Раскольники после раскола

С XVII века, когда произошел раскол, приверженцы старой веры смогли не только выжить в чужом и часто враждебном окружении, сохранив свои традиции, но и внести неповторимый вклад в историю России и многих других стран

 

Называя старообрядцев «лучшей частью народа», Александр Солженицын писал: «Для них, в то время, не как для нас: вся жизнь была в вере – и вдруг ее меняют… Равнодушным, корыстным ничего не стоит снести, а в ком колотится правда – вот тот не согласился, вот того уничтожали, тот бежал в леса». 

Трагические события XVII века оторвали от русского общества миллионы людей, которым пришлось выбирать одну из трех стратегий выживания. Первая – отстаивать свою правоту и даже бороться за нее с оружием в руках – оказалась несостоятельной перед лицом суровых репрессий государства и церкви. Ее сменила вторая – бегство в недоступные для гонителей места, к дальним рубежам России, а потом и за них. Когда политика власти смягчалась, возобладала третья стратегия – врастание в русское общество, в его торгово-промышленную прослойку, что влекло за собой не только обогащение, но и размывание дедовских обычаев. До сих пор русские старообрядцы ищут баланс между отрезанностью от внешнего мира и неизбежностью участия в его делах и заботах. 

 

Гордость гонимых 

«Точкой невозврата» для старообрядчества обычно считают 1682 год, когда после поражения Стрелецкого бунта приверженцы старой веры окончательно утратили шансы на победу над никонианами и подверглись жестоким преследованиям. Принятые вскоре «Двенадцать статей» царевны Софьи предписывали приводить «расколщиков» к новой вере, а троекратно отказавшихся «покориться» – сжигать живыми в срубах. В ответ на это одни старообрядцы сжигали себя сами, другие искали спасения в бегстве. Часть беглецов обосновалась в заволжских лесах, где на реке Керженец выросло множество их скитов. Часть бежала на Север, в олонецкие и архангельские края. Некоторые устремились на Дон к казакам или на Брянщину, откуда позже перебирались и в Речь Посполитую. 

Петр I при всей своей прогрессивности не был милостив к старообрядцам: отменив в 1716 году «Двенадцать статей», он велел брать с них «всякие платежи вдвое», что тяжелым бременем легло на староверческие общины. Тех, кто отказывался платить подати или укрывался от сборщиков, облагали крупными штрафами либо ссылали на каторгу, а тем, кто «совращал в раскол» прихожан официальной церкви, грозила смертная казнь. При этом льготы получали старообрядцы, развивавшие промышленность – например, на олонецкой реке Выг, где возник крупный центр старой веры. 

Портрет правительницы Софьи Алексеевны. Начало XIX века. «Двенадцать статей» царевны Софьи предписывали приводить старообрядцев к новой вере, а троекратно отказавшихся «покориться» – сжигать живыми в срубах

Новые гонения были в основном инициативой местных церковных иерархов: так, в 1730-х годах нижегородский архиепископ Питирим решил уничтожить Керженские скиты, заставив их обитателей бежать дальше, на Вятку и Урал. Позже один из центров староверов вырос на реке Иргиз близ Саратова: многие переселились туда из Польши после указа Петра III от 29 января 1762 года. Этот император первым встал на защиту старообрядцев, создав условия для их возвращения на родину. Свергнувшая Петра Екатерина II подтвердила его указ, но с оговорками: избежать двойного налогообложения могли только те, кто поселится в необжитых районах. Таким образом прагматичная государыня-матушка осваивала окраины империи, при этом отправляя строптивых староверов подальше с глаз долой. 

Выгорецкие старцы Даниил Викулин, Семен Денисов, Андрей Денисов, Петр Прокопьев. Настенный лист. Конец XVIII – начало XIX века

В царствование Екатерины часть старообрядцев сделала попытку воссоединиться с официальной церковью на условиях сохранения своих обычаев, в том числе двоеперстного крестного знамения. Примирение, главным проводником которого выступал московский митрополит Платон (Левшин), привело к утверждению в 1800 году единоверия – направления в старообрядчестве, примиренного с церковью. Его, однако, по сути не приняли ни церковные верхи, ни старообрядцы, не желавшие подчиняться никонианским епископам. В 1846 году неожиданное решение проблемы отсутствия священства у старообрядцев пришло из Европы: изгнанный турками православный митрополит Боснии Амвросий (Паппа-Георгополи) перешел в старообрядчество, обосновался в буковинском селе Белая Криница (в то время Австрийская империя) и стал назначать оттуда священников и епископов. Там был посвящен в сан и архиепископ Антоний (Шутов), ставший основателем современной Русской православной старообрядческой церкви. Поначалу он навещал свою паству тайно, под видом коммерсанта: при императоре Николае I отношение власти к староверам снова стало резко враждебным. Именно тогда были разгромлены обители на Выге и Иргизе и конфисковано все их имущество. 

Реформы Александра II отразились и на жизни старообрядцев. Их преследования прекратились, а в 1863 году Антоний был избран в Рогожской слободе на святительский престол Москвы, тем самым став главой всех древлеправославных христиан Белокриницкой иерархии в России. За год до этого он подписал «Окружное послание», призывавшее старообрядцев к примирению с официальной церковью. Против этого резко выступили ортодоксы, которые настаивали: никониане – слуги Антихриста, невозможно никакое сближение с ними, никакое изменение старинных обычаев. Недовольные порвали с белокриницким согласием, образовав толк «неокружников». Между тем политика власти в отношении старообрядцев продолжала смягчаться, пока указ Николая II от 17 апреля 1905 года «Об укреплении начал веротерпимости» наконец не объявил их равноправными гражданами империи. По данным переписи населения 1897 года, старую веру в России исповедовало более 2 млн человек. Как водится, эту перепись староверческие радикалы тоже объявили «дьявольской», призывая по прежней привычке бежать от нее в леса. 

 

В поисках священства 

Не меньше гонений старообрядцев беспокоил вопрос о священстве. Как все истинно верующие, они нуждались в регулярном посещении церкви, в исповеди и причастии, однако мало-помалу все храмы были захвачены никонианами. Тех священников, что сохранили верность старой вере, постепенно унесли репрессии или естественная смерть. В результате к концу XVII столетия староверы остались без духовного окормления: некому было ни венчать их, ни крестить, ни отпевать. 

Каждая община выходила из положения по-разному. Где-то (прежде всего на Русском Севере и в Заволжье) роль священников взяли на себя почитаемые старцы или главы семейств, которые и проводили церковные службы. В других местах принимали беглых священников, изгнанных из официальной церкви за недостойное поведение или подкупленных щедрыми посулами. Вскоре между «беглопоповцами» начались споры: можно ли принимать никонианских священников просто так или их следует повторно крестить? По этому поводу в Новгороде состоялось два тайных раскольничьих собора, решивших вообще отказаться от услуг священников. Так родилось беспоповское согласие с центром на реке Выг: сотни старообрядцев жили там под началом киновиархов (старост), соблюдая обеты целомудрия, нищеты и послушания. Первые киновиархи, братья Андрей и Семен Денисовы, создали железные и медные заводы, бумажную фабрику, библиотеки, мастерские, где изготавливались старообрядческие книги и писались иконы. 

Успешное ведение хозяйства требовало отказа от изоляции. Со временем выговские старейшины стали подумывать о разрешении брака и принятия таинств, совершаемых никонианскими священниками. Результатом стали новые расколы: в 1706 году старец Феодосий Васильев порвал с Выговской общиной и основал новое согласие федосеевцев, соблюдавших строгое безбрачие. В 1737-м решение возобновить молитвы за царя вызвало выход из общины последователей старца Филиппа – филипповцев. Так расхождения по любому вопросу приводили к распаду староверов на бесчисленные группы и секты. От филипповцев, например, откололись аароновцы, признававшие гражданский брак, и бегуны (или странники), проповедовавшие постоянное скитание, «бегство от мира». Все эти толки, в свою очередь, дробились снова: достаточно было одного убежденного в своей правоте, талантливого оратора, чтобы вокруг него сплотилась новая секта. Миссионеры, посланные на борьбу с сектами, выбивались из сил в попытках как-то их «каталогизировать» – настолько быстро они появлялись и исчезали. 

Многие, уйдя от старообрядчества, расстались и с православием как таковым. Среди них были как близкие к трезвому протестантизму (духоборы, молокане, субботники), так и те, кто с головой погрузился в опьяняющий мистицизм (хлысты, скопцы, малёванцы и многие другие). Хотя они еще помнили о своих истоках (хлысты, в частности, почитали старопечатные книги и крестились двумя перстами), но отвергали христианского Бога, подменяя его собственными «христами» и «богородицами». И бросались то в крайний аскетизм, доходящий до самооскопления, то в неистовые оргии. Были такие экзотические секты, как дырники (или дыромоляи), которые отвергали иконы и молились дырке, проделанной в стене дома.

Рогожская слобода – один из главных центров русского старообрядчества, резиденция предстоятеля РПСЦ 

«Правильные» старообрядческие направления – поповцы и беспоповцы – относились к сектантам сдержанно-брезгливо (как, впрочем, и друг к другу). Центр первых к концу XVIII века переместился с Иргиза в московскую Рогожскую слободу, а вторых – с Выга на московское же Преображенское кладбище. В строгих церквах беспоповцев (поморского согласия) сохранились и кресты, и иконы, но алтари были пусты, там не служилась литургия. Из всех таинств у них остались лишь крещение и исповедь (а у тех, кто признает брак, еще и венчание), но их совершают миряне. Поповские церкви больше похожи на официальные, но и между ними есть различия. Часть поповцев принадлежит к Белокриницкой иерархии, часть – к единоверческой, а некоторые, не желая признавать «австрийских» епископов, создали собственные согласия – часовенное, лужковское, новозыбковское и т. д. Можно только удивляться, что после всех этих расколов и распрей большинство старообрядцев сохранило искреннюю веру 300-летней давности. 

Отшельница из семьи староверов Агафья Лыкова листает книгу, доставшуюся ей от родителей

На пяти континентах 

В своем центробежном движении староверы не просто спасались от гонений, но и искали место, где сохранилась нетронутой истинная православная церковь. Плохо зная географию, они видели его то в Иерусалиме, то в Вавилоне, то в загадочном Беловодье, сказы о котором широко разошлись по России в XVIII веке. Старообрядец по имени Марк будто бы пересек всю Сибирь и нашел за пустыней Гоби на «белых водах» сорок русских церквей, управляемых патриархом-сирийцем. Туда устремились многочисленные странники: один из них, монах Симеон, заплутав, добрел до Эфиопии, другие отправились в Индию, но большинство искало Беловодье на Алтае и к востоку от него. В 1898 году три уральских казака добрались в своих поисках до Японии, однако вернулись ни с чем. 

Не найдя своей земли обетованной, старообрядцы селились там, где можно было свободно исповедовать веру предков – даже ценой упорного труда и опасности для жизни. Их тягу к свободе использовала царская власть, позволявшая им заселять неосвоенные окраины империи. Много старообрядцев было среди казаков – донских, кубанских, уральских, а казаки-некрасовцы сохранили старый уклад даже в Турции, где провели более 200 лет после подавления восстания под руководством Кондратия Булавина (1707–1708). Присоединив некоторые земли Речи Посполитой, Екатерина II выселила оттуда в Забайкалье до 80 тыс. староверов – так называемых «семейских», которые не только занимались земледелием, но и разводили скот, добывали золото, а заодно охраняли далекие восточные границы. Уже в XIX столетии старообрядцы-беспоповцы поселились в среднеазиатском Семиречье, а духоборы и молокане – в Закавказье. 

В тот период основные старообрядческие согласия смогли кое-как ужиться с властью, но гонения на секты продолжались. Из-за этого за границу – главным образом в США и Канаду – уехали многие молокане, пятидесятники, духоборы (известна роль Льва Толстого в переселении последних). После революции из России хлынули новые потоки переселенцев: «часовенные» с Алтая бежали в китайский Синьцзян, а «семейские» – в Маньчжурию. Когда и Китай в конце 1940-х годов стал коммунистическим, они устремились дальше – в Австралию, Новую Зеландию, Аргентину. Сегодня селения староверов остались в бразильских джунглях Мату-Гросу, в пампасах Патагонии и Уругвая. Они по-прежнему живут большими семьями по 50–100 человек, носят русские рубахи и сарафаны, успешно ведут сельское хозяйство с использованием современной техники, удобрений, химикатов. Иногда заключают браки с местными, но только если те принимают их веру. У них свои церкви и школы, где русский и церковнославянский преподаются наравне с португальским и испанским. 

В Латинской Америке, Австралии, Канаде многие старообрядцы входят в деловую элиту, их уважают как честных людей и надежных партнеров. Они держатся вдали от мегаполисов с их соблазнами, предпочитая жить в своих общинах. В Европе приверженцев старой веры осталось мало – разве что в Польше, Болгарии и Румынии, где продолжает существовать Белокриницкая митрополия. Зато недавно старообрядцы неожиданно появились в Африке, причем это не русские эмигранты, а местные жители. Учившийся в свое время в Ленинградской духовной семинарии угандиец Иоаким Чиимба увлекся там старообрядчеством и в 2013 году основал у себя на родине общину, в которой сегодня состоит до 150 человек. Африка стала пятым континентом, где компактно проживают староверы. 

 

Скопидомы и меценаты 

Предприимчивость старообрядцев в полной мере проявилась в России, когда либеральные реформы Александра II позволили им свободно заниматься торговлей и промышленностью. Именно в этих сферах последователи старой веры оказались особенно успешны: они работали до седьмого пота, не предавались пьянству и разгулу, а главное – всегда были честны не только со своими, но и со всеми деловыми партнерами. Правда, и сами обмана не прощали, демонстрируя в делах истинно капиталистическую безжалостность. Немаловажно то, что если у других крестьян не было подъемного капитала, то староверы получали его от своей общины, чтобы, разбогатев, ей помогать. Поэтому деньги не разбазаривались на шикарную жизнь, а всегда вкладывались в дело. 

Представители всех четырех ветвей известного старообрядческого рода купцов и промышленников Морозовых. Начало 1860-х годов

Вряд ли случайно Москва стала центром не только старообрядческой жизни, но и крупной промышленности. К концу XIX века староверы фактически монополизировали (как здесь, так и по всей Центральной России) производство ткани, изготовление посуды, торговлю хлебом и лесом. Им принадлежали железные дороги, судоходство на Волге, нефтяные прииски на Каспии, при их активном участии проводились ярмарки и промышленные выставки. Старую веру исповедовали знаменитые купеческие семьи – Морозовы, Кокоревы, Прохоровы, Третьяковы, Щукины, Рябушинские. Последние, начав карьеру с торговли домотканым ситцем, завершили ее созданием первого в мире института самолетостроения и строительством в Москве автомобильного завода (позже известного как ЗИЛ). Старообрядцы, которых часто считают замшелыми консерваторами, первыми внедряли технические новшества – это тоже помогало их успеху. 

Отличались они и другим: богатство никогда не было для них самоцелью. Староверы хорошо помнили слова Христа: «Собирайте себе сокровища на небе, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше». Поэтому они щедрее остальных тратили заработанные средства на благотворительность – больницы, сиротские приюты, школы и издательства. Богатейший московский купец Козьма Солдатёнков был не только прихожанином рогожских храмов, но и крупным книгоиздателем, собирателем картин и икон, строителем бесплатной больницы – ныне Боткинской (кстати, купцы-чаеторговцы Боткины также были староверами, прежде чем для удобства примкнуть к официальной церкви, – таких тоже было немало). Крупнейшие коллекции произведений искусства оставили потомкам представители купеческих семей Морозовых, Щукиных, Третьяковых, причем собирали они не иконы старого письма, а самый что ни на есть модерн, да еще и щедро помогали неимущим непризнанным художникам. 

Больница имени Козьмы Солдатёнкова (ныне Боткинская) на Ходынском поле. 1910-е годы

Предстоятель Русской православной старообрядческой церкви Корнилий и патриарх Московский и всея Руси Кирилл

Удивлявшая многих тяга старообрядцев к новизне проявлялась и в политике – быть может, потому, что они издавна недолюбливали царскую власть. Выходцы из староверов Павел Рябушинский, Александр Гучков, Александр Коновалов стали видными деятелями умеренно оппозиционных партий вроде октябристов, а съезды разных старообрядческих согласий в один голос требовали от единоверцев «объединиться на борьбу за право и свободу совести». Были и те, кто примкнул к революционным партиям, при этом отказавшись, конечно же, от веры в Бога. Их сближала с большевиками ненависть к царизму, недаром поэт Николай Клюев (тоже потомок староверов) писал: «Есть в Ленине керженский дух, / Игуменский окрик в декретах». Но, окрепнув, советская власть быстро разобралась с временными попутчиками-старообрядцами. В рамках борьбы с религией почти все их общины были разогнаны, священники и епископы репрессированы, храмы закрыты. От новых гонений многие по привычке скрывались в лесах – как семейство Лыковых, которых геологи лишь в 1978 году обнаружили в сибирской тайге. 

Это не помешало большинству старообрядческих согласий занять в начале Великой Отечественной войны активную патриотическую позицию. Только что ставший (после отбытия лагерного срока) московским архиепископом Иринарх (Парфенов) призвал всех староверов на защиту Родины. Они героически сражались на фронте, вступали в партизанские отряды, жертвовали средства в Фонд обороны. На оккупированной территории приверженцы старой веры, по признанию чиновников Совета по делам религий, были «на 90% враждебны немцам». Правда, встречались и те, кто, затаив обиду на власть, пошел в коллаборационисты. Так, в ленинградском селе Лампово, одном из центров федосеевцев, был создан отряд для борьбы с партизанами. В населенных староверами деревнях вокруг Полоцка возникла «республика Зуева», глава которой Михаил Зуев усердно помогал гитлеровцам, а потом бежал с ними на Запад. И тем не менее большинство старообрядцев поднялось на борьбу с врагом, заявляя: «Хотя советская власть и плохая, но все же наша». 

В состоянии неустойчивого мира с государством старообрядческие согласия дожили до конца советской эпохи, когда получили полную религиозную свободу. В наши дни, по некоторым статистическим данным, в России проживает около 400 тыс. старообрядцев, хотя, по их собственному мнению, эта цифра сильно занижена. В 2018 году было зарегистрировано 379 староверческих организаций, в том числе 112 – Русской православной старообрядческой церкви (белокриницкое согласие), 45 – Русской древлеправославной церкви (поповцы-новозыбковцы), 11 – Древлеправославной поморской церкви и 12 – федосеевского согласия (беспоповцы). На самом деле беспоповских общин гораздо больше, но многие из них по-прежнему избегают регистрации и вообще слишком тесного общения с властью. 

Впрочем, власть в последние годы относится к староверам вполне дружелюбно – как и церковные структуры. В 2000 году Русская православная церковь за границей устами своих иерархов принесла им покаяние за «прегрешения, причиненные ненавистью». У старообрядчества позади долгий путь, по которому можно судить, что оно способно сохранить себя и найти вместе со всей Россией дорогу в будущее.

 

Что почитать? 

Кожурин К.Я. Повседневная жизнь старообрядцев. М., 2014 

Урушев Д.А. Русское старообрядчество: традиции, история, культура. М., 2016 

 

Лента времени 

1654 год 

Церковный собор в Москве, положивший начало реформам патриарха Никона и царя Алексея Михайловича. 

1666 год 

Низложение Никона церковным судом. 

1666–1667 годы 

Большой Московский собор, утвердивший новые обряды и предавший анафеме сторонников старой веры. 

1681–1682 годы 

Церковный собор, призвавший к физическому уничтожению старообрядцев. 

 

14 апреля 1682 года 

Казнь в Пустозерске протопопа Аввакума и трех его соратников. 

 

Июль 1682 года 

«Спор о вере» в Кремле, казнь сторонника старой веры Никиты Пустосвята. 

 

7 апреля 1685 года 

Принятие «Двенадцати статей» царевны Софьи, предоставлявших старообрядцам выбор – переход в новую веру или смерть. 

 

1694 год 

Основание Выговской пустыни – центра старообрядцев-беспоповцев на Русском Севере. 

 

1706 год 

Основание федосеевского согласия старообрядцев. 

1716 год 

Отмена Петром I «Двенадцати статей» и наложение на старообрядцев двойных податей. 

1737 год 

Основание филипповского согласия старообрядцев. 

 

1762 год 

Издание указа Петра III, создавшего условия для возвращения бежавших от гонений старообрядцев на родину. 

 

1771 год 

Создание в Москве беспоповской общины старообрядцев на Преображенском кладбище и поповской – в Рогожской слободе. 

 

1800 год 

Учреждение единоверия, примирившего часть старообрядцев с официальной церковью. 

 

1846 год 

Появление первого старообрядческого митрополита Амвросия (Паппа-Георгополи), основавшего Белокриницкую иерархию. 

 

1863 год 

Избрание старообрядческого архиепископа Московского и всея Руси Антония (Шутова). 

 

17 апреля 1905 года 

Издание указа «Об укреплении начал веротерпимости» Николая II, отменившего ограничения прав старообрядцев. 

 

1909 год 

Первый Всероссийский собор поморского (беспоповского) согласия. 

 

1941 год 

Возрождение после гонений старообрядческой иерархии во главе с архиепископом Московским и всея Руси Иринархом (Парфеновым). 

2000 год 

Покаяние Архиерейского собора Русской православной церкви за границей перед старообрядцами за «прегрешения, причиненные ненавистью». 

Фото: FINE ART IMAGES/LEGION-MEDIA, ГМИР, LEGION-MEDIA, РИА Новости, С. ВЛАСОВ, О. ВАРОВ/ПРЕСС-СЛУЖБА ПАТРИАРХА МОСКОВСКОГО И ВСЕЯ РУСИ