Больше двух десятилетий писатель провёл в эмиграции, но жить без России не мог. И вот вернулся из Парижа.

Переговоры с советской стороной и подготовка к отъезду проходили в строгой тайне. «Я готов пойти в Москву пешком!» — говорил Куприн. На Белорусском вокзале Александра Ивановича встречали писатели и журналисты во главе с Александром Фадеевым. Тяжелобольной Куприн приехал не просто «умирать на родной земле»: он вернулся к читателям. Новые издания рассказов и повестей Куприна появились незамедлительно. Советская пресса опубликовала слова Куприна:

«Последние годы я настолько остро ощущал и сознавал свою тяжелую вину перед русским народом, чудесно строящим новую, счастливую жизнь, что самая мысль о возможности возвращения в Советскую Россию казалась мне несбыточной мечтой…».

А для эмиграции это оказалось пощёчиной. Дмитрий Мережковский, сторонник крестового похода против СССР, писал: «Со времени перехода Савинковым советской границы — это самый большой удар по эмиграции. Чувство огорчения и досады охватило многих при прочтении известия об отъезде Куприна».