Открытие Поднебесной

Как и когда Европа открыла для себя Китай? Что знали европейцы об этой стране до путешествия Марко Поло и оправданны ли сомнения в его честности? На эти вопросы в интервью «Историку» отвечает завотделом искусства и материальной культуры Института востоковедения РАН, доктор исторических наук Динара Дубровская.

Беседовала Варвара Рудакова

Динара Дубровская

Для европейцев Китай всегда был загадочной страной, скрытой от любопытных глаз и именно поэтому особо привлекавшей внимание мыслителей и исследователей. Венецианский купец Марко Поло (1254–1324) смог приоткрыть завесу тайны над Страной шелка. Именно он и считается первооткрывателем Китая. Однако на его репутации лежит темное пятно: и ряд его современников, и некоторые сегодняшние ученые убеждены, что Поло не посещал Поднебесную, что он был не великим путешественником, а великим фантазером.

Серика, Катай и Сина

– Какие представления о Европе в древности и во времена раннего Средневековья имели китайцы и что знали о Китае европейцы? Кто в этом смысле был более осведомлен?

– Вопрос сложный, потому что представление друг о друге точно было. В Древнем Риме знали о существовании Китая, более того, получали оттуда шелк. И вообще думали, что это такая специальная страна – производитель шелка, ее уже тогда назвали страной Серика (sericum по-латыни «шелк»), то есть Страной шелка. Римляне полагали, что его там счесывают с деревьев. Прямые контакты хоть и единичные, но были: археологи нашли в Китае несколько римских монет и даже определили императоров, которые на них изображены.

Китай тоже знал о Риме с давних времен. Его называли Дацинь, и он присутствует на древних китайских картах. Знали и других европейцев, в частности христиан, которые пришли к ним позже, где-то к IX веку. Их также называли «люди из страны Дацинь».

Прямых контактов на государственном уровне не было и быть не могло, так как между Римом и Китаем находилось несколько буферных стран, однако пути сообщения сложились и поддерживались очень давно. Еще задолго до того, как оформился Великий шелковый путь, уже существовали степные коридоры, персидская Царская почтовая дорога, то есть мир был протоглобализован гораздо раньше, чем нам это представляется. 

– А если говорить о более точных знаниях, кто открыл Китай для Европы и Европу для Китая? Когда это произошло?

– Этот вопрос до сих пор неясен. Известно, что Марко Поло находился в Китае в 1275–1292 годах и после его путешествия Европа узнала об этой стране. Это верно, но не совсем: все узнали не о Китае, который мы сейчас с вами видим на карте, а о какой-то стране Катай, как назвал ее этот венецианец. В северной ее части некогда правил народ киданей, или китаев. Сам Поло оказался там, когда Китаем правили не ханьцы (китайцы), а монголы. Так что в Европе из «Книги о разнообразии мира», которую путешественник продиктовал, находясь в тюрьме, узнали не о Китае в современном смысле слова, а о некой стране Катай. Было понятно, что там много богатств, много интересного, много необычных для европейцев изобретений, что там правили монголы, но не было понятно, где эта страна находится и какого она размера.

Марко Поло попал в те края по Шелковому пути – точно так же, как столетиями с запада на восток и с востока на запад в Китай и обратно ходили купцы. Но после путешествия семейства Поло путь был перерублен в результате междоусобиц в Центральной Азии. Никто из европейцев, прочитавших его работу, не мог повторить его маршрут и подробнее исследовать Катай. 

Однако остановить их в стремлении открывать мир было невозможно. Многие, как известно, зачитывались книгой Марко Поло, в частности Колумб чуть ли не спал с ней под подушкой. Исследователи плавали вокруг Африки, огибали мыс Доброй Надежды, попадали в Индию, на Гоа, потом из Индии шли дальше на восток и оттуда до Макао, где находился португальский форпост. Европейцы называли эту страну, современный юг Китая, Сина. Но оказывались на полуострове Макао, а в глубины Китая попасть не могли. Долгое время они не знали, что приплывали туда, где уже побывал Марко Поло. Португальцы и испанцы пытались там торговать, европейские миссионеры несли свет веры, однако понимания, что это одна и та же страна, у них не было.

Встреча Марко Поло и Хубилай-хана. Худ. Т. Кремона. 1863 год

Считается, что благодаря Марко Поло Европа узнала о Китае. Это не совсем правильно: тот Китай, который мы представляем себе на карте, европейцы узнали только в XVII веке

– Когда пришло это понимание?

– В самом начале XVII столетия произошло потрясающее событие, о котором широкая публика почти ничего не знает. Его героем стал португалец Бенту де Гоиш (1562–1607). Один из лучших представителей ордена иезуитов, готовый на жертвы и опасные путешествия, эдакий агент 007, Джеймс Бонд конца XVI – начала XVII века. Он выдал себя за армянского купца, получил подорожную от Акбара Великого в Индии, скитался по страшным дорогам заброшенного Шелкового пути, годами ждал, чтобы с караваном местных уйгурских торговцев с грузом яшмы и нефрита попасть-таки ко двору императора Катая, о котором европейцы знали по книге Марко Поло. И тут ему встретились купцы, которые возвращались из Пекина. У них выпала бумажка, написанная на латыни, и он понял, что в Катае есть «свои». А кто «свои»? Те самые иезуиты, которые из Южного Китая, из Сины самоотверженно поднялись на север и закрепились при дворе императора династии Мин – в это время уже не монголы, а собственно китайская династия правила Китаем. Таким образом иезуиты поняли, что речь идет об одном и том же государстве. То есть только в XVII веке в сознании европейцев Катай и Сина стали единым целым.

Отъезд Марко Поло из Венеции в 1271 году. Иллюстрация из книги «Путешествия Марко Поло»

Уникальный путешественник

– Насколько путешествие Марко Поло было уникальным для его времени и как вы оцениваете значение этой личности?

– Вопрос о том, правдива ли книга Марко Поло и был ли он на самом деле в Китае, возник потому, что его путешествие, с одной стороны, действительно уникальное для своего времени, и в этом смысле его творение слишком сильно поразило современников. А с другой – потому, что столетиями существовали пути в Китай, причем это была не одна дорога, а разветвленная система торговых путей, по которым путешествовали тысячи людей. Существовал не только Шелковый путь, как его назвали в XIX веке, действовали еще пути лазурита, чая, фарфоровые пути. Многие прошли тем же маршрутом, что и Поло, но он единственный счел нужным описать свои впечатления, при этом о нем самом в китайских источниках не сохранилось ни строчки.

Разворот «Книги о разнообразии мира» Марко Поло. Издание 1410 года

Путешествие Марко Поло в Китай

– Почему в китайских источниках не удается отыскать имя Марко Поло? Он же занимал достаточно высокие посты. 

– Это очень важный вопрос. Китайские источники, государственные хроники располагают интересным разделом под названием Лечжуань, куда занесены все выдающиеся люди эпохи. Они разбиты по группам, и есть отдельная группа, в которой перечисляют важных иностранцев. И в Лечжуань династии Юань Марко Поло найти не получается. То есть его там вроде как нет, но в то же время существует хитрость: когда транскрибируют европейские имена на китайский, образуется множество вариаций. Китайцы же не делают прямую транскрипцию. Например, я – Динара Викторовна Дубровская, а они могут заменить всю эту длинную конструкцию на короткую версию из трех слогов – Ду Бао-я. Все иностранцы, которые долго и серьезно работали в Китае, получали китайские имена, обычно даже звучавшие непохоже. В такой ситуации разобраться, как именно местные жители назвали Марко Поло, почти невозможно. Вполне вероятно, что исследователи до сих пор просто не нашли его «новое» имя в хрониках. 

Тем не менее это обстоятельство, безусловно, чернит репутацию венецианского купца. Но все опять не так просто. Помимо основных государственных хроник существует еще масса региональных, и не все они сохранились. При этом события, описанные в труде Марко Поло, проверяются по другим данным. Например, он смог выбраться из Китая, так как сопровождал монгольскую принцессу Кокачин на свадьбу с иранским правителем из монгольской династии. У историков есть дата его возвращения в Венецию, и она совпадает со временем свадьбы ильхана Аргона. Поэтому я не сомневаюсь в подлинности этой книги. 

– Как вы оцениваете сам этот труд и его автора?

– Марко Поло был феноменальным человеком. Хотя бы потому, что смог каким-то образом закрепиться при дворе монгольского хана Хубилая. Но он феноменален еще и своей фантастической памятью: будучи в тюрьме, он сумел подробно вспомнить то, что происходило с ним в путешествии на протяжении многих лет, и сделал это с невероятной точностью, указав маршруты дневных переходов, географические названия. При этом его описания очень красочные. Его книга до сих пор один из наших главных источников. Я большой поклонник Марко Поло и считаю, что его произведение свидетельствует об исключительных способностях этого человека. 

– Насколько «Книга о разнообразии мира» Марко Поло была распространена в Старом Свете?

– Она была распространена очень широко, быстро появились переводы на все основные языки, существует несколько французских и английских вариантов. При этом в исторической ретроспективе Марко Поло не единственный, кто опубликовал свои впечатления о путешествии, но книга получилась на редкость удачной, поэтому он стал таким популярным. И в России тоже. В конце XIX века работу перевели на русский, причем петербургский профессор-буддолог Иван Минаев (1840–1890) сделал это блестяще. В частности, решил многие вопросы, с которыми не справились на Западе: там не сумели расшифровать многие топонимы и зачастую утверждали, что Поло использовал вымышленные названия, поддерживая убеждения тех, кто считал путешествие фальсификацией. А русский профессор объяснил, что надо смотреть не на китайское название: топонимика купеческого обихода персидская, потому что купеческим языком Средневековья был фарси. И определил соответствия топонимов – вплоть до Кашмира («Шессиемюра» Марко Поло). У самого Поло не было необходимости учить китайский язык – он находился в Китае при монгольской администрации. На Западе этого понять не смогли, а наш Минаев в конце XIX века все сведения соотнес, и это очень дорогого стоит.

Представьте, какими способностями обладал Марко Поло! И для современных-то востоковедов большая проблема транскрибировать названия местностей, ведутся постоянные споры о том, как правильнее это делать, а Поло смог запомнить названия неизвестных ранее локаций на слух и передать в XIII веке, через несколько лет после путешествия, так, что их смогли распознать в XIX столетии.

Дворец Хубилай-хана в Ханбалыке. Миниатюра из «Книги о разнообразии мира» Марко Поло. Издание 1410 года

Миссионеры, торговцы, философы

– Какую роль в формировании регулярных связей Китая и Европы сыграли христианские миссионеры?

– Прежде всего мы должны понимать, что со стороны этих людей путешествия в Китай были потрясающим подвигом. В отличие от купцов, у которых были вполне меркантильные цели (хотя и они для историков ценнейшие люди: активно торговали, передавали навыки, знания и впечатления), миссионеры фактически брали на себя апостольскую миссию. Миссионеры – это герои, подвижники и нестяжатели, сыгравшие роль первопроходцев в культурных, цивилизационных контактах. При этом не стоит приуменьшать и их дипломатические таланты.

В Китай миссионеры попали, во-первых, для того чтобы принести туда свет христианства, а во-вторых, потому что Европа того времени ужасно боялась монголов. В качестве послов к ним отряжали не высокопоставленных вельмож, а монахов. Они отправлялись в многотрудные путешествия в ставки монгольских ханов и потом в Ханбалык (будущий Пекин) к Хубилаю для того, чтобы выполнить разведывательные функции, понять настроение кочевников. Напуганная Европа очень осторожно, но очень настойчиво хотела наладить с ними дипломатические отношения. Сначала в XIII веке за дело взялись францисканцы, но обращение в христианство шло не слишком успешно, и их усилия ни к чему не привели. Вообще францисканцы приезжали в страну неоднократно, возили ханам письма от папы римского и ответные – от ханов папам. На тот момент при монгольском дворе все еще процветали первые китайские христиане – несториане, появившиеся в Китае в эпоху Тан, в VII столетии. Ряд миссионеров-францисканцев прибыли по Великому шелковому пути в одно время с Марко Поло, а потом францисканцы уходят, и возникает перерыв в контактах на высоком уровне, длившийся до конца XVI века, когда в Китай зашли с юга представители сразу всех проповеднических орденов: францисканцы, доминиканцы и, главное, иезуиты. К императорскому двору в Пекин смогли добраться только последние, поэтому их влияние оказалось наиболее значительным. 

Иезуиты рассчитывали, что обратить китайцев в христианство им удастся «с головы», с самого императора. Естественно, этот план реализовать не получилось, но император увидел в миссионерах прекрасный ресурс – людей с потрясающим образованием. На тот момент китайская наука уже стала проседать. Для китайского аграрного цикла очень важно, чтобы астрономия поддерживалась в рабочем состоянии, а у них начали отставать календари. Иезуиты привезли с собой подзорные трубы и даже телескопы, они обладали самыми передовыми знаниями по математике, у них были трактаты по перспективе и многое другое. Правители Поднебесной превратили членов ордена в интеллектуальных данников и оставили при дворе «математиками короля». Они должны были жить там до самой смерти, не имея права уехать, то есть превратились в подданных императора. Так и продолжалось из поколения в поколение. При этом христианство в стране было запрещено, шли репрессии, людей казнили, сажали в тюрьмы. Так что своей основной цели миссионерам добиться не удалось, а вот для китайских монархов эти люди оказались крайне полезными.

Пекинский императорский дворец Юаньминъюань. Цифровая реконструкция

– Что пребывание миссионеров в Китае дало Европе?

– Это было следующее поколение информаторов, они помогали французскому Просвещению. Вольтер ссылался на них, они породили Лейбница и его бинарную систему, на которой основаны наши компьютеры. Неоценимым источником информации стали полушпионские доклады миссионеров, которые уходили в секретные секции европейских архивов. Только выдержки публиковались… 

– Что в плане науки, техники и искусства в первую очередь интересовало европейцев?

– Все, что из Европы пришло в Поднебесную, появилось во времена правления некитайской династии. Китайцы самодостаточны, им не нужно ничего извне, все уже придумано великими предками за 2000 лет до н. э., надо только это сохранять. А маньчжуры, покорившие Китай в 1644 году, были другими и иначе смотрели на вещи. Им было интересно сравняться величием с европейскими монархами. Им было интересно понять, что такое Версаль, они хотели иметь свой Версаль, хотели иметь фонтаны, которых у китайцев не было никогда. И в Пекине европейцы построили дворец, похожий на Версаль, и фонтаны, которые, правда, работали, только пока их обслуживали европейцы (впоследствии китайцы не смогли их поддерживать, даже воду таскали руками). И параллельно с этим в Европу проникают элементы китайской культуры. Они породили увлечение Китаем, китайский стиль шинуазри, который то забывался, то вновь возвращался на пик моды. Он проявил себя в нарядах, в архитектуре. Например, под Петербургом построили Китайский дворец Екатерины II. Немало мотивов происходило из сюжетов китайского фарфора: китайские вазы пользовались колоссальной популярностью в Старом Свете. Многие вещи китайцы начали делать специально на экспорт, поскольку стали понимать, что нравится европейцам. Но это бытовая сторона вопроса.

Существовала и другая, нематериальная сторона. Европейских философов очень заинтересовала китайская философская мысль. В частности, конфуцианство, потому что иезуиты больше всего восхищались Конфуцием (им не нравился буддизм) и передавали эти впечатления в Европу. Философы эпохи Просвещения ухватились за конфуцианские идеи, а Вольтер писал: «Мы [французы] еще бегали шайками по Арденнским лесам, а у них уже был Конфуций».

Французское Просвещение видело в прагматичном конфуцианском обществе своеобразный идеал. Но потом эту парадигму стали изучать немецкие мыслители и заметили совсем другое, заявив, что Китай – это дряхлый старец, который спит и не меняется. То есть, с их точки зрения, нельзя быть таким, как Китай. Рассуждения на эту тему вошли в моду: об этом писал Карл Маркс, а в России – Виссарион Белинский и многие другие. 

Если же говорить о заимствовании технологий, считается, что китайский компас впервые привез в Европу Марко Поло. Кстати, в Китае это изобретение использовалось не в походах по незнакомой местности, а для того, чтобы выбрать правильное место захоронения по фэншуй. Китайская бумагомольная мельница пришла в Испанию, в город Хативу, в начале XI века – через арабов. А Марко Поло доставил ксилографические доски для печати, которую открыли в Китае задолго до Гутенберга. Благодаря Поло в Европе узнали о концепции бумажных денег. Другие изобретения китайцев, например спички, порох, также проникли в Европу, но нельзя сказать, кто именно их привез, каким путем и когда.

Итальянский миссионер-иезуит, математик Маттео Риччи (слева) и китайский агроном Сюй Гуанци. Гравюра из французского издания «Китайских памятников» Афанасия Кирхера. 1670 год

Казаки в Китае

– Какие этапы проникновения европейцев в Китай можно считать ключевыми? Зачем они пытались колонизировать эту территорию?

– Всем, конечно, хотелось обогащаться, у всех были торговые интересы. Хорошо известны знаменитые карикатуры, на которых великие державы делят китайский пирог. Однако колонизация Поднебесной европейцам так и не удалась.

Этапы проникновения в Китай можно рассматривать как инъекции. Изначально это были единичные путешественники и малочисленные миссии. Более или менее стабильный поток на побережье сформировался в XVI–XVII веках. За миссионерским движением в этот период уже стояли великие державы. Но китайцы все равно упорно их сдерживали, не пускали физически. 

Только в XIX веке начались расширенные контакты. В основном речь идет снова о южном побережье, потом постепенно добавился Шанхай, затем появилась Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД) и с севера добралась Россия. В 1898–1901 годах, на рубеже веков, произошло Боксерское восстание, когда европейцы столкнулись с физическим проявлением китайской ксенофобии, отторжения – и христианства, и всего иностранного, причем на низовом, народном уровне. Тогда практически полностью вырезали всю нашу православную миссию – более 300 мучеников, которых Русская церковь канонизировала. Все европейские кварталы в Пекине оказались в осадном положении.

Большой китайский кабинет в Китайском дворце Екатерины II в Ораниенбауме

Потомки казаков-албазинцев на православной литургии в конце XIX века. Пекин

– Что представляла собой русская диаспора в Китае? Когда она там появилась?

– Россия граничила с Китаем, и постепенно наши первопроходцы осваивали приграничные земли, входя в непосредственный контакт с китайцами. Северная китайская граница и южноамурская российская в конце концов сошлись, в частности, на Амуре, в остроге под названием Албазин. Там русские промышляли пушниной. Еще в середине XVII века казаки строили на Амуре форпосты, а китайцы и маньчжуры, встревоженные подобным соседством, уже тогда хотели их оттуда выжить. В 1685-м они захватили Албазин и угнали казаков-албазинцев в Пекин. С этого и начались наши отношения. Впрочем, это был почетный плен для нескольких десятков казаков: уважая их конфессиональные нужды, маньчжуры даже забрали с собой священника – Максима Леонтьева. Мы знаем этих людей по именам. Со временем там, где они поселились, образовалась православная миссия, затем российское посольство, а впоследствии – посольство СССР. Сейчас это крупнейшее посольство в мире, входящее как таковое в Книгу рекордов Гиннесса, потому что на протяжении нескольких столетий оно было местом жизни всех русских в Пекине. Маньчжурский император выделил албазинцам большое содержание, причислил их к военному сословию, холостых женили на местных китаянках, и, как писали современники, «они ходили по кабакам, бездельничали и вскоре забыли русский язык», но все до последнего сохраняли православие. Во время Боксерского восстания потомки албазинцев стали жертвами страшной резни: женщин, детей, мужчин, стариков жестоко убивали. Сейчас в Китае их насчитывается около 200.

В дальнейшем у нас было несколько соглашений – Нерчинский договор (1689), Кяхтинский договор (1727), Россия и Китай начали торговать, условились о территориях. Правда, окончательно достигли взаимопонимания о спорных землях только в 2005 году.

Миллионка – китайский квартал Владивостока. 1923 год

– Вы упомянули китайскую ксенофобию. А как европейцы относились к китайцам? Японцев, например, Николай II называл макаками… 

– Не могу сказать, чтобы к китайцам исторически проявлялась какая-то враждебность. У Булгакова есть рассказ «Китайская история» про ходю – так называли эмигрантов из Поднебесной, которые в России держали в основном прачечные или занимались другими видами малого бизнеса. Это была достаточно распространенная практика. Много их проживало в крупных городах европейской части императорской России и в Сибири. 

Китайские эмигранты – особая тема. Китайцы самодостаточны, они очень любят свою историю, рефлексируют на тему самих себя; по Конфуцию, все вокруг – варвары: застегиваются не на ту сторону, причесываются не так и так далее. С одной стороны, это великоханьский шовинизм, а с другой – китайская цивилизация сверхпрагматична, в ней нет геройства, жертвенности, романтических идеалов, главное – жить долго, быть здоровым. Китай превыше всего, и в то же время надо жить хорошо – самому, своей семье, своему государству. Поэтому китайцы с незапамятных времен занимались промыслами за рубежом, у них есть институт хуацяо – так называют эмигрантов. 

Хотя территория Китая и значительная, но плодородной земли мало. Чтобы кормиться, надо уезжать в чужие края. При этом они отправляют деньги на родину и не теряют с ней связь. Никто в самом Китае не осуждает покинувших страну. Для китайцев важно не столько гражданство, сколько родина предков, поэтому и потомки эмигрантов, живущие за границей, остаются частью Китая. Везде есть чайна-тауны, вся Юго-Восточная Азия испокон веков заселена ханьцами. И в России они появились в поисках лучшей доли. Только тогда были прачечные, а сейчас они кормят весь мир своей едой, одевают его, продают автомобили и различную технику, ничем не уступающую европейской.