шкап. Я уверен, что он простоит десятки лет: его не покоробит.

Кустари улыбаются. У одного из них, более степенного, в глазах светится горькая ирония.

— Что же, и много, барин, дали?

— Вот, представьте себе, недорого: 30 рублей.

   Баснословно дёшево.

Кустари переглядываются. И один, как бы делясь мыслями, говорит другим:

— Подольская работа!

Господин, приобретший шкап, убеждённо доказывает, что шкап именно работы заграничной. Выжжен штемпель, привешена пломба.

Старик-кустарь, у которого не сходит с лица насмешливое выражение, говорит:

— И штемпель сделают, и пломбу. И из таможни пришлют, и всё же эта вещь будет наша, крестьянская.

Журнал «Всемирный деловой посредник», 1911 год

 

В 1911 году на международной выставке в Турине все 25 российских экспонентов-кустарей удостоились наград, причём некоторые получили по 3–4  диплома. По свидетельству русского выставочного комиссара, «кустарный отдел был главной приманкой для публики». Золотых медалей удостоились крестьянские вышивки Орловской и Тверской губерний. Хорошо покупались громадные кавказские ковры и русские иконы. Всего в русском кустарном отделе было распродано 7/8 выставленного товара. В 1912 году на выставке русских кустарей, проходившей в шотландском Эдинбурге, в числе других экспонатов демонстрировались мозаичные доски с узорами и фигурами, составленные крестьянами-самоучками без каких бы то ни было специальных инструментов (!) из тысячи маленьких кусочков дерева разных сортов. В 1913 году посетители лондонской выставки под названием «Русская деревня» имели возможность видеть произведения наших кустарей и убедиться в том, что «русский кустарь не только работает, но и творит».

В нач. 1914 года в одном из самых больших и престижных магазинов Германии «А. Вертгейм и К°» была развёрнута выставка-продажа произведений российских кустарей. На ней своё мастерство вживую демонстрировали резчик по дереву из Сергиева Посада, две ковёрщицы-мусульманки из Дагестана и ювелир-кавказец. Рядом, в том же помещении, была организована выставка немецкого народного творчества. По свидетельству российского наблюдателя, эта последняя «поражала своим убожеством».

 

«Живучая» отрасль народного труда

Российское государство о кустарях как будто и заботилось, но кредитами явно не баловало. В 1897 году кустарной промышленности был отпущен государственный кредит в 100 тыс. рублей на четыре года. В 1902 году Николай II утвердил мнение Государственного совета об увеличении размера кредита на нужды кустарной промышленности до 160 тыс. рублей ежегодно без определения срока. В том же году в Петербурге состоялся первый всероссийский съезд деятелей по кустарной промышленности (1902), затем второй (1909), на котором обсуждались вопросы о техническом образовании кустарей, о поставке кустарных изделий в казённые учреждения, о заграничных рынках для сбыта русских кустарных изделий и другие.

На третьем всероссийском съезде деятелей по кустарной промышленности (Петербург, 1913) было во всеуслышание заявлено: «10 лет назад содействие кустарной промышленности оказывали 11 губернских и 65 уездных земств, теперь кустарям помогают 13 губернских и 111 уездных земств, и тратится на это вместо 450 000 рублей 1,5 млн в год». К съезду приурочили кустарную выставку, о которой журнал «Техническое и коммерческое образование» писал: «При обозрении выставки получалось такое впечатление, будто вся выставка продана, потому что чуть ли не на всех экспонатах красовался  ярлык "продано". На многих висело по десятку таких ярлыков, что означает, что на эти вещи получены заказы».

Канули в Лету времена, когда русские кустарные игрушки и кружева пользовались спросом в строгой Англии, когда с Кипра в Россию поступали требования на тульские самовары, а в соседней Германии устраивались маленькие фабрики, специализировавшиеся на подделывании русских кустарных произведений; когда мир восхищался нижегородской лаковой мебелью, вологодскими кружевами и уральским фигурным литьём. Сегодня народные промыслы уже не называют «младшим братом» российской промышленности. Но они живут и продолжают радовать и удивлять.