Другой Охотный Ряд

*иллюстрации предоставлены Музеем архитектуры им. А.В. Щусева (если не указан другой источник)

За привычным обликом Охотного Ряда с гостиницей «Москва» и зданием Государственной думы уже никак не угадать уникального архитектурного ансамбля дореволюционной московской улицы. Кто сейчас вспомнит шедевры русского зодчества – церковь Параскевы Пятницы и палаты Голицына и Троекурова, определявшие облик Охотного Ряда до конца 20-х годов прошлого века?

Вид Охотного Ряда от Театральной площади. Литография по рисунку Дица. Середина XIX века

Новые власти послереволюционной Москвы не сразу добрались до Охотного Ряда. Однако, задавшись целью преобразить столицу, они не могли пройти мимо одного «культового здания» и двух «старых развалин», притулившихся в самом центре Первопрестольной…

Шедевры на задворках

В 1925 году в октябрьском номере журнала «Строительство Москвы» была опубликована статья директора Центральных государственных реставрационных мастерских, художника и искусствоведа Игоря Грабаря. Он с болью писал о памятниках Охотного Ряда, сетуя на то, что один из самых выразительных архитектурных ансамблей столицы – церковь Параскевы Пятницы и палаты Василия Васильевича Голицына и Ивана Борисовича Троекурова – сегодня не привлекает ничьих взоров, все здесь напоминает задворки, «позорные для мирового города». Статья сопровождалась рисунками известного реставратора и архитектора, автора великолепных реконструкций Дмитрия Сухова.

Правда, московские обыватели никак не могли взять в толк, почему ничем, на их взгляд, не примечательные дома, расположенные позади всем знакомой церкви Параскевы в Охотном Ряду, названы в статье редкими гражданскими сооружениями допетровской эпохи. В палатах Голицына еще до революции помещались рыбокоптильня и извозчичий двор, а в доме Троекурова – трактир и птичья бойня. Теперь же оба этих невзрачных здания были «заняты под жилье мелкими жильцами» и, как писал Грабарь, вызывали ассоциации с «окраинами города или провинциальным захолустьем».

Да что там обыватели! Даже историки архитектуры и знатоки Москвы не уделяли должного внимания этим сооружениям. Так, в одном из лучших путеводителей по городу, изданном в 1913 году под редакцией И.П. Машкова, ошибочно сообщалось, что знаменитый в свое время дом князя Голицына «не уцелел». Лишь в книге «По Москве», вышедшей в 1917-м, палатам Голицына была посвящена целая страница.

Впервые судьбой этих архитектурных памятников всерьез заинтересовались в 1918 году Музейный отдел Наркомпроса и Комиссия «Старая Москва». Через несколько лет, в 1923-м, обследовав оба строения, «старые москвичи» констатировали их плачевное состояние.

К тому моменту один из флигелей XVIII века на бывшем дворе Троекурова был уже снесен ради расширения территории Дома союзов (прежде здания Дворянского собрания), расположенного на углу Охотного Ряда и Большой Дмитровки.

Буря и натиск

В 1925 году над Охотным Рядом нависла угроза: возник грандиозный проект возведения здания Госбанка, в связи с чем собирались снести почти всю старую застройку, за исключением Дома союзов.

Решение чиновников Госплана о сносе памятников вызвало тогда бурю протестов. С письмами в защиту архитектурного ансамбля Охотного Ряда к правительству обратились Постоянная историческая комиссия АН СССР (академик С.Ф. Платонов), Российская академия истории материальной культуры (академик Н.Я. Марр) и Московское архитектурное общество.

Снос квартала на Моховой улице. Строится гостиница «Москва». 1934 год

Центральные государственные реставрационные мастерские (ЦГРМ) спешно начали проводить архитектурно-археологическое исследование древних охотнорядских памятников. Оказалось, что под более поздней штукатуркой, в частности, палат Голицына сохранились первоначальные декоративные элементы фасада: карнизы, наличники и колонки.

В борьбу за сохранение церкви Параскевы Пятницы и палат Голицына и Троекурова активно включились архитектор-реставратор Петр Барановский и сотрудник Отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины Наркомпроса Николай Левинсон. На заседании строительной секции Госплана они заявили, что по отношению к памятникам Охотного Ряда «не только недопустимы сломка или застройка, но, напротив, культурной задачей современности должно быть освобождение указанных памятников от безобразного их использования… освобождение от наслоений и выявление всех их вместе в должном виде – с назначением для общественных целей».

Современный вид Охотного Ряда определили гостиница «Москва» и здание СТО СССР (ныне здание Госдумы РФ). 1955 год (ФОТОХРОНИКА ТАСС)

Высказывались конкретные варианты спасения охотнорядских памятников. Предполагалось, например, не только отреставрировать палаты и церковь, удалив, как отмечал Игорь Грабарь, «мешающие наросты, облепившие со всех сторон усадьбы Голицына и Троекурова», но и «разбить здесь сквер с чудесной, единственной архитектурной перспективой» (проект выполнил Дмитрий Сухов).

Это позволило бы, писали тогда, причислить весь ансамбль «к числу замечательнейших исторических достопримечательностей города, составляющих в то же время в высшей степени живописную и исключительную на общем фоне современных построек картину».

Отстаивая уникальные сооружения, Московское архитектурное общество ссылалось на проект благоустройства городских территорий и сохранения историко-архитектурного наследия, предусмотренный планом «Новая Москва». Академик архитектуры Алексей Щусев, под чьим руководством и был разработан этот план, лично обращался к заведующей Музейным отделом Наркомпроса Наталье Седовой – супруге одного из вождей революции Льва Троцкого.

Вид Охотного Ряда с церковью Параскевы Пятницы. Конец 1920-х годов

Подытоживая свою докладную записку о защите памятников, Щусев восклицал:

«А мечтатели думали об ином. Мы думали, что созидательный дух революции отделит красоту от уродства и красоту защитит».

В конце концов Охотный Ряд удалось тогда отстоять. Более того, в 1926–1927 годах на проведение там ремонтно-реставрационных работ было выделено 2 тыс. рублей. Вместе с Барановским участие в восстановлении палат Голицына и Троекурова принимали архитекторы-реставраторы П.С. Касаткин, Ф.И. Столпников, Н.А. Пустоханов и другие.

Вид Охотного Ряда с палатами Голицына (в глубине слева) и палатами Троекурова (справа). Конец 1920-х годов

Как ни удивительно, но даже Моссовет, с учетом отсутствия средств на решение острого жилищного кризиса в городе, посчитал постройку здания Госбанка «политически недопустимой» и стараниями Музейного отдела Наркомпроса вынужден был отнести дом Голицына к разряду памятников высшей категории.

Однако это не способствовало его защите: в старинных палатах по-прежнему, как и до революции, располагалась рыбокоптильня, а в исторических подвалах, забитых льдом, хранил свой товар ближайший гастроном, вследствие чего, как фиксируют документы того времени, «вода просачивалась и подмывала фундамент стен и сводов всего строения, ускоряя тем самым его разрушение».

Палаты князя Голицына

Палаты Василия Васильевича Голицына (1643–1714) – фаворита царевны Софьи Алексеевны, «дворцового воеводы и оберегателя царственной большой печати», образованнейшего человека своего времени – поражали роскошной архитектурой и богатой отделкой интерьеров. Иностранцы считали этот дом «одним из великолепнейших в Европе» (так о палатах Голицына отзывался французский посол де Невилль). Возведенные в 1680-х годах хоромы были покрыты отдельными «кровками», чем напоминали Коломенский дворец. Некоторые кровли были золоченые. Особенно выделялись медный шатер над Большой столовой палатой и завершение Шатровой палаты, имевшей «в трех поясех 24 окна». Изысканный облик палат дополняли нарядное крыльцо с круглой лестницей, открытое гульбище и необычайно сложная кирпичная декорация фасадов. После ареста князя, последовавшего за подавлением Стрелецкого бунта и падением царевны Софьи, 53 комнаты дома Голицына были описаны в «Розыскных делах о Федоре Шакловитом и его сообщниках». В документах досконально перечисляются и оцениваются картины, немецкие географические карты в золоченых рамах, предметы мебели, ковры, зеркала, драгоценные часы, музыкальные инструменты. В палатах Голицына имелись термометры художественной работы, «трубка свертная окозрительная» и прочие редкости. Потолок Большой столовой палаты украшал расписной холст с золотым солнцем, вокруг которого были изображены «беги небесные с зодиями и с планеты», а также серебряный «месяц в лучах» и 20 клейм с «пророческими лицами». После ссылки князя Голицына его двор в Охотном Ряду был жалован сыновьям грузинского царя Александру и Матвею Арчиловичам. По имени внука Арчила Бакара Вахтанговича и его потомков палаты стали называть Бакаровым домом. Здание неоднократно горело, перестраивалось и в конце концов потеряло свой великолепный наружный декор. В связи с реконструкцией центра Москвы палаты были снесены в 1930-х годах.

Палаты Голицына в Охотном Ряду в XVII веке. Реконструкция Д.П. Сухова. 1936 год

Гибель Параскевы Пятницы

Самым слабым звеном архитектурного ансамбля оказалась церковь Параскевы Пятницы. В 1928 году, на волне активной антирелигиозной кампании, Моссовет постановил ее разобрать, руководствуясь желанием расширить проезжую часть улицы. По заданию ЦГРМ Петр Барановский исследовал этот памятник.

Раскрывая фрагменты внешнего убранства церкви, реставратор обнаружил под толстым слоем штукатурки яркие изразцы с растительным орнаментом, которыми были сплошь облицованы барабаны глав и оконные наличники.

В старинных палатах князя Голицына располагалась рыбокоптильня, а в исторических подвалах, забитых льдом, хранил свой товар ближайший гастроном

Это стало настоящей научной сенсацией! «Замечательная майоликово-изразцовая наружная облицовка, совершенно исключительная и нигде не повторяемая», как оказалось, была выполнена в мастерской Новоиерусалимского монастыря. По мнению известного московского краеведа П.Н. Миллера и историка Б.Б. Веселовского, потеря «этого единственного в своем роде сооружения представляла бы слишком большую утрату для истории древнерусского строительства».

За спасение храма боролись авторитетные научные организации и крупные ученые, знаменитые архитекторы, реставраторы, художники, искусствоведы, историки-краеведы. Не остались в стороне и студенты этнологического факультета МГУ. Слушатели отделения истории изобразительного искусства просили сохранить церковь и палаты, поскольку эти объекты были включены в учебную программу «для познания стиля русской архитектуры».

Палаты Троекурова во время реставрации. Конец 1920-х годов

В одном из обращений к властям предлагалось использовать храм Параскевы Пятницы в сугубо практических целях:

«В верхнем этаже оно [здание. – Т. Д.] очень светлое и высокое и легко может быть приспособлено для выставок, конторского учреждения, справочного бюро и т. п.». Ассоциация художников революционной России (АХРР) – самое многочисленное и успешное творческое объединение того времени – просила, в свою очередь, передать здание церкви ей для организации там работы ахрровских курсов и ОХСа (Общества художников-самоучек). Центральные государственные реставрационные мастерские предложили проект восстановления церкви в ее «великолепных первоначальных формах».

Увы, органы власти попросту игнорировали все эти просьбы и предложения, хотя, как писал историк и москвовед В.Ф. Козлов, «казалось бы, совершенно новые обстоятельства, выяснившие исключительное значение здания церкви, решительные требования ученых-специалистов в защиту памятника выглядели серьезным основанием для пересмотра и отмены Моссоветом решения о сносе».

Интерьер церкви Параскевы Пятницы. 1920-е годы

Сам нарком просвещения Анатолий Луначарский утверждал, что «будет сделана непоправимая ошибка, за которую нас осудит история», и обращался к «всероссийскому старосте» М.И. Калинину с ходатайством о назначении специальной комиссии для решения вопроса о судьбе памятников Охотного Ряда. И что самое интересное, при Главнауке была создана Особая комиссия по научному обследованию и фиксации памятников, в которую вошли академики М.М. Богословский, Ю.В. Готье и другие. Однако намеченный ею план работы осуществить не удалось.

21 мая 1928 года ВЦИК утвердил постановление Моссовета о сносе церкви Параскевы Пятницы и предложил Наркомпросу приостановить ремонтно-реставрационные работы в палатах Голицына и Троекурова, что и было сделано.

Восстановление этих памятников, на которое с 1925 года израсходовали 4400 рублей, было свернуто, и все силы реставраторы бросили на обследование и раскрытие деталей церкви. По замечанию Барановского, работы «приходилось вести безумным темпом ввиду спешности производимой ломки». Ученые и рабочие, сменяя друг друга, трудились на лесах ежедневно, а последние четыре дня перед сносом храма работали буквально сутки напролет.

Вид из арки палат Голицына на церковь Параскевы Пятницы в Охотном Ряду и Кремль в XVII веке. Реконструкция Д.П. Сухова. 1925 год

В ночь на 27 июня 1928 года бригада Московского коммунального хозяйства обрушила три боковых главы церкви, причем, согласно документам того времени, «все керамические облицовки барабанов глав оказались побитыми в мелкие осколки и валялись, перемешанные со щебнем, на крыше здания».

В ночь на 29 июня были разломаны междуэтажные своды, после чего коммунальщики обвалили внутрь здания центральную главу. Известно, что при этом «ни один изразец не был вынут и сохранен, работники Главнауки к изъятию ценных частей допущены не были».

Охотный Ряд. Проект реконструкции Д.П. Сухова. Вариант. 1928 год

Через несколько дней реставраторам удалось отыскать среди обломков несколько относительно целых изразцов, а из некоторых даже сложить наличник. Все это Петр Барановский вывез в основанный им музей в Коломенском, где он был директором: там изразцы хранятся и поныне. Обмерные чертежи Барановского и его коллег-реставраторов находятся в Музее архитектуры имени А.В. Щусева.

Церковь Параскевы Пятницы

Построенная Василием Васильевичем Голицыным в 1687 году церковь Параскевы Пятницы была соединена с его палатами галереей: она служила семейству князя домовым храмом. Верхний главный ее престол был посвящен Воскресению Словущему.В 1732 году А.И. Троекуровым в нижнем храме был устроен придел во имя Николая Чудотворца. Необычный облик церкви (особая конструкция ее верхней части, оригинальная постановка глав) выдавали влияние украинской архитектуры, через которую западноевропейские веяния проникали в Московское государство.В 1757 году дирекция Московского университета хлопотала о том, чтобы ему была передана церковь Параскевы, поскольку оба храма – и верхний, и нижний – были «почти пусты и церковными украшениями весьма небогаты», однако священнослужители и причт, в то время получавшие содержание от грузинских князей, выразили протест. В церкви были захоронены многие представители грузинской знати, что роднило храм с другими московскими грузинскими некрополями: нижним Сретенским храмом Большого собора Донского монастыря и церковью в селе Всехсвятском (ныне это район Сокола).По планам регулирования Москвы 1775 года предполагалось обустроить на месте Охотного Ряда площадь, ради чего разобрали колокольню церкви Параскевы Пятницы. Сам же храм, «крепкий во всех частях и благообразный», уцелел благодаря заступничеству московского митрополита Платона. Взамен снесенной новая колокольня была пристроена к церкви только в 1793 году.Церковь Параскевы особо почиталась в Москве как первый памятник русской воинской славы, поднявшейся на небывалую высоту во время наполеоновского нашествия. Вскоре после войны в храме появилось 14 икон с изображением святых, чьи праздники приходились на даты главных сражений 1812–1814 годов.А в 1815-м в честь Александра I и его сестры, великой княгини Екатерины Павловны, наверху были устроены приделы, освященные во имя Александра Невского и великомученицы Екатерины. Храм был известен и тем, что в нем ежегодно 19 февраля совершали благодарственный молебен в память отмены крепостного права. В 1876 году церковь была обновлена по проекту архитектора Н.Н. Васильева, а в 1877-м в ней появился придел Иоанна Воина. Храм был снесен в 1928 году.

Палаты боярина Троекурова

С богатством дома Голицына соперничали палаты Ивана Борисовича Троекурова (1633–1703) – видного государственного деятеля, сподвижника Петра I, который не раз бывал у Троекурова в его хоромах в Охотном Ряду. Троекуров с 1689 года возглавлял Стрелецкий приказ, который после ликвидации в 1699-м Земского приказа ведал благоустройством Москвы и некоторых других городов. Палаты Троекурова, сначала двухэтажные, располагались за церковью Параскевы Пятницы, их возвели в 1689 году на белокаменных подклетах XVI века. В 1691 году был надстроен третий этаж в камне, по словам Игоря Грабаря, «в пику Голицыну, стараясь перещеголять его в великолепии и роскоши», хотя сосед и соперник Троекурова князь Голицын в то время был уже в опале. Палаты Троекурова, подобно другим богатым московским домам XVII века, отличали гульбище по всему периметру здания и пышные белокаменные наличники высокого парадного этажа – яркий пример стиля московского барокко.

Палаты Троекурова. Продольный разрез. Обмерный чертеж ЦГРМ. Конец 1920-х – начало 1930-х годов

Задать масштаб проспекту

Весной 1931 года столицу опять взбудоражили слухи о сносе исторических зданий в Охотном Ряду. Одновременно были объявлены конкурсы на проект гостиницы Моссовета (позже получившей название «Москва») и гостиницы «Интурист».

Последнюю предполагалось возвести как раз там, где еще недавно стояла церковь Параскевы Пятницы. Потом на этом пафосном месте в центре Москвы собирались построить грандиозный Дворец Советов (местоположение лоббировал архитектор Борис Иофан, автор знаменитого неосуществленного проекта Дворца Советов), но власти предпочли ради столь великого здания уничтожить храм Христа Спасителя.

Здание СТО в Охотном Ряду. Неосуществленный конкурсный проект А.В. Щусева. Вариант. 1933 год

В борьбе за престижный участок земли в центре города победили Совет народных комиссаров и Совет труда и обороны (СТО). Огромный дом Совнаркома и СТО СССР вкупе с помпезным зданием гостиницы Моссовета должны были задать масштаб проспекту, который бы вел по прямой через Охотный Ряд, Манежную площадь, Моховую улицу и Волхонку к Дворцу Советов. При этом палаты князя Голицына снова стали досадной помехой, и ее надо было устранить.

Как ни сопротивлялись представители ЦГРМ, Российской академии истории материальной культуры и, между прочим, Общества историков-марксистов при Коммунистической академии, как ни боролись за сохранение оставшихся в Охотном Ряду памятников, вопрос о сносе палат Голицына пересмотру не подлежал – он считался решенным.

Здание СТО в Охотном Ряду. Неосуществленный конкурсный проект А.А., В.А. и Л.А. Весниных. 1933 год

Не помогло и идеологическое обоснование, к которому прибегли защитники истории: древние строения, писали они, «являются редчайшими, единственными художественными документами при изучении классовой борьбы народов СССР», а реставрация домов и устройство скверов вокруг них могли бы дать «трудящимся г. Москвы полную и единственную картину московского гражданского зодчества и быта XVII столетия в резком контрасте с мощью и силой социалистического строительства».

Все было тщетно. Инженерно-строительный отдел ОГПУ (!) начал разборку палат Голицына.

В конкурсе на проект здания Совнаркома и СТО СССР приняли участие известнейшие советские архитекторы – братья Веснины, Алексей Щусев. Проект элегантного, «воздушного» строения, представленный Весниными, был отвергнут, видимо, потому, что тут усматривалось несоответствие «новому тяжеловесно-статичному образу правительственного здания». Заказ вне конкурса получил архитектор Аркадий Лангман. Его проект, разработанный при участии С.В. Сергиевского и Н.В. Мезьера и предполагавший решение в стилистике современной неоклассики, и был осуществлен.

Согласно одной из версий, уличные фасады главного правительственного здания страны были облицованы плитами, снятыми с храма Христа Спасителя перед взрывом и сохраненными на складе в Лужниках, а покрывающая дворовый фасад зернистая каменная штукатурка трех тонов сделана из материалов со снесенных памятников архитектуры, возможно, и охотнорядских…

Позже в этом здании размещался Госплан, ныне – Государственная дума Российской Федерации (Охотный Ряд, 1). Сегодня из всех строений одного из самых выразительных архитектурных ансамблей Москвы сохранились лишь палаты Троекурова, но и они оказались затерянными где-то в глубине между Домом союзов и зданием Думы.

Подойти к ним нельзя, можно только посмотреть на ветхое строение через забор из Георгиевского переулка. Вид палат, к сожалению, в наши дни ничуть не лучше, чем был сто лет назад.

Татьяна Дудина, заведующая отделом Музея архитектуры им. А.В. Щусева

ЧТО ПОЧИТАТЬ?

Козлов В., Седельников В. Конец Охотного Ряда // Архитектура и строительство Москвы. 1990. № 4. С. 24–28, 32

Вульфина Л.Б., Дудина Т.А. Москва как место проживания. Дмитрий Петрович Сухов. Архитектор. Реставратор. Художник. М., 2014. С. 162–167