Революционеры на обочине

* При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии c распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании конкурса, проведенного Общероссийской общественной организацией «Российский союз ректоров».

Среди множества документов из личного фонда Керенского, хранящихся в Государственном архиве РФ, есть большой портрет бывшего главы Временного правительства. На картине, написанной в 1923 году, запечатлен усталый, без былого лоска, кажущийся пожилым близорукий человек с книгой в руках.

Портрет А.Ф. Керенского. Худ. С.А. Мако. 1923 (Фото: ALAMY/ТАСС)

Картина оказалась в архиве (тогда он назывался ЦГАОР – Центральный государственный архив Октябрьской революции) в 1946 году. Она попала туда из Русского культурно-исторического музея в Праге. Почти семь десятилетий полотно не извлекалось из хранилища, пока в 2011-м в Государственном историческом музее не начали готовить выставку «Избранники Клио. Перед судом истории», на которой решено было представить произведения, посвященные знаковым персонам прошлого. Именно тогда заграничный портрет Александра Керенского впервые стал достоянием широкой публики. Но кто и при каких обстоятельствах его написал?

Некто Сергей Мако

На обороте холста, если очень тщательно его рассматривать, можно прочитать автограф художника: «Сергей Мако…». Поэтому долгие годы автором картины считался Сергей Маковский (1877–1962). Однако совсем недавно эту атрибуцию пришлось пересмотреть.

Дело в том, что Сергей Маковский, будучи сыном известного художника Константина Маковского (1839–1915) и племянником еще более знаменитого живописца-передвижника Владимира Маковского (1846–1920), сам в руки кисть не брал и прославился исключительно как поэт, художественный критик, теоретик искусства, мемуарист. Однажды блистательный портретист Юрий Анненков спросил Сергея Константиновича, почему тот не последовал примеру отца и дяди и не сделался живописцем. «Отличавшийся весьма тонким остроумием, Маковский тотчас же ответил мне с иронической улыбкой, – вспоминал Анненков, – что когда три художника носят одну и ту же фамилию, то никто, кроме специалистов, не может разобрать – или запомнить, – кем именно из них написана та или иная картина».

Так кто же тогда автор портрета Керенского 1923 года? Кто этот загадочный Сергей Мако? Поиск привел к неожиданному результату. В одном из справочников сохранились сведения о русском художнике австрийского происхождения Иосифе (Эдуарде) Мако, в конце XIX века переехавшем в Томск. Его сын Александр и внук Сергей также были живописцами. Сергей, после революции ставший Сержем, поскольку ему пришлось покинуть Россию, путешествовал по Европе и довольно долго жил в Праге, где его работы пользовались успехом и где он принял живейшее участие в жизни эмигрантской общины и основал художественное объединение «Скифы». В материалах об истории создания картинной галереи Русского культурно-исторического музея в Праге обнаружились данные, что Серж Мако передал в дар еще только формировавшейся коллекции три портрета – Александра Керенского, Екатерины Брешко-Брешковской и Григория Мусатова, а также несколько рисунков к рассказам Михаила Зощенко и Исаака Бабеля. Более того, произведения Мако стали первыми в собрании музея.

Выяснилось, что портрет Керенского кисти Мако был парным: вместе с ним художник написал и портрет заказчицы этой работы – известной революционерки Екатерины Константиновны Брешко-Брешковской (1844–1934). Вторая картина сегодня тоже хранится в Государственном архиве РФ, но в личном фонде Брешко-Брешковской: полотно с ее изображением попало в ЦГАОР из Праги точно так же, как и портрет Керенского. Холст подписан еще более лаконично: «С. Мак…», в связи с чем на протяжении десятилетий картина числилась как работа с неустановленным авторством. С 1946 года, то есть с момента переезда в Москву, и до последнего времени полотно, на котором запечатлена «бабушка русской революции», как еще при жизни прозвали Брешко-Брешковскую, практически не извлекалось на свет и, судя по листу использования, не привлекало внимания исследователей. В наши дни эта картина, когда-то варварски содранная с подрамника, с осыпающейся краской и свернутая в рулон, находится в крайне плохом состоянии.

Что же касается установленного теперь автора этих работ – Сергея Мако, родившегося в 1885 году в Санкт-Петербурге, то большую часть жизни он провел во Франции, неоднократно выставлялся в Париже, Лондоне, Марселе и других европейских городах. В Ницце Мако открыл свою художественную школу. Его картины и рисунки, созданные в разных жанрах и отличающиеся необычной экспрессивной манерой, до сих пор встречаются на аукционах. Умер он в небольшом городке на Лазурном Берегу в 1953 году.

Пять фактов о КеренскомДрузья с детства

Александр Керенский и Владимир Ульянов (Ленин) не просто родились в одном городе – их отцы чуть ли не каждый день общались по службе и дружили домами. Федор Михайлович Керенский (1837–1912) был директором мужской гимназии в Симбирске в то самое время, когда Илья Николаевич Ульянов (1831–1886) служил инспектором, а потом и директором народных училищ Симбирской губернии. Однако разница в возрасте между их сыновьями была слишком велика, чтобы называть их друзьями детства: Владимир был на 11 лет старше Александра. В одном из эмигрантских интервью Александр Керенский упомянул, что у него остались смутные детские воспоминания о земляке, хотя это свидетельство некоторые историки и относят на счет фантазии журналиста. Достоверно же известно, что в качестве преподавателя логики Керенский-старший поставил будущему вождю мирового пролетариата единственную четверку в отличный аттестат. При этом как директор гимназии он дал Владимиру блестящую рекомендацию для поступления в Казанский университет. Эта характеристика тем ценнее, что была выдана выпускнику гимназии вскоре после казни его старшего брата – Александра Ульянова.

Старинный русский город Керенск

Если бы русская история пошла иным путем, то исторический Симбирск, возможно, носил бы имя не Ульянова, а Керенского. Впрочем, город Керенск на карте России к тому времени уже существовал: он был основан на исходе 30-х годов XVII века как засечная крепость от набегов ногайцев у слияния рек Керенка и Вад, что в районе Пензы. «Наша фамилия, как и название соответствующего города, происходит от имени реки Керенки, – писал Александр Керенский в воспоминаниях, указывая еще и на правильное произношение своей фамилии: – Ударение делается на первом слоге, а не на втором, как это часто делают у нас в России и за границей». После победы большевиков Керенску досталось за вражеского «тезку»: сначала губернские власти настояли на его разжаловании в село, а в 1940-м ни в чем не повинное поселение переименовали в Вадинск. Близкое знакомство с семьей создателя Советского государства не помогло и родственникам Александра Керенского: его младший брат Федор был убит в Ташкенте в 1918 году, а старшая сестра Елена казнена по приговору тройки НКВД в Оренбурге в 1938-м.

Премьер без почки

Широкую известность Александру Керенскому принесла работа в качестве председателя общественной комиссии по расследованию Ленского расстрела в 1912 году. Не связанный необходимостью точно проверять факты, он сделал себе имя громкими статьями, которые едва ли не ежедневно отправлял в центральные газеты с приисков на Лене, куда прибыли члены комиссии. Но и цена, которую ему пришлось заплатить за славу обличителя режима, оказалась велика. Полученная в Сибири простуда обернулась тяжелыми последствиями для здоровья. В 1916-м – меньше чем за год до революции, сделавшей его знаменитым, – в одной из клиник Финляндии ему была удалена почка. Несколько месяцев после операции он не мог вести активной общественной деятельности, но сразу после Февраля 1917-го этот факт его биографии, как ни странно, поспособствовал росту его популярности. Журналисты наперебой восхищались неустанной энергией человека, жизнь которого, как тогда считалось, все еще оставалась под угрозой. В итоге же Керенский дожил до 89 лет и стал рекордсменом по продолжительности жизни среди людей, когда-либо правивших Россией. За год до смерти он без проблем перенес трансатлантический перелет, но во время одной из регулярных прогулок упал и получил перелом тазовых костей. Керенский отказался от приема лекарств и тем самым добровольно обрек себя на смерть.

Вольный каменщик

Керенский вспоминал, что получил предложение присоединиться к одной из масонских организаций в 1912 году, сразу после избрания в Государственную Думу. Он утверждал, что принял его только «после серьезных размышлений». Так будущий глава Временного правительства вошел в состав ложи «Великий Восток народов России». Современные исследователи считают, что это общество, хотя оно и было полулегальным и имело отчетливо конспиративный характер, сильно отличалось от классических образцов организаций масонского движения. В ложе практически отсутствовал религиозно-ритуальный элемент, и ее собрания больше напоминали интеллектуальный клуб по интересам. Так или иначе, но масонами тогда были многие влиятельные общественные деятели, включая будущего министра финансов Временного правительства кадета Николая Некрасова и первого председателя Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов меньшевика Николая Чхеидзе. После двухдневного конвента летом 1916 года Керенский был избран генеральным секретарем «Великого Востока» и, по некоторым предположениям, мог продолжать исполнять эти обязанности и в начале 1917 года.

Не сбегал в женском платье

Последний выход Керенского. Кукрыниксы

Пожалуй, самая расхожая легенда, связанная с Керенским, гласит, что он бежал от большевистской революции в женском платье. Согласно начальной версии, бежал из Гатчинского дворца, где укрылся после захвата власти большевиками; согласно более поздней – сразу из Зимнего. Этот миф служил кривым зеркалом той апологетики, которая возникла сразу после Февраля, когда Керенского регулярно называли «первой любовью революции». Самого бывшего министра-председателя Временного правительства сложившийся о нем послеоктябрьский миф возмущал настолько, что, по воспоминаниям журналистов, и десятилетия спустя он в начале интервью мог воскликнуть: «Ну скажите, скажите им, что я не переодевался в женскую одежду!» Тем не менее кое-какие основания для появления легенды об этом маскараде все-таки были. Из Петрограда Керенский уезжал еще вполне спокойно, не скрываясь, а вот из Гатчины вынужден был отбывать в спешке, опасаясь расправы толпы. И вот тогда ему пришлось в целях конспирации переодеться, правда не в женскую одежду, а в матросскую форму. Впрочем, трусом Керенского в любом случае не назовешь: в январе 1918 года он тайно, под угрозой преследования со стороны большевиков, прибыл в Петроград, чтобы выступить в Учредительном собрании. Но эсеровская партия сочла эту идею неуместной, и его выступление так и не состоялось.

«Бабушка» приехала

Екатерина Брешко-Брешковская известна как одна из основательниц партии социалистов-революционеров (эсеров) и идеологов ее Боевой организации. Пропаганда террора, в котором Брешко-Брешковская видела не преступление, а подвиг во имя народа, сопровождала ее выступления на протяжении всей революционной деятельности, за что она заплатила полной мерой. Из отпущенных ей 90 лет более 30 революционерка провела в тюрьмах, на каторге и в сибирской ссылке (1874–1896 годы, из них три года – в одиночке Петропавловской крепости; 1907–1917 годы).

Лично не осуществив ни одного террористического акта, Брешко-Брешковская побудила к их совершению множество молодых, романтически настроенных социалистов-революционеров. Она была уверена, что для достижения благих целей хороши любые средства.

Но почему «бабушка русской революции» заказала портрет бывшего министра-председателя Временного правительства?

Они познакомились в далеком 1912 году. К тому времени уже известный адвокат, Александр Керенский занимался изучением дела о расстреле рабочих на Ленских приисках. В Сибири он и встретил Брешко-Брешковскую, которая отбывала там очередную ссылку. Впоследствии она вспоминала: «Виделись мы недолго, но дружба наша закрепилась навсегда».

Портрет Е.К. Брешко-Брешковской. Худ. С.А. Мако. 1923

ТРУДНО СЕБЕ ПРЕДСТАВИТЬ, ЧТО ЭТА ПОЖИЛАЯ ЖЕНЩИНА С ТЕПЛЫМ И СПОКОЙНЫМ ВЗГЛЯДОМ ДО КОНЦА СВОИХ ДНЕЙ ОСТАВАЛАСЬ ЖЕСТКИМ И ФАНАТИЧНЫМ ПРОТИВНИКОМ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

После Февраля 1917-го, войдя в состав Временного правительства, Керенский распорядился, чтобы возвращение 73-летней каторжанки в Петроград стало по-царски триумфальным.

Выходивший в России в 1917 году журнал «Искры» писал: «4 марта в Минусинске к "бабушке" лично явились товарищ прокурора и местный исправник объявить распоряжение министра юстиции А.Ф. Керенского об ее освобождении и оказании содействия выезду в Россию предоставлением к ее услугам лица для оказания помощи в пути, если она этого пожелает, а также для выражения личного приветствия г. министра. Городская дума в полном составе явилась на квартиру к уезжающей в Петроград "бабушке русской революции" Е.К. Брешко-Брешковской, чтобы выразить ей приветствие от всего городского населения и пожелание счастливого пути. Проводы носили небывалый в Минусинске характер. Квартира и двор "бабушки" были переполнены провожающими. На проводы явились буквально все местные жители. "Бабушка" тронулась в путь под звуки революционного гимна, подхваченного всеми провожавшими».

Всюду по пути в столицу на железнодорожных станциях, где останавливался поезд, ее спецвагон встречали под звучание оркестра, с построением воинских частей. Устраивались митинги, произносились речи о наступившей свободе и неоценимом вкладе Брешко-Брешковской в революцию, на встречу с ней приходили толпы людей со знаменами.

«В местах, где я могла остановиться лишь ненадолго, – вспоминала она, – крестьяне и священники, согласно древнему обычаю, устраивали благодарственный молебен в мою честь. <…> В промышленных центрах меня везли по городу с эскортом из сотен тысяч рабочих. Они окружали меня так тесно, что я могла вести с ними долгие разговоры. Нередко в мой вагон приходили депутации с приветственным адресом. Зачастую эти люди спешили ко мне из железнодорожных мастерских, все черные и покрытые потом. Я целый месяц ехала через Енисейск, Томск, Пермь и всю Европейскую Россию и могу засвидетельствовать, что за все это время не слышала ни одного грубого слова и не видела ни одного злобного лица. Русские люди пребывали в благоговейном настроении, будучи уверены, что на землю наконец пришла справедливость».

В апреле 1917 года Брешко-Брешковская прибыла в столицу, где, как она писала, ее «так дружелюбно и ласково встретил Александр Федорович Керенский, уже обремененный громкой ответственностью, но всегда ровный, всегда справедливый, беспристрастный к недругам и к друзьям». «В Петрограде он поселил меня в своей квартире, и мы вместе ожидали прибытия на родину то одного, то другого изгнанника… Керенский встречал лично всех возвращавшихся борцов. В них он видел новые силы, готовые и впредь служить своему народу, готовые отдаться его возрождению так же искренно, бескорыстно, как сам это делал», – отмечала Брешко-Брешковская.

«Потопить большевиков на баржах»

Бывшую ссыльную чествовали министры Временного правительства, гласные Городской думы, члены Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Керенский называл ее «ближайшим водителем по духу», и Брешко-Брешковская отвечала тем же, провозгласив его «достойнейшим из достойнейших граждан земли Русской», «гражданином, спасшим Россию». Ей были оказаны поистине монаршие почести: по распоряжению Керенского ее поселили в одной из комнат Зимнего дворца, хотя в недавнюю резиденцию императора министр не взял даже свою семью. По легенде, Брешко-Брешковская ушла из Зимнего дворца только в октябре 1917-го – с последними отступавшими юнкерами и женским батальоном смерти.

С первых же дней пребывания в Петрограде она начала работать, по ее собственному выражению, «как упряжной вол». Брешко-Брешковская принимала в Зимнем посетителей, возглавляла издательство, призывала девушек поступить на службу в женские батальоны смерти, ездила по стране и энергично агитировала за Керенского. Когда на III съезде эсеров его кандидатуру забаллотировали на выборах в Центральный комитет, в знак протеста «бабушка русской революции» сама вышла из состава ЦК. Она звала Керенского Сашей, была его своеобразной политической музой и вплоть до своей кончины поддерживала с ним самые добрые отношения.

Глядя на ее портрет работы Сергея Мако, выполненный в голубых тонах, трудно себе представить, что эта пожилая, умудренная жизнью женщина с теплым и спокойным взглядом по-прежнему считала террор одним из действенных инструментов завоевания свободы. До конца своих дней она оставалась жестким и фанатичным противником советской власти. В воспоминаниях основательница Боевой организации эсеров не раз укоряла Керенского за то, что он, будучи главой Временного правительства, не смог «взять Ленина». Брешко-Брешковская (как и сам Керенский) была убеждена, что большевизм не имеет ничего общего с социализмом, что он в действительности представляет собой «первобытный капитализм», характеризующийся тяжелейшими, худшими формами эксплуатации рабочего класса.

Русский писатель-эмигрант Роман Гуль в воспоминаниях о Керенском и Брешко-Брешковской писал: «Она говорила Саше, что он должен арестовать головку большевиков, как предателей, посадить их на баржи и потопить. "Я говорила ему: "Возьми Ленина!" А он не хотел, все хотел по закону. Разве это было возможно тогда? И разве можно так управлять людьми?.. Посадить бы их на баржи с пробками, вывезти в море – и пробки открыть. Иначе ничего не сделаешь. Это как звери дикие, как змеи – их можно и должно уничтожить. Страшное это дело, но необходимое и неизбежное"»…

В 1918 году Брешко-Брешковская оказалась в Сибири с частями Чехословацкого корпуса и вскоре уехала из России навсегда. В эмиграции она не прекращала активную деятельность: собирала средства для борьбы с большевиками, публиковала антибольшевистские статьи в эмигрантской прессе. Бескомпромиссная революционерка поселилась в Чехословакии, жила в Подкарпатской Руси, которая ей больше напоминала Россию, чем столичная Прага. Брешко-Брешковская много писала для газеты «Дни», которую редактировал Керенский и с которой сотрудничали также Зинаида Гиппиус, Дмитрий Мережковский, Константин Бальмонт, Иван Бунин, Иван Шмелев и другие известные русские эмигранты. В последние годы жизни она почти ослепла, близких узнавала по голосу или на ощупь, но сохраняла ясный ум.В НАЧАЛЕ МАРТА 1917-ГО МИНИСТР ЮСТИЦИИ КЕРЕНСКИЙ РАСПОРЯДИЛСЯ, ЧТОБЫ ВОЗВРАЩЕНИЕ БРЕШКО-БРЕШКОВСКОЙ ИЗ СИБИРСКОЙ ССЫЛКИ СТАЛО ПО-ЦАРСКИ ТРИУМФАЛЬНЫМНезадолго до ее смерти Александр Куприн написал: «Эта старенькая социалистка глубоко верит в Бога, умильно зовет людей к дружбе, любви и братству. Но до сих пор борьба со старым режимом окружена в ее глазах ореолом величия и мученичества».

Умерла Брешко-Брешковская в сентябре 1934 года в местечке Хвалы Горни Почернице под Прагой (сегодня это район чешской столицы), куда, уже тяжело болея, переехала к своим друзьям – супругам Архангельским, тоже бывшим каторжанам-народовольцам. Похороны оплатило правительство Чехословакии. Керенский специально приехал на проводы русской революционерки в последний путь и произнес проникновенную речь. На траурной церемонии присутствовали члены правительства Чехословакии, а венок на свежую могилу от имени президента Томаша Масарика возложила его дочь Алиса – феминистка, лично знавшая Брешко-Брешковскую.

При погребении прозвучал знаменитый похоронный марш «Вы жертвою пали в борьбе роковой…». Примечательно, что эта песня, популярная среди народников на заре их движения, впервые легально исполнялась на похоронах первых жертв Февральской революции на Марсовом поле в марте 1917 года.

Керенский пережил Брешко-Брешковскую почти на 36 лет, он скончался в июне 1970 года в Нью-Йорке.

Вячеслав Тарбеев